Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война
Доктор огорченно развел руками, Макс кивнул — да, медицина, к сожалению, может далеко не все. И не скоро еще сможет. Даже в начале двадцать первого века…
Доктор Брюкер выписал ему успокоительные таблетки — для снятия напряжения и стресса, а также, по его просьбе, сочинил целое письмо на имя рейхсминистра Геббельса, в котором категорически не рекомендовал задействовать лейтенанта Петера Штауфа на публичных мероприятиях — выступлениях, митингах и встречах. Во избежание, так сказать, повторения нервного срыва и тяжелых последствий для его здоровья…
— Побольше общайтесь с родными, — посоветовал доктор. — Это поможет вам скорее прийти в норму. Отдыхайте, чаще бывайте на свежем воздухе. Я бы посоветовал съездить за город или сходить куда-нибудь в парк. Природа очень благотворно влияет на здоровье!
Макс сердечно поблагодарил доброго доктора и поспешил в министерство — передать заветную бумагу и навсегда избавиться от скучных и неприятных обязанностей.
Он мысленно представил себе, как скривит физиономию герр Штольц, и мстительно усмехнулся: ничего, потерпит, против бумаги с подписью известного доктора не попрешь. Особенно против такого документа — это как приговор, обжалованию не подлежит. А у него останется больше времени, чтобы побыть с Эльзой и Мартой. Может, действительно сходить куда-нибудь, погулять, отдохнуть? Чего все время дома сидеть?
* * *На следующий день Макс торжественно объявил семье, что они идут в Зоологический сад. Благо день был воскресный, выходной. Эти слова вызвали искренний восторг у Марты и легкое недоумение у Эльзы.
— Дорогой, ты правда себя хорошо чувствуешь? — с некоторым подозрением спросила она.
— Да, а что? — не понял Макс.
— Ну, ты раньше никогда не ходил с нами гулять, считал, что это пустая трата времени. А в Зоосад тебя вообще невозможно было вытащить — ты же не любишь животных…
— Да, не люблю, если они содержатся в клетках, — нашелся Макс. — Мне их просто жаль. А если они свободно гуляют в вольерах — почему бы нет? И вообще, хватит рассуждать — собирайтесь, идем!
Макс хорошо помнил свое первое посещение берлинского Зоосада. Он до того полагал, что все будет так, как в аналогичном московском заведении — много людей, несчастные животные в клетках, длинные очереди за мороженым и водой. Макс два раза был с родителями в столичном зоопарке, и ему там страшно не понравилось — слишком шумно, суетливо, ничего не видно, к клеткам вообще не пробиться…
Поэтому, когда во время пребывания в Берлине им предложили сходить в Зоосад, он особого энтузиазма не высказал. С гораздо большим удовольствием осмотрел бы, допустим, остатки подземного бункера Гитлера. Но все, что касалось фюрера и его самоубийства, находилось тогда под запретом. Немецкие экскурсоводы считали, что не стоит лишний раз напоминать о трагических страницах российско-германских отношений, а потому на все вопросы о Рейхсканцелярии и бункере Гитлера отвечали довольно уклончиво: при штурме Берлина в 1945-м все здания (как надземные, так и подземные) были разрушены, а затем власти ГДР решили их не восстанавливать. А затем их окончательно сровняли с землей, чтобы ничто больше не напоминало о позорном прошлом Германии…
Макс самостоятельно отыскал бункер — по тем описаниям, которые нашел в военных мемуарах. Он точно знал, что оба здания Рейхсканцелярии (и новое, построенное при фюрере, и историческое, старое) находились по адресу: улица Вильгельмштрассе, дом 77, а подземный бункер располагался прямо за ними, в саду.
В последний день пребывания в Берлине, когда его одноклассники и учителя затоваривались модной одеждой в пассаже, он нашел нужный адрес. Дошел до Вильгельмштрассе, за многоэтажным серо-желтым зданием с красивыми стеклянными лоджиями свернул на маленькую Фоссштрассе и оказался на месте.
Разумеется, никаких останков Рейхсканцелярии и бункера не было. На месте Имперской канцелярии стоял большой жилой дом, а там, где некогда находилось подземное укрытие Гитлера, была разбита симпатичная детская площадка. Вот и все, что осталось от некогда знаменитых зданий.
Макс вошел во двор и осмотрелся — вон там, где сейчас небольшой зеленый холмик, очевидно, и находился вход в бункер. Макс знал, что советские саперы так и не смогли взорвать толстые стены и четырехметровые бетонные перекрытия, а потому просто завалили все входы строительным мусором и засыпали сверху землей. Значит, где-то здесь сожгли в воронке тела Гитлера и Евы Браун…
Но ничто уже не напоминало о тех страшных событиях — перед ним лежал совершенно обычный, ничем не примечательный городской двор. Чуть дальше был скучный, заросший травой пустырь. Еще — несколько гаражей, небольшая спортивная площадка, окруженная металлической сеткой…
Пожилые фрау сидели на лавочках и обсуждали свои дела, маленькие киндеры возились в песочнице или играли возле качелей. Абсолютно ничем не примечательный двор, пройдешь мимо — и не заметишь. И даже в голову не придет, что здесь некогда находилось «логово фашистского зверя». Макс поднялся на зеленый холмик, осмотрелся. Попытался представить, как этот район выглядел в 1945-м, но не смог. Слишком все изменилось: немцы со свойственной им педантичностью и основательностью перестроили весь квартал, не оставили ни единого ориентира, ни одного указателя. Как будто и не было Рейхсканцелярии, не было и самого бункера.
«В принципе, наверное, правильно, — подумал Макс, — не надо напоминать людям о войне. Хотя, с другой стороны, кто не помнит своего прошлого, тот обречен на его повторение». Эту фразу известного американского философа часто повторял на уроках их школьный учитель истории, Марк Соломонович, и Макс хорошо ее запомнил. Но смысл ее понял только сейчас, когда стоял на обломках (воображаемых, конечно) Третьего рейха…
А за день до того, как он нашел бункер, их все-таки повели в Зоосад. Экскурсия полностью перевернула все его представление о том, как следует содержать животных в неволе. Он никогда не думал, что Зоосад может быть таким необычным и интересным…
Начать хотя бы с того, что все животные (даже, казалось бы, самые дикие и опасные) содержались не в металлических клетках, как в большинстве зоопарков мира, а в свободных вольерах. И границы их были практически незаметны. Из-за этого у посетителей создавалось впечатление, что животные гуляют как бы сами по себе, на свободе. Разумеется, между обитателями Зоосада и людьми имелись преграды — небольшие бетонные стенки или рвы с водой, но они так искусно сливались с ландшафтом, что были почти невидимы. И, главное, совершенно не мешали наслаждаться свободным видом животных и наблюдать за их поведением. Эти преграды, надо полагать, больше защищали животных от людей, чем наоборот.
Максу понравилось практически все: и необычайно красивые входные Слоновьи ворота, выполненные в старинном китайском стиле, и оригинальные павильоны, где содержались слоны, зебры и жирафы, и тщательно продуманная планировка вольеров, позволявшая незаметно переходить из одной части света в другую. Вот только что они были в Африке и смеялись над неуклюжими бегемотами, купающимися в бассейне, как вдруг оказались в Арктике — белые медведи и строгие пингвины, напоминающие официантов, символизировали собой холодные области Земли. А чуть дальше уже была Северная Америка — могучий гризли лениво развалился на скале и грелся на теплом солнышке…
Три часа, проведенные в Зоосаде, пролетели почти незаметно. Макс был очень доволен экскурсией и, покидая чудесный парк, обещал себе, что обязательно вернется в него…
И вот он снова в берлинском Зоосаде. Только в другое время да еще в чужом теле. Впрочем, это было неважно. Главное, что он мог вернуться и снова окунуться в детские воспоминания. А заодно устроить для Эльзы и Марты прекрасную семейную прогулку.
Народу было довольно много — выходной день все-таки, но все равно у билетных касс не было никакой давки и толчеи. Все чинно, спокойно и с достоинством. По аккуратно выложенным серым булыжникам и посыпанным желтым песком дорожкам бродили почтенные немецкие семейства, многие с маленькими детьми.
Нередко встречались группы мальчишек в одинаковой униформе — короткие темные штаны на лямках и желто-коричневые рубашки с черным галстуком. Или девчонки, одетые в длинные синие юбки и белые блузки. «Молодые члены Гитлерюгенда и Союза немецких девушек», — понял Макс. Их сопровождали ребята постарше — командиры, наставники.
Пожилые бюргеры приветливо улыбались ему и даже приподнимали шляпы — приветствовали молодого офицера. Герой Рейха, с новеньким Железным крестом на груди. Гордость нации!
Эльза утром настояла, чтобы он непременно нацепил награду на китель. Макс чувствовал себя с ней несколько неловко — будто носит что-то чужое, ему не принадлежащее. Наверное, в определенном смысле так оно и было — ведь Железный крест вручили Петеру Штауфу, а не ему, Максиму Соколову. Хотя кем он был сейчас — сразу и не разобрать…
