Алексей Корепанов - Прорыв
Силва подавил вздох и допил сок. Закрыл крышками опустевшие ячейки менажницы, повертел в руках вилку. Подумал — и аккуратно положил ее под куст. Пусть потом кто-нибудь поломает голову, откуда взялась в Пузыре вилка.
— Ну что, поехали? — взглянул он на товарища. — Нас ждут великие дела.
— Лучше уж без них, да живыми-здоровыми. — Диони поднялся, забрав менажницу. — Спасибо, Беня! Ты прям как скатерть-самобранка.
— Хорошо, чтоб каждый танк был скатерткой-самобранк! — выдал Силва и, тоже подхватив свою менажницу, направился к люку.
— А еще говорят, что поэтом нужно родиться, то да се, — заметил Тангейзер. — А всего-то и требуется, что провести некоторое время в компании Спинозы. Еще раз спасибо, Беня! И добрым людям спасибо!
— Пожалуйста, — в голосе танка чувствовалась улыбка.
Он тут же продолжил, переменив тон:
Кто со мной проведет ну хотя бы неделю,Сможет рифмы плодить в самом деле!Почему бы и нет?Был танкист — стал поэт!Если есть голова и мозгов хоть чуток,Знаю я: будет толк.Будет толк!Я все лучше творю — посмотри на меня:Совершенствуюсь день ото дня.Так присутствуй почаще при этом,И тогда будешь тоже поэтом!
— Побольше бы таких благодетелей, и мир был бы лучше, — не уклонялся от темы Тангейзер, устраиваясь в кресле и расстегивая комбинезон. — Беня, скажешь, кому и куда, вернусь и позвоню. Может, еще один подарочек сделают…
— Неизменна природа человеческая! — весело воскликнул Спиноза. — Каждый так и норовит выжать по максимуму!
— Да нет, я не то хотел сказать, — начал смущенно оправдываться Диони. — Ну, то есть то, но это не главное. Просто благодарность выражу… А вдруг они еще раз такую благодарность захотят услышать?… То есть сами пусть решают, я просить не буду…
— Я просить не собираюсь, только дайте мне вот это, а еще, пожалуй, это, а коль вас не затрудню я, то добавьте и вон то, — ехидно прокомментировал Спиноза и почти сразу сообщил: — Вижу скопление Простыней. Летят в сторону нашей погранзаставы.
— Угости их ракетой, Бенедикт, — приказал Дарий и тоже расстегнул комбинезон. — Покажи им, где руньки ночуют…
— Слушаюсь, Дар!
Все вокруг закачалось от пуска ракеты, но тут же успокоилось — демпферы у Спинозы были что надо.
— Э! — встрепенулся Дарий. — А если промажешь, и ракета вылетит за стенку? Стенки-то у Пузыря вполне пробиваемые, не то что потолок! Наши там не пострадают? А если на Лагерь брякнется?
— Никуда не брякнется, — заверил танк. — Во-первых, промаха не будет, а во-вторых, если и брякнется, то километров за сто отсюда.
— Противоречие, однако, — заметил Дарий. — То «не брякнется», а то «если и брякнется»…
— А что есть жизнь? Сплошные противоречия, — не моргнув и объективами, парировал супертанк. — И в этом единстве противоречий и заключается вся суть и прелесть бытия…
— Вот и решение проблемы, как дать о себе весточку, — сыто отдуваясь и орудуя зубочисткой, заявил Тангейзер. — Беня делает расчеты и запускает болванку, чтобы она шмякнулась где-то в окрестностях заставы. Но не на нее. И народ понимает, что у нас все в порядке.
— Что-то в этом есть… — задумчиво протянул Силва. — Только народ может и непонятливым оказаться. Сопроводительное письмецо нужно бы.
— Ага, к стабилизатору привязать! — хохотнул Тангейзер.
— Ну, к стабилизатору не к стабилизатору… — Дарий потер лоб. — Бенедикт, а у тебя на борту краска имеется какая-нибудь?
— Найдется, — сказал танк. — Меня снабдили на все случаи.
— Это чтоб мыть тебя не приходилось? — еще больше развеселился Тангейзер. Дополнительный завтрак явно положительным образом сказался на его настроении. — Танки ведь не моют, их красят, так сказал мудрейший Бебя.
— И кто-то, видимо, считает так же, коль о краске позаботился. — Дарий встал. — Где она у тебя? Сейчас боеголовку свинчу и намалюю на болванке: «Привет! У нас все нормально». Надеюсь, Бенедикт, краска быстросохнущая?
— Именно, — подтвердил танк. — В кладовке номер четыре, слева от входа, на нижней полке. Сейчас открою кладовку.
Дарий вышел из башни и по узкому коридорчику направился за краской. Через несколько секунд до оставшегося на месте Тангейзера донесся его голос:
— Эй, Спиноза, а чего это у тебя в душевой вода течет, слышно, и дверь заперта?
— Развоздушиваю, — пояснил танк. — Не досмотрел сразу.
— Непорядочек, боец! — пожурил Силва. — В следующий раз будешь принимать упор лежа.
— Виноват, господин командир экипажа, исправлюсь! — тут же отбарабанил танк.
— Надеюсь, боец, очень надеюсь… Так… Краска есть, и кисточка… Открывай боевые закрома. Тан, дуй ко мне, банку держать будешь. А ты, Бенедикт, давай, поезжай потихоньку, чего стоять-то?
— Слушаюсь, Дар! — рявкнул танк и незамедлительно тронулся дальше.
А Диони бросил зубочистку в отверстие мусороприемника, не попал, и побрел на помощь командиру.
Провозившись со словом «привет», Силва решил, что этого будет достаточно: если мозги есть — поймут, что все в порядке. А если нет, то хоть трактат целый пиши, все бестолку. Завершив труд жирным восклицательным знаком, он дал команду Спинозе отправить болванку в полет с таким расчетом, чтобы она приземлилась где-то неподалеку от КПП. Болванка пустилась в путь, а танкисты вернулись в башню.
Пейзаж на экранах практически не менялся — уплывали назад хилые рощицы, извивались овраги, на голые склоны редких холмов жалко было смотреть. Простыни все так же маячили в отдалении, то в одиночку, то группками, но никаких агрессивных намерений не проявляли.
О них минут через двадцать молчания и заговорил танк:
— Я анализирую расположение Простыней, их численность и направление движения.
— И что интересного наанализировал? — спросил Дарий.
— Собственно, я хотел выяснить, прослеживается ли у них какой-то исходный пункт. Точка, из которой они отправляются совершать акции, направленные на срыв добычи стратегического сырья.
— И как, выяснил?
В ожидании ответа Силва задрал голову к потолку, хотя с таким же успехом мог смотреть в пол или куда-нибудь еще. Потому что голос Спинозы по-прежнему раздавался сразу из всех углов (которых, правда, в закругленной башне не было).
— Пока таких мест выявлено тринадцать, и ни одному нельзя отдать предпочтение, пока не будет накоплена база данных.
— Тогда произвольно выбирай курс к одному из них и продолжай наблюдение, — решил Дарий. — Если появится намек на гнездо, отправимся туда.
— А если так и не появится? — подал голос Тангейзер.
— Тогда будем кататься тут и жевать пицули с варениками, — улыбнулся Силва. — И периодически посылать приветы сослуживцам.
— О, это меня устраивает! — потер руки Диони и негромко запел: — А срок идет, а срок идет…
— И все мерцает и плывет, — немедленно подключился Спиноза. — Курс выбрал, поворачиваю на двадцать три градуса к востоку.
— Тебе виднее, — сказал Дарий.
— Вероятность определения расположения базы врагов возрастает прямо пропорционально времени нашего пребывания на данной территории, — глубокомысленно заявил супертанк. Помолчал и добавил: — Хотя такой вывод может быть и неверным.
— Не парься, — добродушно посоветовал Силва. — И не спеши с выводами. Будем накапливать информацию. Далеко не всегда удается с ходу обнаружить врага, правильно?
— Совершенно верно, — согласился многознающий танк. — Во всяком случае, есть как минимум один древний, явно иносказательный текст — точнее, отрывок текста, повествующий именно о такой ситуации.
— А ну-ка, что за текст? — заинтересовался Дарий.
Танк заговорил напевно, словно перебирая струны невидимых гуслей:
Ищет бедная старушкаЗа подушкой, под подушкой,С головою залезалаПод матрац, под одеяло,Заглянула в ведра, в крынки,В боты, валенки, ботинки,Все вверх дном перевернула,Посидела, отдохнула,Повздыхала, поворчалаИ пошла искать сначала.Снова шарит за подушкой…[15]
Спиноза умолк, а в башне, казалось, продолжал витать звон струн.
— И что? — лениво спросил Тангейзер. — Нашла? И что она искала-то?
— На этом текст обрывается, — ответил танк. — Ясно, что под старушкой подразумевается армия, под всякими подушками и ботинками — места поисков, а ищет она, несомненно, врагов.
— Хитро зашифровано! — восхитился Дарий. — Я бы никогда не подумал…
— А у исследователей работа такая: думать, — изрек Спиноза. — Обычному человеку и в голову не придет, а они глубоко копают. Я тут тоже на досуге попробовал. Знаете, наверное, такое древнее выражение: «Истина в вине»?
