Александр Конторович - Реконструктор. Дорога в один конец

– Около ста пятидесяти человек. Плюс-минус десять-пятнадцать солдат.

– Пусть будет плюс… Потери?

– Наши?

– Об этом потом! Противника!

– Не менее пятидесяти процентов от общей численности. И это только те, кого мы уже успели найти! Саперы погибли практически все. Парашютисты… Мы их обложили в лесу, шли на звуки выстрелов из минометов. Сначала все пошло более-менее нормально, их отбросили от огневых и даже окружили. Потом они как-то ухитрились подорвать свои минометы, при этом мы потеряли чуть менее десяти человек. Кольцо оказалось разорвано, парашютисты этим воспользовались и вырвались. Правда, двенадцать человек русских так там и полегли. Среди прорвавшихся большое количество раненых, далеко они не уйдут, догоним.

– Так! А разведрота?

– Практически разгромлена. В лесу до сих пор подбирают тела погибших. По моим прикидкам, удалось уйти далеко не всем. Мы предположительно можем прикинуть их путь отхода, там уже все приведено в боеготовность, ждем.

– Ну что ж, Аксель! Свой Железный крест вы заработали честно! Кстати, кто перенаправил удар танков? Их командир сам сообразил?

– Никак нет, герр майор, это был мой приказ. Рисковать прорывом русских на территорию складов… это уж слишком!

– И правильно! Я отмечу это в рапорте!

Майор удовлетворенно потер руки. Пока все, абсолютно все складывалось именно так, как он и планировал. Эффективно устроенная засада – это, разумеется, одно… Но нет большой чести и заслуг в том, что ты подловил на приманку глупого медведя. А вот загнать убегающего по лесу зверя, запереть его пулеметами на открытом месте и красиво пленить остатки убегающих диверсантов – это уже совсем другие дела!

Да и кроме того… есть и иные соображения, о которых пока рано распространяться. Но они имеют место и стоят как бы и не поболее всех прочих!

Да, обер-лейтенант Генце свой Железный крест заслужил! Но кто сказал, что это будет единственная награда за столь блестяще спланированную и проведенную операцию? Да, все, кого Хайнеманн привлек к делу (даже и этот спесивый гауптман со складов), свою задачу выполнили. Кто лучше, а кто хуже – разговор ныне не об этом. Истинные масштабы произошедшего может представить только автор замысла. Ну а вышестоящее руководство, в свою очередь, оценит уже весь замысел. И это – далеко не один Железный крест. И не только Железный крест…

А вот тут где-то и должно быть место сбора…

Пригнувшись к земле, забираюсь на пригорок и осматриваюсь. И где здесь у нас часовой? Должен же быть!

Есть такой – из-за пня выглядывает кончик винтовочного ствола.

Общий пароль (благодаря настойчивому напоминанию, таковой у нас теперь всегда присутствует) как раз для таких ситуаций и придуман. Ну, вот вернулся боец после некоторого отсутствия, текущего пароля не знает, да и не может, ввиду неосведомленности. Это в своем тылу можно заранее часовому показаться, дабы никаких резких действий он не предпринял с перепугу. Встать спокойно (под прицелом, ага…) и разводящего подождать.

Так то в тылу, если кто еще не просек.

В своем.

А во вражеском как быть?

Пошумишь тут в кустах – и схлопочешь пулю… Нет, не хочу.

Патроном постукиваю по стволу винтовки. Раз-два, раз-два, раз-два-три-четыре.

О!

Дернулся постовой, зашевелился ствол.

Раз-два-три.

Раз.

Раз-два.

Ответ правильный, теперь можно и башку высунуть, по крайней мере стрелять сразу не станут.

– Товарищ старшина?!

– Я, Горбатов. Где все?

– По ложбинке пройдите, потом налево…

Когда из кустов появился старшина Красовский, Малашенко этому ничуть не удивился. Максим вообще обладал редкой способностью выходить сухим из воды и выбираться живым из всяких неприятных ситуаций.

Вот, значит, почему немецкая пушка стреляла по своим…

– Садись, старшина!

Присаживаюсь рядом с лейтенантом.

Да… прилетело нам основательно. Если это все, кто уцелел… то у меня просто слов никаких нет.

– «Флак-фирлинг» – твоя работа? – спрашивает лейтенант.

– Моя. К вам подойти я попросту не успевал уже.

– Отчего же так? Мы почти двое суток здесь сидели, ты же место сбора знал?

Вздохнув, подробно поясняю ему причины своей задержки. Не забываю и упомянуть о тех выводах, которые уже пришли мне в голову.

Сказать, что я лейтенанта огорчил, – это ничего не сказать. Происшедшее с ним совсем другими словами надо описывать. Но я не мастер художественных изысков. С Малашенко сейчас вообще можно писать картину – «Олицетворение вселенской скорби и горести». Во всяком случае, центральным персонажем в ней он точно выступать может.

– Ты уверен? – спрашивает меня комвзвода-один.

– Есть другие объяснения происходящих событий?

Нет у лейтенанта объяснений, да я и сам это понимаю неплохо. Ситуация фиговая, долго здесь мы не просидим, и Малашенко это тоже соображает ничуть не хуже меня. Есть, конечно, вариант сныкаться прямо здесь, никуда особенно не отходя.

Но пустят немцы служебных собак, те встанут на наш след…

– У тебя какие-нибудь соображения на этот счет есть?

Нет у меня ничего, и этими «радостными» известиями я тоже не очень-то спешу делиться с командиром. Однако он тоже далеко не лопух и все прекрасно понимает без слов.

Впрочем, Малашенко недолго предавался раздумьям. Голова у него имелась, обстановку в целом он представлял, так что и рассусоливать попусту не собирался. Когда по его приказу отыскали сержанта Ларичева, который теперь принял взвод, заместив погибшего командира, лейтенант уже прикидывал на карте маршрут. Надо сказать, что задачка оказалась еще та… На всех удобных для отхода путях, как мы оба успели уже предположить, наверняка уже ожидали нас всевозможные сюрпризы и сюрпризики. Посвященный в курс дела сержант только головою покачал, выразив тем самым свое отношение к происходящему. Мужик он вообще был не слишком разговорчивый, больше молчал. Тем не менее бойцы его уважали, и было за что! Так что Малашенко сделал правильный выбор, назначив именно его командовать взводом. Ну а мой взвод без всякой говорильни получил своего командира назад.

И так и сяк вертели мы карту – решение не вытанцовывалось ни в какую! Да не так уж и много есть отсюда путей отхода, откровенно говоря.

Наиболее рискованный вариант – прорыв с боем, нами даже и не обсуждался, по умолчанию все согласились с тем, что данная попытка будет первой – и она же станет последней для большинства участников сего мероприятия.

Но вот как пройти тихо?

– Кстати, товарищ лейтенант, – интересуюсь я у командира, – а десантники как уходить собирались? У них какой-то свой маршрут имелся?