Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов
Радим провел рукой по щеке, проверяя гладкость, удовлетворенно кивнул, покосился на железный медальон с добавлением миродита, артефактного металла, висящий у него на груди, его он создал сам, месяца полтора назад. Предметная руна поиска гостей из зеркального мира вышла очень сильной, и теперь Радим мог засечь внезапно появившегося метров с пятидесяти. Причем он усовершенствовал стандартный медальон, добавив руну направления, почти три недели ушло на то, чтобы это заработало в унисон. Но справился. И теперь, все зеркальщики конторы ходили с такими, за что ему полковник Старостин, глава отдела, объявил благодарность. Вяземский зажал медальон в руке, несколько секунд прислушивался к обстановке вокруг его квартиры. Но все было тихо, во всяком случае, в периметре никаких гостей не обнаружилось. Улыбнувшись отражению, на которое он давно перестал коситься с подозрением, Радим отправился готовить себе кофе. День обещал быть интересным, его прикрепили к подполковнику Жданову, единственному ходоку в отделе. Но нужно было поторапливаться. Кофемашина уже приготовила капучино, и Вяземский, быстро сделав пару бутербродов с горчичным соусом, уселся за стол, время еще есть, так что, можно позавтракать, не торопясь.
Что сказать? Наставников он сумел удивить и силой своей, и скоростью освоения рун. С простейшими он разобрался всего за две недели, быстро освоил оперирование энергией и целыми днями в артефактной комнате учился мысленно, на уровне рефлекса, создавать руны, запитывая их от внутренней силы. Хитрость была в концентрации, в спокойной обстановке любой сотрудник мог создать руну, и в течение минуты, пока не рассеялась, применить ее, а вот в бою… Да, это проблема — шум, движение, зрение, все это не давало зеркальщикам сосредоточиться. Наверное, поэтому боевиков в отделе было крайне мало, всего пять человек, остальные, в основном ищейки и следователи. Да, они тоже что-то могли, но крайне медленно, и предпочитали на серьезные операции брать с собой боевиков.
Выбрав судьбу одиночки, Радим осознал, что у него за спиной не будет силовой поддержки, и придется крутиться самому, и разделить судьбу старлея Левашова, ему не хотелось. Поэтому, как только подполковник Пряхин начал ему объяснять простейшие рунные символы, и как их создавать и использовать против противников, Вяземский принялся за максимальное улучшение собственной концентрации. Он прочитал все, что нашел в интернете по медитациям и трансу. Теперь все вечера он проводил, погрузившись в себя, учась мгновенно отрешаться от всего, что мешало и отвлекало. И ведь справился, за полтора месяца он научился в считанные мгновения входить в боевой транс, даже в горящем разваливающемся на куски самолете он без каких-либо эмоций мог создать руну средней мощи. Из девятнадцати сотрудников отдела подобным могли похвастаться от силы семь человек. Он даже написал собственный дневник для обучения других зеркальщиков. Полковник Старостин сначала отнесся к данному факту скептически, будет его какая-то зелень учить, но все же не отправил наставление сразу в мусорную корзину, и показал майору Державину, командующему отделением силовиков. Тот, зная успехи ученика, не поленился разобраться и, припахав к исследованию самого слабенького из оперов, принялся за проверку методики Вяземского. И ведь получил результат. Через пару недель концентрация капитана Абашидзе существенно улучшилась. Раньше он вообще был неспособен создать руну, если его хоть что-то отвлекало. Так Радим заработал от начальника отдела еще одну благодарность.
Вот только с тайной князя Вяземского не сложилось. Нет, ларец он вскрыл, прямо в кабинете полковника, тут проблем не возникло, одна руна опознала следы наследника в ауре Радима, затем капля крови на замок, тот щелкнул, и крышка слегка приподнялась. Его тут же оттерли в сторону, и полковник с двумя подполковниками и хранителем запасника склонились над содержимым. Правда, их ждал облом. Стоило главе отдела сунуть руку внутрь, как он ее тут же отдернул и затряс пальцами, словно током ударило.
— Б…., — коротко выдал он. — Ну-ка, назад все, князь все зачаровал на своего потомка. Иди сюда, Радим, больше содержимое никому в руки не дастся.
Люди с большими звездами на погонах расступились, давая ему возможность пройти к столу.
Не сказать, что содержимое богатое, пара артефактов, причем, созданных с изрядной долей небесного металла — миродита, полученного с той стороны. Да уж, это было нечто очень сложное, полноценный механизм. Первый состоял из шести колец, испещренных мелкими рунами и сердцевиной, в которой вставлен еще один амариил. Черный самоцвет с багровой искрой внутри был куда крупнее того, что имелся в распоряжении Дикого. Половина перепелиного яйца — это серьёзные габариты. Полковник, увидев подобный, аж задохнулся от восхищения. Кстати, именно за то, что потянул к нему руки, и схлопотал предупреждающий заряд. Второй артефакт выглядел, как полая сфера, покрытая резьбой, причем очень тонкой. Она напомнила Радиму яйца Фаберже, но только отдаленно, знаменитому мастеру было далеко до того, кто создал артефакт. Радим осторожно протянул руку, готовый тут же, как и полковник, ее отдернуть, и коснулся сферы. И ничего, наследника сила, охраняющая сокровища давно сгинувшего князя, не тронула. Взяв сферу, он посмотрел на просвет.
— Невероятно, еще один амариил, — прошептал стоящий за спиной Пряхин, — и куда крупнее, чем этот, — он качнул головой в сторону другого артефакта.
Радим кивнул. Да, этот был в два раза больше, полноценное перепелиное яйцо, но на этот раз без огранки. Просто гладкий, сияющий изнутри овальный камень, который висел сам по себе внутри артефакта. Радим вернул сферу в шкатулку и принялся изучать оставшиеся сокровища. Зачарованный ключ, старый, массивный, со средний палец длинной, с крупной головкой, покрытой рунами. Сбоку лежал дневник в черном переплете и скрученная в трубочку бумага с сургучной печатью, на которой выдавлен герб князей Вяземских.
— Я так понимаю, это поясняющее послание, — произнес полковник Старостин. — Прошу вас, Радим Миронович, вскрыть его.
Дикий кивнул и, разломав сургуч, с трудом развернул скрученную в трубочку плотную старую бумагу.
— Моему потомку, поскольку никем другим ты и быть не можешь, — громко и внятно прочел Вяземский. — Изучи дневник, если достаточно силен. Там есть все, что тебе нужно знать. Прощай, потомок, и не погуби то, что дорого.
Вот с этим и вышел грандиозный облом. Радим раскрыл записи предка и увидел абсолютно пустые страницы. И сколько с этим не бились, ни кровь, ни аура так и не смогли заставить текст проявиться. Видимо, должен был быть какой-то секрет, но он утрачен.
— И что дальше, товщ полковник? — поинтересовался
