Владимир Стрельников - Обрести свой мир
— От тебя пахнет медом. — Задумчиво проговорила незнакомка. Ну да, перетаскивал вчера ульи, ставил у дальней стенки ставшего намного больше огорода. И даже пару поцелуев от наиболее ярых пчел получил.
А голос очень красивый, кстати. Великолепные волосы были уложены в сложную прическу вокруг головы, заставляя женщину гордо поднимать голову. Расшитое полотняное, вроде простое, но из тех, что стоят диких денег, платье великолепно обрисовывало прекрасную фигуру взрослой женщины, подчеркивая высокую грудь и тяжелые бедра. На ногах у нее были красные сапожки, расшитые черной нитью. От пчел стоял тяжелый гул.
— Почему ты вышел и снял оружие, человек? — Она подняла на меня глаза. И я понял, что человеком она не является. Огромные, яркие, состоящие из множества маленьких разноцветных точек глаза. Очень красивые, но напоминающие глаза пчелы при большом увеличении.
— Я вам не враг, поэтому не хотелось бы возможного конфликта. — Я ответил абсолютно честно.
— Протяни ко мне руки, человек. Сложи их ладони. — Велела эта женщина(?).
Я сделал, как она велела. А куда деваться? Вытянул вперед руки и сложил ладони лодочкой. Незнакомка протянула руку над моими, и в мои ладони посыпались пчелы. Огромные, тяжелые, щекочущие руки. Их стало так много, что они образовали шевелящийся ком у меня в ладонях. Постепенно их шевеление утихло, и они ( я глазам не поверил!) превратились в зерна.
— Ты не лжешь, человек. Ты не несешь нам угрозы, поэтому проезжай. — Женщина пошла к вышедшему из БРДМ-2 Антону и крепко поцеловала его в губы. — А ты можешь зайти ко мне этой ночью!
— Подождите, а что мне делать с вашими пчелами? — Я протянул ей свои ладони, полные зерен.
— Можешь посеять их на своем поле, если хватит мужества и есть желание. — Женщина отвернулась и пошла к рою.
И незнакомка вошла в рой пчел. Рой завихрился, всклубился и поднялся. На земле никого не было. Да уж, дела. И лес и дол видений полны. И штаны заодно, почти.
Я обернулся к прапору. Было видно, как нашего холостяка впечатлил поцелуй Матери Пчел.
— Антон, если тебе эрекция мешает залезть в машину, прижми ее рукой. Тебе же сказали — ночью, так что прибереги сексуальную энергию, человек! — Я ссыпал зерна или пчел, уже не знаю, как правильно, в чистую белую тряпицу, одел пояс с пистолетами, забросил в кабину жилетку и подал Дарри дробовик. Майку хоть выжимай, мокрая от страха. Отдышался и завел машину, тронулся с места. До замка отсюда по прямой линии где-то двадцать километров, по словам пленных. И эта дорога не патрулируется, теперь ясно, почему.
— Я думал, это одна из многих легенд из прошлого. Это Матерь Пчел, многооблик. Вроде как их создали маги древних. Если посеять эти зерна, а храниться они могут столетиями, то будет со временем такое же поле. И вырастет матка. Сначала девушка, причем сразу в детородном возрасте, просто очень юная, потом женщина. Матери Пчел не имеют трутней, но мужчина, посеявший поле, и его потомки должны три-пять раз в год оплодотворять матку. Зимой она спит. Впрочем, мужчины приезжают к ней чаще. По легендам, ни одна женщина не сравниться в страстности и ласке с Матерь Пчел, так что Антон пропал. В хорошем смысле. Мать Пчел никогда не делает плохо своему любовнику, охраняет на полет пчелы его владения от врагов, нежити и нечисти. Даже волки, тигры и мантикоры обходят стороной Заповедные Долины. Драконы, и те облетают. Опасность для этих существ, представляют только очень умелые маги Огня. Нам очень повезло, что она выбрала Антона, правда, непонятно почему. И то, что ты протянул руки, это тоже сыграло. Они огромная редкость, распространяются только через руки, полные пчел. И эти пчелы могут убить того, в чьи руки они просыпались. А у тебя заснули, так что мы бы проехали в любом случае, а тут еще Антон. Доппельгантер он какого-то из виконтов, что ли? — Дарри почесал в затылке.
Ну нет, осеменителем я быть не хочу. Открыл бардачок и спрятал сверток с семенами пчел. Дома в сейф спрячу, кто знает, может, и пригодятся.
Через восемнадцать километров, на склоне холма, за которым должен был быть замок, мы остановились. Я, Виктор, Артем, и два гнома пошли пешком. Гномы несли ротные пулеметы и по две коробки с лентами. Как они сказали, лишний пуд гному не помеха. Здоровые дяди. Пройдя триста метров, скомандовал машинам за нами по малу. Перевалили гребень, замок был виден как на ладони. Подождали машины, которые встали так, чтобы антенны торчали над гребнем. И начали спуск к замку. Уже осторожно, так как лесок мог и патрулироваться или можно было напороться на собирающих ягоды или грибы баб.
Метров через пятьсот остановились на опушке, достали бинокли и присмотрелись. Возле замка кипела работа, суетились люди, возводя трибуны и еще какой-то помост. Мы двинулись ниже. В леске, сразу после опушки, нас привлекло какое-то копошение. Оставив гномов, так как гном и бесшумное передвижение — это, как оказалось, понятия несовместимые, прокрались к источнику возни. Двое ражих молодцов прижимали молоденькую девчонку, то ли крестьянку, то ли служанку, если судить по очень небогатой одежде. Один прижал ее к дереву, и шарил под юбкой из грубой ткани. Такой мелочью, как нижнее белье, эта девица не заморачивалась, насильник шарил в самом сокровенном, содрав с нее еще и кофточку, обнажив маленькие грудки, а другой парень уже скинул штаны. Девчонка молчала, только глаза были тоскливей, чем у коровы, которую ведут мяснику. На молодцах были камзолы и легкие короткие кольчуги, не солдатские, а так, для слуг, чтобы дворня деревянных мотыг и лопат не опасалась. Дешевенькие деревянные луки с колчанами были сброшены возле дерева. Мы с Виктором переглянулись, он обнажил нож, а я шагнул два шага и впечатал носок кирзача в пах первому. Второй заваливался с ножом в шее, я не знал, что Виктор умеет ножи метать. Я дернул голову вставшего на колени от боли холопа за подбородок правой рукой вверх и вправо, надавив на затылок левой. Хрустнули позвонки. Никогда не применял этот прием до этого. Девчонка открыла рот для крика. Еще бы, на нас маскировочные накидки, лица перемазаны зеленой пастой, страшно, небось.
Я резко, но не очень сильно стукнул ее тыльной стороной ладони в живот пониже солнечного сплетения, чтобы не увечить девчонку. Она поперхнулась. Сунул ей в рот ее же косу, а то еще цапнет. Зубки вон, какие ровные и яркие, как жемчужинки.
— Тихо, девочка, молчи. Ясно? — Я разжал ей рот, готовый в любой момент снова стукнуть.
— А вы не эльфы, пан? — Огромные и испуганные глаза смотрели с надеждой.
Я показал ей свое ухо, у эльфов, по рассказам гномов, уши на самом деле остроконечные. И неудивительно, что девушка так перепугалась. Холопы просто изнасиловали бы ее, а эльфы замучили. Любят они почему-то людей помучить, опять же по рассказам.
Внизу закончился стук молотков.
— Слушай, милая, ты пока осмотри своих любовников, что найдешь, твое. И посиди здесь, не хотелось бы такую милую крошку ненароком пристукнуть. Ладно? — Я ласково ей улыбнулся. Виктор тоже, выдергивая нож из шеи второго. Девчонка зажала рот руками и отвернулась. Подошли гномы. Гунар покачал головой. Достал веревочную вязку и ловко скрутил ей руки-ноги.
— Так спокойней, не убежит и тревогу не поднимет. — Да уж, профан я в военных действиях. И мы, уже ползком, пробрались метров на двести пятьдесят к помосту. На нем уже стояли столбы с поперечиной. Да это виселица! На трибунах прекратили налаживать марафет. Очень удобная у нас позиция, кстати. Кусты прикрывают сверху, и при этом они достаточно невысокие, чтобы не заострять внимание. Я и Виктор принялись устанавливать РП-46 на сошки, заправлять в них ленты. Спешить особо некуда, шоу только подготавливается. Посмотрим, и домой, пулеметы на всякий случай.
Через три часа, ближе к обеду, трибуна была забита различными и разномастными дворянами. Поодаль от нее стояли угрюмые крестьяне, пригнанные стражниками, похожими на тех, кого мы оставили в лесу. Вокруг трибуны стояли лучники, сбоку от нее сотни две пехоты. Приехали два рыцаря с сопровождением из латников.
Гнусаво затрубили горны и забили барабаны. Любят здесь дешевые эффекты, я смотрю. Через оптический прицел АК-104. Появился ярл, массивный и мощный, не старый еще мужик в красном камзоле, его очень точно описали пленные. Рядом с ним шел его сын, очень похожий на отца. Они уселись на самой роскошно отделанной террасе. Вывели приговоренных, по-моему.
Я почуял, как на скулах стягивает кожу. Среди приговоренных были две девушки в грязных, но джинсах и рваных блузках, один пожилой мужчина в костюме и, что меня поразило, очках и два местных мальчишки. Совсем маленьких, лет десяти, не больше. Два дюжих и угрюмых, обросших мужика.
К ярлу подбежала богато одетая молодая девушка, начала ему что-то активно говорить. Ярл отрицательно покачал головой. Девушка перешла на повышенные тона. Ярл лениво, но быстро, как кот лапой, влепил ей пощечину и указал рукой прочь. Девушка, придерживая щеку, гордо запрокинув голову, пошла в замок. Обернулась. Я увидел, какой яростью горят ее глаза.
