Александр Митич - Игра в поддавки
Каменное Небо в общем-то объясняло и падение вертолета с искомым контейнером Рыбина, и появление «звезды Полыни»… Ну или если не объясняло, то по крайней мере давало рабочие гипотезы, как выражается высокоученый сталкер Паганель.
— Так где, ты говоришь, «звезда Полынь»? — спросил Тополь, когда мы присели, чтобы устроить военный совет.
— По моим данным — рядом со скважиной номер девять.
— Это за озером?
— Да, — подтвердил я.
В ответ Тополь многозначительно промолчал.
Да, брат, за Янтарным озером. Я знаю. Туда, на западный берег, тебе очень не хочется. И мне тоже.
Места, которые хорошо если неделю в году просматриваются со спутников. Да что там со спутников! Они и с вертолетов-то толком не просматриваются… Ну а сейчас, с этим Каменным Небом, лезть туда… эх, страшно!
Даже аларм-маячок, который наверняка есть у Тополя, не поможет. Никто не прилетит на сигнал, никто не придет.
— А что там с этими скважинами, напомни?
— Как же! Любимая история Паганеля! Только погоди, надо связаться с товарищем Трофимом. Без него мы никуда не двинемся.
Я отправил Трофиму сообщение через ПДА и принялся рассказывать.
Когда- то западный берег озера был не просто страшным местом, а очень-очень страшным местом. Неведомая аномалия поджаривала мозги всем, кто пытался туда добраться, мощнейшим пси-излучением. Рискнувшие бросить вызов этой аномалии отважные сталкеры и самоотверженные ученые превращались в зомби, пополняя списки жертв Зоны.
Впрочем, попадались и счастливчики — те, кому удалось побывать на том берегу Янтарного и вернуться с хабаром.
И что то был за хабар!
В том хабаре «колокол» не считался чем-то из ряда вон выходящим! На том берегу «волчьи слезы» можно нагребать ведрами — так рассказывали любимцы Хозяев Зоны, — а «ведьмину косу» не отыщет только слепой!
Так что желающие ходить на западный берег не выводились.
А уж ученые, стоявшие лагерем на безопасном берегу Янтарного, так и вовсе ежедневно закатывали истерики «хочу-хочу-хочу!», требуя от своих правительств миллионов, миллиардов, гугильонов пупильонов…
И вот однажды ученые допросились.
Получили средства.
И построили трех роботов.
Фантазия у ученых оказалась весьма ограниченная: роботов назвали Адам, Авель и Ковчег. Адам и Авель были кентаврообразными созданиями размером с быка. Ковчег — вместительной летающей платформой на воздушной подушке, снабженной длинными манипуляторами. Ковчег предназначался как для транспортировки Адама с Авелем, так и для самостоятельной поисковой работы.
Конечно же, все три робота были под завязку напичканы датчиками, сенсорами и прочими дерьмометрами. Им не составляло труда в дождливую ночь обнаружить и обогнуть по безопасному маршруту трамплин или зыбь. Ну или углядеть хабар, какую-нибудь там «пустышку» на дне ямы, заполненной радиоактивной грязью.
Больше всего споров вызвало спецоборудование, то есть — вооружение.
Одни предлагали вооружить Адама и Авеля до зубов: гаусс-винтовки, огнеметы, авиационные пулеметы-гатлинги.
Другие говорили: «Не-не-не, не надо, вы что, научную фантастику в детстве не читали? Бунт машин, восстание роботов, все дела…»
Оппоненты возражали, что то была именно фантастика и притом — совершенно ненаучная. Зато от хорошего гатлинга с огневой производительностью восемь тысяч выстрелов в минуту — чистая радость жизни и никаких побочных эффектов!
Сошлись на компромиссе: возможность использования роботами оружия в проект заложить. Но при этом боевое программное обеспечение на них по умолчанию не ставить и гаусс-винтовки вкупе с гатлингами не вешать.
Что же касается главного — мозгов, — то по их поводу разногласий не возникло. Роботов оснастили архаическими электронными мозгами, а вовсе не новомодной бионейронной сеткой. Чтобы на них ни в какой форме не могло воздействовать пси-излучение той самой заозерной выжигающей мозги аномалии. Каковая аномалия, между прочим, получила кодовое наименование Отвертка.
Долго ли, коротко ли, вышли роботы работать.
Адам с Авелем погрузились на Ковчег, отправились на западный берег озера и начали искать Отвертку.
Искали- искали, но с первого раза вроде не нашли. Зато приволокли с собой полтора центнера хабара. Адам, правда, гробанулся, когда полез за «райским яблоком». Ковчег доставил обратно только базовое шасси на четырех ходильных конечностях — ручки Адаму оторвало вместе с головой и торсом.
Но и все- таки: полтора центнера хабара! Жить можно!
«И почему мы раньше так не делали?!» — изумлялись ученые, заваливая свое высокое начальство все новыми тысячестраничными прожектами и сметами.
Тогда у нашего брата вольного сталкера, кстати, локальный финансовый кризис приключился.
Спрос со стороны ученых на артефакты упал в разы.
Перекупщики, военные и спецслужбы оценили изменение конъюнктуры и переписали всю тарифную сетку. Караул!
Помню, Микрозавр — сталкер еще первого призыва, — будучи кристально трезвым, орал в «Штях», что больше не зарабатывает себе даже на нормальное пиво и с такими делами проще вернуться к преподаванию биологии земноводных. Что он, кстати, по слухам, и сделал.
Микрозавру не хватило терпения совсем на чуть.
Только на Янтаре успели получить к Адаму запасной торс, только-только прикрутили его наживо к шасси, как на Дикой Территории взорвался Бак. Лично для меня, Комбата, это событие имело самые приятные последствия: опора ЛЭП прилетела в Елкин Лес и положила начало моему ненаглядному схрону.
Но вот для Янтаря… После взрыва на Дикой Территории от Лиманска до Агропрома стеной прошли студень-вихри — редкие и убийственно опасные аномалии.
У мутантов сорвало крышу, начался гон, одних крысиных королей на запад пошло за сотню…
Лагерь на озере оказался чуть в стороне от главной оси гона. Это спасло рыцарей науки от быстрой и страшной смерти.
Лагерь хорошо держался. Военные сталкеры организовали оборону. Да и ученые тоже стрелять умеют…
В общем, поначалу они даже от эвакуации отказались… А когда стало ясно, что эвакуация не помешает, было уже поздно.
Псевдоплоти, согласно показаниям сейсмодатчиков, обещали подкопаться под периметр быстрее, чем до лагеря долетят вертолеты.
— А что, разве псевдоплоти умеют подкапываться? — спросил Тополь.
— Те умели, — пожал плечами я.
И вот тогда профессор Ливанов — или кто у них тогда был главным — взломал печати и открыл сейф.
Достал маленький дисочек.
И пока четверо бледных как мел техников трясущимися руками прикручивали к Адаму и Авелю пятиствольные гатлинги, извлеченные из огромных ящиков со скромной маркировкой «Доп. инструменты», Ливанов инсталлировал роботам боевое программное обеспечение…
У нас за спиной раздалось деликатное покашливание.
Мы с Тополем вскочили, сбрасывая автоматы с предохранителей.
Дело в том, что даже здесь, недалеко от лагеря ученых — которым, я согласен, свойственна некоторая деликатность, — подобные звуки ожидаешь услышать разве что от псевдоплоти. Которая, как известно каждому, кто регулярно смотрит передачу «В мире аномальных животных», на зависть умело подражает любым звукам, порождаемым человеческой глоткой.
В нескольких шагах от нас с Тополем стоял человек. Одетый как сталкер. Похожий на сталкера.
В общем- то его можно было назвать сталкером. Потому что он, как и мы, ходил по Зоне. Только он никогда не носил с собой оружия, не принадлежал ни к одному из кланов и не интересовался хабаром.
Сложная личность, не правда ли? В Зону ходит, но хабар его не волнует. И встреча с псами тоже не пугает. По крайней мере не пугает настолько, чтобы взять с собой хотя бы двустволку-вертикалку или пистолет.
Вместо двустволки и пистолета он носит с собой большую белую сумку-кофр. Именно белую. И еще ни один сталкер-салага не смог с первого раза верно угадать, что там у него, в белом кофре.
Зовется он Ньютоном. Говорят, это не кличка, а его паспортная фамилия. Что ж, все возможно.
Ньютон — кажется, единственный человек в зона-инду-стрии, который со всеми на «вы». И с ним все тоже на «вы». А как иначе? Поговаривают, он с самими Хозяевами Зоны на короткой ноге и все заветные тайны Зоны ему известны! В последнее я, правда, не слишком верил. До некоторых пор…
— Добрый день, — сказал Ньютон.
— Добрый, — отозвался я.
— Здравствуйте, — сказал Тополь.
— Ничего, если я с вами посижу? — спросил Ньютон.
Я молча кивнул.
— Садитесь, — предложил Тополь.
— Очень история интересная. — Ньютон застенчиво улыбнулся. — Про роботов. Вы уж меня простите, я вообще-то мимо шел, но заслушался.
«Хм… А у него еще и гиперакузия, вдобавок ко всем странностям, — отметил я. — Человек с нормальным слухом с такого расстояния никак не смог бы „заслушаться“ моим рассказом. Потому что, когда я говорю вполголоса, получается тише, чем у иных людей — шепотом… Или нет. Зачем так сложно — гиперакузия? Тут, наверное, просто атмосферный звуковод сейчас открылся, такое в Зоне бывает… Когда за километр можно услышать, как сердце у человека стучит».
