Александр Митич - Игра в поддавки

Ньютон, последовав приглашению Тополя, охотно сел на травку и вперил в меня задумчивый взгляд своих голубых глаз.

— Ну давай, — обратился ко мне Тополь, — трави дальше. Что там сталось с роботами после того, как профессор Ливанов поставил им боевое ПО?

— А вот что. Роботы получили со склада свое… э-э… табельное оружие и пошли крошить мутантов. Ковчег был оснащен, в числе прочего оборудования, мощным лазерным буром. А потому с подкопом псевдоплотей разобрались очень просто…

По данным сейсмодатчиков Ковчег при помощи лазерного бура проделывал в земле дыру. Адам несколько раз стрелял в эту дыру из автоматического гранатомета, а Авель — вливал огнеметами горящий напалм.

Когда псевдоплоти закончились, Адам с Авелем сели на Ковчег и облетели лагерь по периметру. И уничтожили все, что имело неосторожность не успеть спрятаться.

Потом они спешились с Ковчега и добили всех, кто спрятаться успел.

Ученые ликовали.

— А потом они ушли, — тихонько сказал Ньютон.

Я наградил его долгим недовольным взглядом. Хотелось ему сказать «Кто рассказывает — я или ты?».

Но я промолчал. Ньютона я, как и все, побаивался, а значит — уважал.

— Да. Потом Адам, Авель и Ковчег ушли, — продолжил я. — А точнее сказать, отправились на западный берег озера. Хотя Ливанов, их царь и бог, после бойни приказал им остановиться и разоружиться. Но они не послушались его. Бунт машин, понял? — Я подмигнул Тополю.

В ответ Тополь, оттопырив нижнюю губу, сделал многозначительно-понимающее лицо.

— Бунт машин, да, — повторил я, смакуя этот идиотский оборот речи. — Они улетели на Ковчеге туда. — Я ткнул пальцем в дымку, которая ширмой закрывала западный берег Янтарного озера. — И там они пришли к Отвертке.

— А ты вроде сказал, что они Отвертку не нашли, — напомнил Тополь.

— Я рассказываю так, как рассказывает эту историю Паганель. Сам понимаешь, это всего лишь легенда, а в легендах всегда полно противоречий.

— Это не легенда, — тихо сказал Ньютон.

Демонстрируя чудеса сдержанности, я повторно ограничился безмолвным выражением неудовольствия.

— Продолжай, — попросил меня Тополь.

— Они пришли к Отвертке, к этому проклятию Зоны, и изрешетили ее из гатлингов. Принялись жечь ее огнеметами. И расстреливать из гаусс-пушек. Можете себе представить? — словно бы для вящего драматического эффекта я обратился к Ньютону. — Нападение двух железных кентавров и одной летающей калоши на такую аномалию, как Отвертка?

Честно говоря, я Ньютона провоцировал. Если он такой осведомленный — а иначе как понять его многозначительные намеки вроде «это не легенда», — так, может, он сейчас ка-ак расколется, да ка-ак выболтает какую-нибудь ценную информацию?

— Нет. Не могу, — кротко ответил тот. — Сие совершенно непредставимо.

Провокация не удалась. Пришлось просто дорассказать начатое.

— Что там произошло — никто не знает. А если знает, то не говорит. Известен главный результат: аномалия сломалась. Ну или пси-излучение у нее закончилось. Больше она уже никому мозгов не жгла. Однако сломались и роботы. Ну или «сломались» в кавычках. Назад они не вернулись, короче говоря. Остались там, на западном берегу. И принялись бурить скважины. Глубокие скважины. Эти-то скважины и есть по сей день самый неизменный, самый приметный элемент ландшафта на западном берегу Янтарного озера.

Еще я хотел прибавить: «И возле девятой скважины нас ждет не дождется „звезда Полынь“.» Но, покосившись на Ньютона, промолчал.

— Это не легенда, — вдруг сказал тот, — это умело сфабрикованная полуправда. Оливье из маленьких кусочков правды и большого стакана лжи. Оливье с черным майонезом.

— Вот как? — спросил я у Ньютона.

— Именно так. А теперь позвольте мне откланяться. Я отдыхаю душой в вашем приятном обществе, но не могу себе позволить упустить такой великолепный свет.

С этими словами Ньютон поднялся и уверенными шагами направился к берегу Янтарного озера.

Озеро это, если кто не знает, по сути, та же свалка, только подводная. Здесь пустырь был, на который сгоняли зараженную радиацией технику еще после Первой Катастрофы. Сотни автобусов, газиков, бэтээров, бээрдээмок… Попадались и гусеничные тягачи МТ-ЛБ — знаменитые «мотолабы»…

Потом, после Выбросов, земля просела, образовался котлован, который подтопило грунтовыми водами и дождями.

Вода в Янтарном еле-еле покрывает крыши самых высоких автобусов и грузовиков, так что все кладбище техники просматривается в недрах озера, как некий постапокалиптический Китежград.

Учитывая, что в тот день над озером стояло Каменное Небо, рубиновый свет проникал в толщу воды, придавая этому монументу мирской тщеты какие-то и вовсе потусторонние черты.

Красиво? На чей-то вкус это не красиво, а жутко.

Но мне — понравилось. Я лично такого еще не видел.

Вот и Ньютон, похоже, не видел.

На ходу Ньютон раскрыл свой белый кофр, запустил руки в его загадочные недра. И, как раз когда он подошел к воде вплотную, оказалось, что он вооружен профессиональным фотоаппаратом.

Ньютон чуть присел, выцеливая объективом одному ему ведомые ракурсы и вымеряя встроенным фотометром уровни освещенности.

Мы с Тополем переглянулись. И оба не сдержали улыбок.

Пока по Зоне шляется Ньютон со своим ультранавороченным «Ломо-2021», можно быть уверенным: Земля — круглая и вертится.

Глава 14

Доктор Добровольцев и его летающие болты

Oh… I’ve never felt so strange

But… I’m not going insane.

На ПДА упало сообщение от Трофима.

Светило молодой науки некробиотики извинялось и сообщало, что вырваться из лагеря для того, чтобы встретиться со мной, не сможет.

Подходите, дескать, к воротам лагеря, дорогие. «Приносите апельсины — я их выброшу в окно», как поется в детской песенке.

Я не сдержался, крепко выругался.

— Что такое? — спросил Тополь.

— Придется топать в лагерь.

— Ну и потопали, подумаешь.

— Теряем время, Костя. Теряем время…

— В Зоне не торопятся, — строго напомнил Тополь.

Что ж, и то верно.

Какое у меня отношение к ученым? В целом хорошее.

Во- первых, народ это все больше культурный, без предупреждения не стреляет, мины-растяжки где попало не ставит.

Во- вторых, преферансисты сильные. Особенно наши, конечно. Европа, Америка — те все больше по покеру.

В- третьих, бизнес. С учеными можно торговать за деньги, а можно выменивать шило на мыло. Кто не знает, «шило» и «мыло» — это артефакты такие.

В отличие от многих барыг и нечистоплотных сталкеров, ученые ведут дела почти безупречно. Прижимистые — это да. Но зато если уж договорились, то — договорились.

Итак, лагерь. После каждого нехорошего инцидента — об одном я рассказал, это когда ученых вооруженные роботы спасли, — лагерь дополнительно укреплялся. Так он укреплялся, укреплялся, да и превратился в настоящую крепость.

Собственно, тут, в Зоне, то же самое, что со счастливыми семьями, которые, как нас учит один толстый писатель, счастливы одинаково. Все нормальные укрепленные лагеря человечества внутри Зоны укреплены по одной схеме: спираль Бруно, заборы, мины, проволока под током, вышки с пулеметами, уродливые ДОТы, сложенные из бетонных блоков длиной два метра каждый.

Исключение составляют только опорные пункты сталкерских кланов. Они — все разные. Ну так я же сказал — «нормальные», а какое отношение кланы, всякие там «Свободы» да «Монолиты», имеют к нормальным? Никакого, уж поверьте.

За полсотни метров от КПП лагеря ученых Тополь вдруг резко остановился, присел на корточки и опасно вильнул с тропы вбок.

— Э, брат, ты чего? — встревожился я. Так приличные сталкеры без надобности не делают, значит — есть надобность… А какая может быть внезапная надобность? Уклонение от опасности, я так считаю. Больше у сталкера в Зоне внезапных надобностей и возникать-то не должно!

— Совсем забыл, там же на КПП сейчас звено Пятнистого дежурит, — отозвался Тополь, усаживаясь на бревнышко среди лопухов.

Лопух — он вовсе не лопух, между прочим. Это самое умное и самое позитивное растение Зоны. Где лопух растет — там можно смело садиться. Нет, значит, поблизости опасных аномалий, и студень никогда из-под земли в таком месте не выскочит.

— Тьфу, пропасть! Предупреждать же надо! Кто так делает? Я уже черт знает что подумал! — вспылил я.

— Было бы черт знает что, я бы тебя с тропы столкнул и за автомат схватился.

— Все равно не делай так больше.

— Я смотрю, нервный ты стал, Комбат. Зря в Зону один ходил, нельзя так.

«Учи ученого. Один по Зоне гуляешь — крыша съезжает, факт… А как не один, так трясись за задницу каждого, кого с собой взял. Легко сказать — „отмычки“, „салаги“… А каково из-за их дурости грех на душу брать?»