#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 23 - Григорий Володин
Поэтому я театрально закатываю глаза и многозначительно тяну:
— Ох, это такая загадка… такая загадка…
Делаю драматическую паузу, будто сам размышляю над тайной мироздания, а затем беззастенчиво меняю тему:
— Слушай, мне нужно переместиться в одно место. Сейчас покажу координаты.
Я подхожу к столу, где у Портакла разложены карты обоих миров, разворачиваю лист с Русским Царством и указываю нужную точку.
— Вот сюда.
Портакл хмыкает, всё так же покручивая статуэтку в пальцах:
— Кстати, я её улучшил. Теперь она точнее улавливает энергию.
— Здорово! — тако подход мы одобряем. — А с чего вдруг решил её улучшить?
— Хотел разобраться, как ты это устроил, вот и понастраивал, — пожимает он плечами, словно это пустяк. Затем, фыркнув, добавляет:
— Делали эту статуэтку явно никудышные портальщики.
— Ну, с тобой им не тягаться, это очевидно, — хмыкаю я, потому что, если без шуток, портальщики Гагера даже рядом не стоят с Высшим Грандмастером из Организации.
Кстати, вот ещё один повод не рассказывать, как именно я тогда смог переместиться. Если Портакл так зациклился на этом вопросе, пусть лучше разгадывает «великую тайну» и параллельно улучшает портальные инструменты, вместо того чтобы снова уйти в свои сериалы. Подаю ему смысл задержаться в нашей трехмерной реальности.
Я беру у Портакла статуэтку, прислушиваюсь к ней. Да, она действительно стала более тонко настроенной. Манипулятивной. Гибкой. И даже чёртовски удобной в использовании. Что ж… Интересно, к чему это приведёт.
— Ну да, кстати, теперь она куда точнее, — замечаю, пробуя перелить в неё немного энергии. Включаю портальщика-легионера, вслушиваюсь в артефакт… Ну да. Действительно точнее. Энергия течёт ровнее, чувствительность обострена.
Вообще, просто так я стараюсь не пользоваться портальной способностью, особенно в Буяне приходилось сдерживаться — излишнее внимание к моим силам могло стать проблемой. Если бы тогда я сразу прыгнул на Буяник, с Демоном разобрался бы куда быстрее, но таковы реалии. В идеале — использовать этот козырь как можно реже.
Мгновенное перемещение на три километра — слишком мощный козырь, а соблазн злоупотребить им велик. Стоит попробовать раз — и вот уже используешь на автомате. Слетать за бутером в холодильник, переместиться за ручкой, чтобы не тянуться через весь стол… А там и до прыжка через пешеходную улицу, чтобы не ждать зелёного, недалеко.
Да, есть Ломтик. Но его по пустякам напрягать неправильно. Хорошо быть портальщиком, но враги не знают об этой силе. И не должны знать.
Мы идём к стеле, и Портакл активирует её, прикоснувшись к сияющим рунам.
— Я настроил, переместишься через две секунды, — говорит он, отступая в сторону.
Я сжимаю статуэтку, пространство сжимается… И через мгновение оказываюсь возле одной из деревень Вишенки, расположенной на бывших Филиновских землях. Пока что они принадлежат Годуновым.
Я осматриваюсь, окидываю округу внимательным взглядом. Деревня аккуратная, ухоженная, дома крепкие, добротные, с плотными ставнями и чисто подметёнными дворами. Совсем не такие, как в Буяне, где люди привыкли к бедности и разрухе. Это радует. Значит, земля здесь действительно богатая, а люди трудолюбивые и хорошие хозяйственники. Вряд ли это Годунов хороший управленец. Скорее всего, местные сами молодцы.
Но есть один нюанс — в деревне ни души. Пусто. Тихо. Куда все подевались?
И тут неподалёку раскатывается гул артиллерийского огня.
Глава 10
Артиллерийский огонь как начался, так сразу и затих. Но, наверняка, ненадолго. Не просто так же деревня опустела.
Проходя мимо распахнутых ворот, я задаю себе вопрос: кто их так оставил — в спешке или из уверенности, что никто не вернётся? Заходя между домами, осматриваю улицы. Пусто. Ни голосов, ни движения, только ветер скользит по заброшенным дворам, покачивая створки незапертых окон. Никаких признаков жизни.
Но в одном домике, неподалёку, горит свет. Тонкой полоской он просачивается сквозь ставни, а изнутри доносится глухой звук посуды. Я подхожу к двери, стучу:
— Есть кто дома?
Изнутри раздаётся старческий голос:
— А кто спрашивает?
— Прохожий, — отвечаю.
Короткая пауза, затем добавляет:
— Не заперто, если что.
Дверь действительно открыта. Стоит толкнуть — и вхожу внутрь. Внутри тепло, пахнет тестом и молоком. Старик сидит за столом, рядом костыли, а сам неспешно ест, неторопливо пережёвывая. На плите блинница, воздух наполнен густым ароматом свежих блинов.
Он кивает мне, не отрываясь от еды:
— Ну и зачем пришёл?
Я задумчиво оглядываю стопку блинов, за эти пару секунд успеваю отправить Ломтика в холодильник в Невском замке, а потом неспешно достаю из кармана упаковку. — Да вот, сметаны принёс. А то какие же блины в сухомятку?
Дед замирает, хмыкает, и, расплывшись в улыбке, машет рукой:
— Садись, чего стоишь? Блины только с плиты. Сам испёк.
Я недавно завтракал, но отказываться от еды не собираюсь. Ставлю на стол сметану — деревенскую, свежую, невинские крестьяне ее нам поставляют. Накладываю себе блинов, пробую. Горячие, с хрустящими краями. Вкусно.
Дед прищуривается, словно оценивая меня.
— Ты откуда взялся вообще? Да ещё со сметаной. Все ж удрали.
Я пожимаю плечами, неспешно прожёвывая.
— Да, я проездом. Знакомых проведать.
Бросаю небрежный вопрос:
— Слушай, дед, а почему деревня пустая?
Старик вздыхает, отставляя ложку.
— А тебе знакомые не сказали? Эвакуировали всех царские войска.
Он смотрит в окно, словно надеясь увидеть кого-то за порогом.
— Говорят, твари приближаются. Какие-то гули…Была у нас деревня большая, на пять тысяч человек, а теперь никого нет. Всех вывезли, потому что скоро сюда стадо тварей прибежит.
Его голос спокоен, будничен.
— Царские войска их встречать будут. Ракетами да миномётами.
Задумчиво жую блин.
— Вот оно как…
Значит, твари серьёзные, раз деревню не стали защищать, а просто очистили. Плохо. Очень плохо.
Вполне вероятно, часть тварей всё равно сюда прорвётся. Какие бы ракетные и миномётные залпы ни устроили царские войска, что-то обязательно просочится линию обороны. Да и судя по тону старика, он не особо верит, что деревню не тронут
— Так бы шёл ты отсюда, парень, пока ноги есть, — добавляет он, дожёвывая блин, явно не особо переживая за свою судьбу.
С интересом разглядываю хозяина дома:
— А тебя почему не эвакуировали, дед?
Старик хмыкает, лениво отставляя тарелку.
— Сам отказался.
Он
