Путешествие на восток - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Зато теперь вы знаете, каково это сражаться с противником, который превосходит вас уровнями и опытом, — без тени улыбки ответил Бранд. — Вайдабор против Селины, до недостатков не доводить, но ранить можно. Дубина — отрабатываешь защиту внизу против шустрого врага, Резец — устойчивость на ногах и умение уворачиваться от атак по площади. Грязь, добавь им неустойчивости почвы.
Исправляя ошибки молодежи, можно будет обдумать новый план операции в Городе Любви. Ложный след, да, обязательно нужно его добавить, может быть два ложных следа. Корабль на побережье и мага. Графиня Норданиэ, поговорить с ней, какие-то знакомства или рекомендательные письма, немного нашуметь в Иниалиодэли или, как его обычно сокращали, в Иниале. Дж’Онни не светить, а вот Вайдабору и Бранду предстояло в таком варианте уводить погоню.
Плохо, подумал Бранд, медленно и Вайдабор не справится.
— Активнее используй ноги, — посоветовал Бранд.
Вайдабор тыкал дубинкой, бил в землю, пытался топтать, Селине пока что удавалось ускользать. Резцы в ее руках подрезали оружие и ноги Вайдабора, но это были скорее царапины, чем глубокие и опасные раны. Дальнейшие мысли Бранда прервал очень знакомый голос.
Кто же не знает, я бардов король,
Печальная выпала в жизни мне роль!
Страдания в песни переплавляю
Влюбленных сердца соединяю!
Песня Минта становилась громче, повествуя о том, что он король без королевства и, соединяя сердца влюбленных, не может помочь себе самому. Шедшие вместе с ним помощники Ростана утирали слезы и всхлипывали.
— Несравненный бард Минт Вольдорс очень силен, — восхищенно прошептал Ростан, — хотя, чего еще ждать от внука самого Кулака?
— Он мне не внук, — ответил Бранд.
Истинная причина пропуска шла рядом с Минтом, жизнерадостно ржала и отпускала комментарии вида «Ебани чего-нибудь веселого, Минт, а то у меня хуй уже за пол цепляется и идти мешает!» Но говорить об этом было бесполезно, вон раньше все верили, что Бранд сидит в монастыре у Провала, теперь явно собирались упорно, вопреки фактам, смыслу и всему прочему, верить, что Минт его внук.
Да и плевать, решил Бранд, есть дела поважнее.
— Но такая мощь!
«Молодежь» снова сражалась втроем, только теперь против Дж’Онни. Кентавр ржал, матерился, свистел, бегал по грязи, прижимал к нарочито обнаженной груди Селину, обещая покатать ее под луной, в общем всячески развлекался.
— Судя по виду, все прошло удачно, — констатировал Бранд.
Минт был помят и измучен, от него несло выпивкой и какими-то женскими духами или притираниями, в глазах застыла вся тоска мира, если изъясняться на языке бардов.
— Можно сказать и так, — отозвался Минт.
Ухватил кувшин с водой, поднесенный сердобольной Валланто, припал к нему, проливая воду на шею и грудь. Пил жадно, пока не поперхнулся, затем вылил остатки воды себе на голову.
— Рассказывай.
— Да нечего там рассказывать. Я спел, добавляя мозгов Шадрону, и он начал нести все то, что там влюбленные несут. Глаза ее как две звезды на небе, божественная фигура, невыразимая красота, — Минт потряс головой. — Дед, ну ты видел ее?
— Видел, — хохотнул Бранд.
— У меня чуть глаза не лопнули! Мое чувство прекрасного было растоптано, вбито в землю, и я запел, о своих страданиях, конечно, о неразделенной любви и прочем, а они! Вдруг ринулись друг другу в объятия, так мало того, прямо тут же начали рвать друг на друге одежду, словно животные. Или демоны. Прикрылись облачком, так оно все равно сползало постоянно и рвалось в клочья! А обитатели замка глазели и надвигались на меня, и я уже приготовился отбиваться до последней песни, но тут голубки воспряли и объявили празднество! Мне пришлось петь и пить, до полного изумления, и все вокруг то и дело кричали о священных союзах перед лицом Адрофита, нет, ну вы представляете, а?
— Представляю, — кивнула Валланто.
— Словно меня там и не было! — всхлипнул Минт. — А потом еще за мной гонялись прелестные девушки половину ночи! Моя мечта сбылась, а я вынужден был убегать!
Рука его дернулась и Бранд понял, что Минт все же не устоял. Попробовал любви, надеясь на опьянение, и получил полный заряд боли. Искупление, раскаяние и очищение через боль, как обычно объясняли служители богов в таких случаях, добавляя иногда, что со временем боль становится меньше.
— За что мне это, за что? — простонал Минт, закрывая мокрую голову руками.
— Ты нарушил клятву и разгневал бога, — искривила губы Валланто, — плохо служил ему.
— Но сейчас я служу ему хорошо! — вскричал Минт нервно. — Соединяю сердца! Свожу влюбленных! Пробуждаю в них веру! Почему этого недостаточно⁈
Бранд вспомнил историю Валланто и как та предлагала себя богу, пыталась послужить слишком хорошо, за что и была наказана. Жестокие и немилосердные, ревнивые, карающие за отступления и даже переход к иному богу, теперь Бранд смотрел на все это иначе, чем раньше. Наследие Бездны, несомненно, пусть боги и смягчились, очистились, но до конца избавиться от него не смогли.
— Ты же говорил, что через барда поют сами боги, — безжалостно ответил ему Бранд.
Во взгляде Валланто читались боль и сострадание, но она молчала. Минт поклялся и нарушил, возмездие было справедливым, если считать дела богов справедливыми. Как сами боги не могли избавиться от своего наследия и рождения в Бездне, так и Валланто не могла избавиться от прошлого жрицы Адрофита. Все еще считала наказания бога справедливыми, хотя они такими и не являлись.
— Да! Да! — закричал Минт, вырывая на себе волосы.
Поединок уже закончился победой Дж’Онни, который насвистывал песню на родном языке и горделиво демонстрировал всем копыта со сверкающими подковами из мифрила. Серебристый металл поблескивал, геройская «молодежь» следила за копытами зачарованно, не обращая внимания на вопли Минта.
— Я не могу не петь! Песни сами рвутся из меня, из тех глубин, где кипит страдание и болит сердце!
То-то он все про любовь, месть и эльфов поет, хмыкнул мысленно Бранд. Неудивительно, что слушательницы с ума сходили, бегали за Минтом толпами, осаждали дворец, к вящему удовольствию графини Норданиэ. Судя по репликам Грязи и Резец, графиня не первый раз приглашала пожить у себя героев, и поэтому слухи приписывали ей измены с могучими живыми, пока ее муж крепил оборону северных границ империи.
— Пою про любовь, соединяю сердца,
