Василий Сахаров - Война за Врата-4
Технические коридоры и помещения, а за ними хозяйственные отсеки были пройдены быстро. После них начинались жилые блоки, где отдыхали захватившие власть в бункере бандиты, и здесь уже были слышны голоса нескольких человек. Разговаривали охранники, которые спорили, кто должен пойти к энергетикам и хорошенько их избить, чтобы скорее появилось электричество. Увлеченные спорами бойцы не заметили приблизившуюся к ним смерть, и их взяли в ножи. Никто из бандитов даже пикнуть не успел и, оставив трупы лежать вдоль стенки, штурмовики вошли в жилые отсеки. Все действия "акинаков" были не раз отработаны на полигонах, они действовали четко и без команд понимали друг друга. Осторожные шаги по безлюдным коридорам, открывается незапертая дверь в общую спальню на полсотни человек, в каждой из которых находилось по десятку бандитов и женщины, выбранные ими на ночь, и тишина нарушалась приглушенными звуками. Пши-хх! Клац! Дзанг! Пши-хх! Клац! Дзанг! Выстрел. Стремительный рывок затвора. Падающая на пол гильза.
Тела спящих хозяев бункера вздрагивали от попаданий тяжелых пуль, а женщины рядом с ними, если и просыпались, то максимум, ограничивались испуганными вскриками. Все шло согласно предварительного плана, зачистка проходила успешно. И только в нескольких помещениях славянам пришлось немного повоевать.
Первое такое место, это спальня одного из самых серьезных местных авторитетов, Доса Камарана, который чутьем загнанной в угол крысы, что-то почувствовал и поднял своих бойцов по тревоге. После чего, подчиненные ему бандиты выдвинулись в коридор, осветили его и заметили черную тень, скользнувшую в один из боковых проходов. Неизвестно, отчего, может быть от испуга, но они без промедления и окриков начали беспорядочно стрелять в обе стороны от входа в свой отсек, и один из спецов Морошкина, который подбирался к ним вдоль стены, был серьезно ранен. И будь на месте "акинаков" кто-то другой, Камаран и его люди могли бы удержать свой отсек. Однако славяне сориентировались быстро и с ответом не медлили. Воины закидали противника светошумовыми гранатами, пробились внутрь чужого отсека и перебили всех, кроме предводителя группировки и нескольких приближенных к нему людей из обслуги.
Другой объект, с которым пришлось повозиться, узел связи, телефонная станция, с помощью которой "сорок седьмой" мог общаться с другими объектами подземного района "Матлахар-3". Это помещение было закрыто изнутри. Что и почему, "акинаки" раздумывать не стали, а взорвали бронированную дверь, и только после этого смогли добраться до трех бандитов спрятавшихся внутри, которые надеялись, что броня отсрочит их гибель.
Ну и третий очаг сопротивления, неожиданно для всех, оказался в одной из оранжерей. Как и почему в ней собралось около десятка местных вооруженных "хозяев жизни" выяснить не удалось. Но то, что бандиты, услышав эхо подрыва двери в узел связи, решили подороже продать свои жизни, было понятно сразу. Они грамотно закрепились в оранжерее, блокировали вход баррикадой из пары больших тележек и в ближайшем коридоре взяли несколько заложников. Но снова свое дело сделали светошумовые гранаты, перекинутые через препятствие вглубь оранжереи, а затем в бой вступили Меченые, ловко проскользнувшие внутрь теплицы и задавившие сопротивление противника.
На этом моменте, операция, точнее сказать, ее боевая часть, была окончена. Почти все "плохие" люди лишились жизни, а "хорошие" были освобождены, хотя в подавляющем большинстве они в это не верили, и готовились к новым для себя неприятностям. Никто их не агитировал и не убеждал в своих самых хороших намерениях. "Акинаки" выполнили свою работу и заняли все ключевые места в "сорок седьмом", и пока этого было достаточно. Позже должна была прибыть еще одна группа, профессиональные агитаторы и технари, и именно на их плечи будет возложена основная работа по информированию анаирцев обо всем происходящем, формированию симпатии местных жителей к своим освободителям и приватизация ценного имущества в подземелье.
После боя, Дава, временный комендант сорок седьмого бункера, расположился в центре связи. Он сел на кресло-вертушку, предназначенное для оператора одного из многочисленных пультов, находящихся в помещении, и начал организовывать работу в пределах вверенного ему объекта. Первым делом, вновь была включена подача электричества. Снова в подземном городке воцарился вечерний сумрак, и тысячи отдыхающих в коридорах людей, начали оглядываться и шепотом обсуждать, что же произошло, и по какой причине полчаса не было света. Затем в комнату связи был вызван Менгар Ти-Року и пара его товарищей, которые по внутренней системе оповещения, известили анаирцев о том, что бункер взят под контроль солдатами с поверхности. Далее, Меченый вышел на связь с уровнем метро, и узнал о том, что станции Северная Концевая и Профессорская успешно взяты под контроль другими пятерками Ордена и спецназом УВР. Основная цель рейда под землю, захват подземных объектов, была достигнута. Теперь начинался переход ко второй фазе, закреплению на захваченных позициях и налаживание жизни подземников.
Василий оглянулся и его взгляд прошелся по незнакомой аппаратуре. После чего он откинулся на спинку кресла и выдохнул.
— Чего вздыхаешь, Меченый?
К Давыдову подошел хмурый крепыш лет сорока, с автоматом в одной руке и каской в другой, капитан Морошкин, который присел рядом с Василием.
— Да вот, дело сделали, теперь о дальнейших действиях думаю. Я ведь впервые такой кучей народа командую, вот и напрягаюсь немного. Инструкции, конечно, имеются, но вопросов все равно много, так что сейчас бандитские трупы утилизируем, наведем везде порядок, людей покормим, за бронелюк вышлю разведку, и начну в бункере свои порядки устанавливать. А то здесь полный хаос, ничего не охранялось, народ ходит грязный и голодный, кругом полная антисанитария, вши и блохи, и никто точно не знает, сколько в "сорок седьмом" скопилось людей. А ты чего такой хмурый, капитан? Вроде бы все четко сделали, у тебя всего один раненый, а ты озадаченный ходишь.
Морошкин помедлил, ладонями помассировал затекшую шею, и ответил:
— В медблоке был, кое-что увидел, и теперь мне немного не в себя.
— И что там?
— Трупики новорожденных детей и зародыши абортивные, которые в холодильнике лежат. Сам понимаешь, средств контрацепции в бункере, наверное, было немного, и их все сразу израсходовали, а в толчее подземелья, да еще и при скудном пайке, выносить нормального ребенка и родить его, почти невозможно. Про то, чтобы вырастить, и разговора нет. Вот местные паханы и додумались, всех детенышей, кто родился, умер или абортировался в мороз кидать. Медика прижал, он говорит, что это распоряжение Доса Камарана, который на это мясо хотел зуриков приманивать.
— Сука! — с ненавистью, выдохнул Дава.
— Не то слово, — поддержал его капитан и попросил: — Отдай мне пленника.
— Сначала его допросить надо. Связисты говорят, что недавно он с вояками и "Недремлющими" общался, так что у меня к нему несколько вопросов.
— Так в чем дело? До прихода тыловой группы время пока есть, прикажи начать приборку по отсекам, и давай допросим эту гниду. Все что тебе нужно, узнаешь, а потом я его себе заберу. Ты с ним по-хорошему потолкуешь, а мы с парнями по-плохому.
— Ладно, — согласился Меченый.
Спустя двадцать минут, в узел связи приволокли Доса Камарана, стройного бледного мужчину средних лет, с очень тонкими и длинными пальцами как у пианиста и гладко выбритым черепом, на котором красовалась небольшая цветная татуировка паука, с саблей в одной лапе, спускающегося по веревке. На шею пленника прицепили автопереводчик. Затем наручником его приковали к прочной металлической трубе, по которой в помещение поступала вода, и Дава задал ему вопрос:
— Говорить будешь или тебя сначала наркотой накачать нужно, чтобы ты на каждый вопрос без запинки отвечал?
Словно затравленный звереныш, Камаран быстро посмотрел влево и вправо, напряг прикованную к трубе руку, спасительной дырки, в которую можно было попробовать сбежать, не обнаружил, и ответил:
— Спрашивай, отвечу.
Давыдов начал издалека:
— Кем ты был до войны, как попал в подземелье и как выжил? Отвечать четко и ясно, без обмана, а иначе пожалеешь, что на свет народился.
— Да ладно тебе, офицер, — бандит посмотрел на Морошкина. — Я все понимаю, в любом случае, мне хана, но смерти я не очень боюсь, и скрывать мне нечего. До войны я в тюрьме сидел, за вооруженный грабеж, а перед началом бомбардировки, для расчистки отдаленного штрека, из уголовников собрали рабочую бригаду, и так я с корешами попал под землю. Прибыли на место, начали работу, а тут война. Охрана растерялась, и мы ее порешили. Остались сами по себе и при оружии. Чем сорок пять суток питались и как выживали, не спрашивай, тебя стошнить может. Потом из некоторых бункеров в "Матлахаре-3" люди выползли, и мы в одном тихом месте засели. Жратва и питье были, бабы тоже, так что полтора года хорошо жили. А потом запасы кончились, и мы с другими крепко стоящими людьми сюда пришли. Жаль только, что захребетников за собой притянули, а так, все путем.
