Алексей Евтушенко - Стража Реальности
– Нет уж, – злорадно произнесла Маша. – Я Женьку поддерживаю двумя руками. Только пьяного – мало. Пусть будет ещё и недоучка. Это ж надо такое нагородить! – она повела рукой вокруг. – Уму непостижимо.
После того, как Влад, Маша, Женька и Никита преодолели трубу и оказались в высоченном и освещённом помещении-шахте со спиральным пандусом, прошло два часа с четвертью. За это время они прошагали не один километр и увидели немало странного и удивительного.
Прозрачные, словно поддерживаемые неведомой силой в воздухе, переходы и узкие высокие эстакады, пересекающие обширные пространства, уставленные по полу длинными рядами пулеобразных и прозрачных то ли кабин, то ли шкафов загадочного назначения в человеческий рост высотой. Овальные дверцы некоторых были приоткрыты, что, собственно, и делало их похожими на шкафы или кабины.
Лабиринты шестиугольных, как соты, комнатушек со светящимися разноцветными панелями, при нажатии издающими протяжные звуки различных тонов.
Анфилады сводчатых залов с причудливыми, будто взметнувшимися из пола навстречу падающему потолку, колоннами.
И всюду – мягкий, приглушённый, берущийся неизвестно откуда свет. Вполне приятный для глаза, но не позволяющий рассмотреть детали.
Следовало честно признать, что всё увиденное плохо поддавалось мало-мальски логическому осмыслению. Ясно было одно: они попали в некое чертовски непонятное место, из которого пока не могли найти выход.
– Нагородить... – повторил Никита. – Ты знаешь, а в этом что-то есть. Может быть, мы как раз и блуждаем по некоему городу.
– Построенному неизвестно из чего, кем и когда, – продолжил Женька.
– И зачем, – добавил Влад.
– Городу? – удивилась Маша. – Скорее гигантскому дворцу. Дворец с тысячью комнат и залов.
– Пусть будет дворец, – сказал Никита. – Мне всё равно. А вот что мне не всё равно, так это как отсюда выбраться.
– Спокойно, – посоветовал Влад. – Мы не так уж долго здесь и плутаем. Подумаешь, три часа. Все наши исследования ещё впереди. Опять же для очень уж сильного беспокойства лично я пока не вижу оснований. Тут есть чем дышать, довольно тепло и светло, а теперь ещё мы обнаружили воду и жизнь. Это, знаете ли, обнадёживает.
– Странный здесь свет какой-то, – сказала Маша. – Там, где он, конечно, есть. Откуда идёт – непонятно. И слабый. Дворец Сумрака.
– Поэтично, – хмыкнул Женька. – Но лично я не уверен, что здесь всегда такое освещение.
– Здесь всё странное и непонятное, – произнёс Никита. – А вот я не уверен, между прочим, что всё это дело рук человеческих. Какая-то чуждая логика. И не только логика.
– А что ещё? – заинтересовался Женька.
– Пропорции, – объяснил Никита. – Когда Маша сказала насчёт пьяного архитектора-недоучки, я тут же понял, что меня смущало всё то время, что мы тут находимся. Пропорции. Не рассчитаны они на человека. По-моему.
– Золотого сечения нигде не видать? – с ехидцей в голосе осведомился Женька. – Так я тебе скажу, что фигня это всё. Современные архитекторы редко о нём задумываются и, соответственно, его соблюдают. Помню, брал я как-то интервью у одного известного нашего... как бы это сказать... зодчего, так вот он...
– Пока ты не сказал, я об этом золотом сечении вообще не вспоминал, – перебил его Никита. – Да и при чём здесь оно? Что, если человеческие пропорции, то обязательно золотое сечение, что ли? Ты ещё про ряд Фибоначчи вспомни. Начитался, понимаешь, разной муры и туда же. Одно слово – журналист. Что с вас взять. Только и знаете, что по верхам скакать да народ с толку сбивать.
– Ты у нас, можно подумать, шибко образованный! – упёр руки в бока Женька.
– Эй, мальчики, – предостерегающе положила обоим руки на плечи Маша. – А ну-ка прекратите немедленно. Ещё ссоры нам не хватало!
– Я забыл, что собой представляет ряд Фибоначчи, – заметил Влад, – и с большим трудом вспоминаю, что такое золотое сечение. Но в словах Никиты, как мне кажется, есть резон. У меня тоже мелькала похожая мысль. Только я её промолчал, а Никита высказал. И правильно сделал. Молчание в нашем случае – отнюдь не золото.
– Вы хотите сказать, что это не люди построили? – с любопытством огляделась Маша. – И кто же тогда?
– Праздный вопрос, – буркнул Женька, косясь на Никиту, который, как ни в чём не бывало, оглядывался вокруг. – Для того, чтобы на него ответить, надо знать, где мы находимся. Может такое быть, что это и не Земля вовсе? А, Влад?
– Чёрт его знает, – ответил Борисов. – Матвей Сидяк где был, на Земле? Неизвестно.
– Крысы, – напомнила Маша. – Он ел крыс.
– И пил воду из луж, – сказал архивариус. – Да, верно, так написано с его слов. Но кого он мог называть крысами, да ещё и с учётом того психического состояния, в котором находился...
– Например, вот это, – негромко и неестественно спокойно произнёс Никита, медленно вытаскивая свой «глок-17». – Тихо, ребята, без паники. Вон там, сразу за водоёмом. Справа. На дорожке.
Все посмотрели в указанном направлении.
– Похоже на гигантскую черепаху, – шёпотом сказала Маша. – Только лап не видно. И головы.
– Не знаю как вам, – тоже шёпотом сообщил Никита, – а мне оно не кажется живым существом.
– Какой-то механизм? – осведомился Влад негромко. – Автомат? Робот?
– Отсюда по-любому не разобрать, – сказал Женька, тоже доставая свой «вальтер». – Надо бы поближе... Э, да эта штука или зверюга сама к нам направляется.
И верно.
Возвышающаяся над полом сантиметров на двадцать неровная тёмная полусфера, дрогнув, как бы поплыла в их сторону, огибая по дороге водоём.
– Подобрали ноги, – приказал Влад и первым уселся на «скамейке», будто петух на насесте. – Бежать, думаю, не стоит, но разумная осторожность не помешает.
Маша, Никита и Женька немедленно последовали его примеру.
Тем временем «черепаха» приблизилась, и даже в неверном и тусклом свете стало видно: с черепахой это самодвижущееся образование имеет весьма отдалённое сходство.
– Нет, – признала Маша, переходя с шёпота на нормальный голос. – Не черепаха. Гриб без ножки. Ба-альшой.
– Жестянка, – упрямо буркнул Никита. – Мятая.
– Причудливая фантазия, – уважительно заметил Влад. – Но мне и правда интересно, живое это или нет.
– Вопрос философский, – сказал Женька. – Ну-ка...
Он переложил пистолет в левую руку, достал из нагрудного кармана пластинку жевательной резинки, освободил её от бумаги и фольги, сунул пластинку в рот, фольгу скатал в шарик и аккуратно, навесом, бросил на «черепаху-гриб-жестянку».
Серебристый комочек долетел до неровной светло-коричневой в разводах поверхности и... пропал с глаз.
– Не понял, – признался Женька. – Куда он делся? Кто-нибудь видел?
– По-моему, эта фиговина его это... типа проглотила, – сказала Маша. – Или поглотила, если точнее.
– И не поморщилась, – сказал Никита. – Надо в неё чем-нибудь посущественнее кинуть. Сейчас...
– Не надо, – сказал Влад. – Вам бы только швыряться... Дайте мне кто-нибудь фонарик.
– Возьмите, – протянул свой Женя.
– Спасибо, – архивариус вдавил кнопку и направил яркий луч электрического света на неведомый объект.
– Глядите, остановился! – воскликнула Маша.
– Видим, – сказал Влад и выключил свет.
Существо (механизм-автомат?) немедленно двинулось дальше.
– Как интересно... – Влад снова включил и выключил фонарик. – Стой там, иди сюда!
– Простейшая штука, – сказал Никита. – Называется фотоэлемент. Света много – импульс, срабатывает реле, машина останавливается.
– Или специальный, реагирующий на интенсивность электромагнитного излучения видимого спектра орган, – продолжил Влад. – Не знаю, как вы, а я так и не пойму пока, живое это или нет.
– И для чего предназначено, – сказал Женька.
– И откуда взялось, – напомнил Никита.
– О! – догадалась Маша. – Откуда взялось. Вот именно. Если мы не знаем, откуда оно взялось, то вполне можем проследить, куда оно направляется. Правильно?
– Гениально, – восхитился Женька. – Вот и говорите мне после этого о пресловутой женской логике. В жизни не поверю.
– Я тебе это запомню, – пообещала Маша.
– Да это же комплимент в чистом виде! – забеспокоился Аничкин. – Машенька, ты же знаешь, как я тебя люблю и уважаю!
– Пошли, раз уж решили, – сказал Влад. – А то уйдёт. Потеряем.
Когда у человека появляется конкретная цель, размышлял Влад Борисов, неторопливо следуя за своими молодыми спутниками и загадочным объектом, ему сразу становится легче жить. Нет, не легче, другое слово. Интереснее и ярче. Впрочем, это значит, что в каком-то смысле и легче. Сто раз проверено. Вот ещё каких-то полчаса назад я было начал беспокоиться о том, чтобы ребятки не впали в грусть-тоску из-за полной бессмысленности происходящего. Знаю я молодёжь, сам такой был. Им целенаправленное действие подавай. А когда его нет, начинается скука. А где скука, там и до уныния недалеко. Впрочем, кажется, мальчики и девочка оказались крепкими. Молодец, Мартин, разглядел. Да и подготовка, очевидно, сыграла свою роль. Ну и появление этого «гриба», естественно. Вовремя. Хотя, что это я о мальчиках и девочке волнуюсь. О себе надо бы поволноваться. Точнее, обо всех нас в этой дурацкой – по-иному не скажешь – ситуации.
