Алексей Евтушенко - Стража Реальности
Что произошло вообще?
Кто и зачем на нас напал, убил людей и разгромил Приказ? Игры ФСБ? Всё может быть, но вряд ли. То есть маловероятно. Мы им никак не мешаем и даже наоборот. Я, разумеется, всего не знаю, но общая, скажем так, парадигма наших тайных и совсем тайных отношений с властью не позволяет предположить возможность столь откровенного и открытого вооружённого нападения. Были бы звоночки, были бы обязательно.
Но их не было.
Или я действительно чего-то важного не знаю? Нет, всё-таки мне бы Михалыч сообщил – столько лет... вместе начинали. Ну, почти вместе. Он немного раньше. Так что же случилось? Чёрт, гадать можно до бесконечности и всё равно ни к чему не придёшь, только расстроишься. Хотя я уже и так расстроен – дальше некуда. Фактов нет. И сведений. Точных и достоверных. А по косвенным данным, которые имеются, предположить можно всё, что угодно. Вплоть до того, что какие-то загадочные и могущественные силы специально устроили столь хитроумную и кровавую ловушку на меня, Борисова Владимира Ивановича, Стражника Внезеркалья и аналитика-архивиста Приказа пятидесяти пяти лет от роду. Ну а Маша, Никита и Женя, что называется, под руку подвернулись в ходе операции. А что? Очень даже может быть. Если не обращать внимания на множество натяжек и несуразностей. Что-то хреново я сегодня мыслю. Непродуктивно. Оно и понятно – спать давно пора. Молодёжи хорошо, она днём выспалась, зная, что предстоит бессонная ночь, а я вот на подобный форс-мажор не рассчитывал...
Тем временем дорожка, по которой они следовали за непонятным грибообразным объектом, привела их к гладкой вогнутой стене и совершенно естественным образом перетекла в широкий арочный коридор, пол которого ощутимо понижался.
– Вход в подземелье? – вслух поинтересовался Женька. – Ну-ну.
– Почему ты так решил? – удивился Никита. – Может быть, мы давно под землёй.
– Ощущение у меня такое, – пояснил Женька. – Или чувство. Выбирай, что нравится.
– Выбирай не выбирай, – сказала Маша, – а идти нужно за нашим грибом-черепашкой. Кстати, никак не пойму, с помощью чего он передвигается. А, мальчики? Ножек у него что-то не видно. И колёсиков тоже.
– Как же их будет видно, если мы на него сверху глядим? – Женька включил фонарик. – Ну-ка....
Но «гриб» не стал дожидаться, когда на него направят луч света и, углубившись в коридор на пяток метров, остановился сам.
– Та-ак, – прокомментировал Женька. – Что стоим, чего ждём?
Словно в ответ на его слова, «гриб» заколыхался, вспучился, опал, снова вспучился и начал приобретать новую форму. Это было завораживающее и жутковатое зрелище. Как будто кто-то невидимый быстро и умело лепил из выпуклой лепешки... Что? Вот лепёшка превратилась в веретено, раздвоилась внизу, стала толще и короче, сверху появилось шарообразное утолщение...
– Мама дорогая, – пробормотал Женька. – Прямо сотворение человека на глазах у изумлённой публики.
– Человечка, – поправила Маша. – На человека материала не хватает. Забавно. Это он сам трансформируется или как?
– Спроси чего полегче, – сказал Никита. – Глядите-ка, по-моему, он никак не может решить, кем ему становиться – мальчиком или девочкой.
И действительно.
У бывшего «гриба», а ныне словно вылепленного из пластилина человечка ростом с невысокую табуретку, несколько раз в быстром темпе появилась, а затем исчезла женская грудь, расширились и вновь сузились бёдра, удлинились-укоротились руки и ноги.
– Неведомый создатель явно испытывает затруднения, – сказал Женька. – Машенька, ты не могла бы притвориться мальчиком? Хотя бы на время.
– Вот ещё! – фыркнула Маша, приосаниваясь и вызывающе изгибая бедро. – Кто сказал, что венец творения – это мужчина?
Наконец череда изменений прекратилась, и фигурка, напоминающая маленький манекен или куклу с условно мужской фигурой (даже намёк на половой член у неё отсутствовал, но и женской груди не было тоже), замерла на месте, словно вглядываясь в стоящих неподалёку людей.
– Глаз нет, а смотрит, – произнёс Никита с интонацией, которую сложно было назвать дружелюбной. – Трансформер хренов.
– Никитушка, чего ты такой агрессивный? – промурлыкала Маша. – Не знаю, механизм это или живое существо, но ничего плохого он-оно нам не сделало. По-моему, даже наоборот. Видишь? Оно пытается стать похожим на нас. Для лучшего контакта.
– Ага, – сказал Никита. – Отличная приманка, это верно.
– Фигня, – сказала Маша. – Я не чувствую в нём подвоха. Ну-ка... – Она решительно сунула «беретту» в кобуру под мышку, сделала два шага вперёд и присела перед человечком на корточки. – Эй, привет!
– Маша! – одновременно воскликнули Влад, Женька и Никита.
– Спокойно, – не оборачиваясь, посоветовала девушка и протянула к манекенообразному человечку руку: – Здравствуй. Меня зовут Маша. А тебя?
Внимание четвёрки было полностью сосредоточено на «пластилиновом» человечке, и поэтому ослепительно-белая горизонтальная молния, с сухим треском разорвавшая воздух и прожёгшая человечка насквозь, произвела воистину ошеломляющее впечатление.
– Ай! – Маша одернула руку и шлёпнулась на задницу.
– Блин! – Никита и Женька присели, выставив перед собой пистолеты, и судорожно поводили стволами, выискивая цель.
– Назад! – скомандовал безоружный Влад, но сам не сдвинулся с места. – Быстро!
Человечек же, в груди которого образовалась дыра размером с детский кулак, будто стёк на пол, превратился в шар, перепрыгнул через Машины ноги и со скоростью убегающей от кота мыши скрылся в зимнем саду.
Но это увидели только Влад и Маша, потому что Женька с Никитой голов не повернули.
– Вот они! – крикнул Женька, и его «вальтер» с грохотом выплюнул огонь.
Новая молния, шипя, обожгла стену возле Женькиного плеча.
И тут же дважды подряд выстрелил Никита.
– За угол! – рявкнул Влад.
На этот раз его послушались, и группа организованно покинула коридор.
– Ты видел?! – возбуждённо крикнул Женька. – Никита, ты его видел?!
– Ни хрена я не видел, – тоже излишне громко ответил Никита. – Мелькнуло что-то тёмное в том конце коридора. И тут же молния прилетела. Это в нас стреляли?
– Нет, блин, это нам дорогу пытались осветить, – сказал Женька, не скрывая сарказма. – Слава богу, неудачно. Но первый раз в человечка-трансформера попали. Суки.
– Какое-то импульсное оружие? – предположил Влад. – Я всегда думал, что это чистая фантастика.
– Всё, что с нами происходит, по-моему, чистая фантастика и есть, – сказал Никита. – Жень, ты-то хоть разглядел, кто это был?
– Слишком быстро, далеко и темно, – покачал головой Женька. – Выскочил слева, пальнул и скрылся за углом по ходу. То есть справа. Но фигура человеческая. Кажется. Сейчас поглядим.
Он прижался спиной к стене, быстро выглянул в коридор, убрал голову и сообщил:
– Никого. Ну, что делать будем? Атаковать?
– Ни в коем случае, – сказал Влад. – Глупо. Мы не знаем, кто нам противостоит и противостоит ли вообще. Возможно, всё это чистое недоразумение. А если даже и враждебные действия, то оружие у противника, как мне кажется, мощнее и эффективнее нашего.
– И мы не знаем, сколько их, – подала голос Маша. – Видели вы одного. А на самом деле?
– Значит, отступаем? – осведомился Никита.
– Да, – кивнул Влад. – Надо найти какое-нибудь защищённое место, где можно было бы отдохнуть и подумать. Не знаю, как вы, мальчики и девочки, а я устал. Хорошо бы немного поспать.
– И поесть, – добавила Маша. – Что-то я от всех этих волнений изрядно проголодалась.
ГЛАВА 19
Пять пуль для Пятиглазого
Хороший ресторан, по моему мнению, отличается от плохого, кроме всего прочего, тем, что его обслуживающий персонал не заставляет клиентов долго ждать. Кроме тех случаев, когда это вызвано, будем говорить, производственной необходимостью. Каковая необходимость в хорошем – подчёркиваю – ресторане может быть связана только с заказом того же клиента, потому что на приготовление блюда, а также доставку экзотического продукта или редкого напитка требуется время. Само же обслуживание и расчёт должны осуществляться быстро и четко. И, конечно же, без обмана. Для того и существуют чаевые, дабы не подвергать человека искушению.
Ресторан «Лермонтов» оказался хорошим – официант, обслуживающий наш столик, материализовался по первому знаку, словно из воздуха, и расчёт тоже принёс быстро.
Я, не поскупившись, расплатился, и мы с Мартой вышли на Тверской бульвар.
Народу и машин было немного. Где-то за Садовым кольцом горел великолепный закат, окрашивая облака над нами прозрачными огненными красками, и вся Москва казалась в эту редкую вечернюю минуту тихой и умиротворённой.
