Сергей Дмитрюк - Лава
— Вот она, пуля! — констатировал Хо, и его голос вернул меня к реальности. — Лежи спокойно и ничего не бойся! Я помогу тебе.
Резким движением он разорвал рубаху на моей груди. В следующий миг его ладонь опустилась мне на глаза, и я погрузился в странное дремотное полуоцепенение, продолжая отчужденно наблюдать за происходящим. А Хо в это время колдовал надо мной. Он простер ладони над моей грудью, и лицо его сделалось сосредоточенным и отрешенным. Странный холод опустился мне на кожу, проник в мышцы, разлился внутри меня, притупляя боль. Еще один миг, и одним стремительным движением Хо вонзил пальцы в рану на моей груди. С изумлением я наблюдал, как они безо всякого труда погружаются в мою окровавленную плоть, не доставляя мне никаких болевых ощущений, а затем почувствовал их осторожное шевеление внутри себя. Ошеломленный, я посмотрел на Хо, но он уже извлек свою руку — так же быстро и безболезненно — и рассматривал пулю, зловеще черневшую в свете луны. Через секунду он швырнул ее в дальний угол комнаты. Я взглянул на свою грудь, но зияющей дыры там не было. Небольшое входное отверстие от пули слегка сочилось кровью.
Хо тем временем достал из котомки у себя за спиной маленькую коробочку и открыл крышку. Внутри была густая желтоватая масса. Смочив в ней пальцы, старик стал втирать эту загадочную массу в края моей раны. Я ощутил слабое жжение, а затем приятное тепло проникло внутрь, растеклось по всему телу. Прошло еще минут пять. Оцепенение мое ушло столь же незаметно, как и наступило. Теперь я уже мог приподняться на локте и осмотреться вокруг. Хо внимательно наблюдал за мной. Сейчас я заметил, что прутья решетки на окне срезаны излучателем, и понял, как Хо удалось проникнуть сюда.
Внезапная острая и пугающая мысль пронзила все мое сознание — Юли! Я быстро взглянул на Хо. Старик, казалось, читал мои мысли. Нахмурившись, он посуровел. Твердо произнес:
— Ее больше нет…
Внутри у меня все оборвалось и похолодело. Небо раскололось надо мной, обрушилось и раздавило меня. Я снова провалился в черную пропасть, я снова падал куда-то, ничего не видя перед собой.
— Нет!.. Не может быть!.. Вы слышите?.. Этого не может быть!.. Я знаю! — на ощупь я нашел руку Хо и сжал его пальцы, но силы оставили меня.
— Я сам это видел, Максим! — откуда-то издалека донесся до меня тихий голос старика. — Как ее тело увозили из дома…
Время, словно, остановилось для меня. Окружающий мир перестал существовать, — его заполнила бесцветная пустота. Я понял, что умираю. Жить стало бессмысленно.
Очнулся я от клацанья запоров на металлической двери. Приподнял тяжелые веки, еще не понимая, что происходит. Хо сделал мне знак не шевелиться, а сам метнулся в черную тень за дверью. Сквозь полуприкрытые веки я увидел, как дверь осторожно приоткрылась, и в узкой полосе света появилась стройная женская фигура. Она быстро скользнула в полумрак помещения, и сердце мое радостно вздрогнуло — Юли! Но в следующую секунду я понял, что ошибся.
Хо отделился от темной стены, схватил вошедшую за плечо, и резко рванул на себя. Луна осветила испуганное лицо Викки. Девушка хотела закричать, но старик зажал ей рот ладонью, и пинком закрыл дверь.
— Хо! — Я предупредительно поднял руку, но старик и не думал причинять ей боль. Он отпустил Викки, и та изумленно воззрилась на меня.
— Максим? Ты жив?..
— Почти…
Викки порывисто упала на колени около меня, схватив мою руку, прижалась к ней щекой. Я почувствовал, как она дрожит всем телом. Неожиданный порыв девушки слегка обескуражил меня.
— Прости меня, Максим! Если можешь. Я ничего не знала… Прости!
С трудом, приподняв правую руку, я погладил ее по голове. Она тихо всхлипывала.
— Я ничего не могла сделать… Честное слово!
Викки подняла ко мне залитое слезами лицо.
— Это все отец и его люди!
Боль разрывала мне грудь, туманная пелена застилала глаза. Все возвращалось снова, и я почувствовал, что снова могу потерять сознание.
— Где Юли? — губы с трудом слушались меня.
Викки затрясла головой.
— Я не знаю… Ее куда-то увезли… Тот человек, который узнал тебя. Она… она погибла…
Девушка разразилась рыданиями.
— Я ничего не могла сделать, ничего! Это отец!.. Он никогда мне ничего не говорил… я ничего не знала про его дела… Я ему верила, Максим!
— Наока тебе не отец! — хрипло произнес я, отворачиваясь, чтобы она не увидела моих слез.
Викки изумленно воззрилась на меня.
— Что ты говоришь, Максим?
— Вот твой настоящий родственник — твой родной дед! Он все объяснит тебе. — Я указал ей на Хо, молчаливо стоявшего в полумраке.
Викки обернулась к нему, и мне показалось, что в глазах Хо тоже блестят слезы. Он медленно подошел к девушке, стоявшей в нерешительности подле меня, и осторожно обнял ее за плечи. Она вся напряглась, словно, окаменела. На лице ее была растерянность и страх.
Около получаса тихий, дрожащий от волнения голос Хо рассказывал ничего не ведающей, потрясенной девушке историю жизни ее настоящего отца и матери. А я полубредил на сыром холодном полу, стараясь ухватить ускользающий образ Юли, витавший в моем затуманенном сознании. Сердце, словно кровоточащая рана, судорожно содрогалось в груди. Наконец, Хо закончил свой рассказ, и в наступившей тишине, ошеломленная, казавшаяся сломленной, девушка продолжала неподвижно стоять, прислонившись спиной к каменной стене. Старик посмотрел на меня, осторожно тронул Викки за плечо. Она вздрогнула, как будто очнулась ото сна. Рассеянно улыбнулась ему. Затем, спохватившись, поспешно заговорила:
— Вам нужно уходить отсюда! Я помогу вам бежать. Отца сейчас нет дома. Но меня могут скоро хватиться. Вам нельзя больше оставаться на вилле. Они думают, что ты умер, Максим, и придут за тобой, чтобы закопать тело.
— Она права, — согласился Хо. — Нужно уходить. Ты сможешь идти?
— Попробую…
Я с трудом поднялся на колени. Хо и Викки поддерживали меня с боков, помогая встать на ноги и идти. Мы вышли наружу, к свету звезд и свежему ночному ветру. Вокруг был сад. Небольшое сооружение, сложенное из камней, и служившее мне склепом, одиноко стояло среди фруктовых деревьев. По едва приметной тропе Викки вывела нас к лесу, отделенному от сада высокой каменной оградой. Здесь, в заборе, была узкая железная калитка. Плохо смазанные петли ее жалобно и протяжно заскрипели, когда Викки открывала нам дорогу к спасению. На лужайке в лесу стоял новехонький магнитор — тот самый, на котором она ехала в день нашей встречи. Хо уверенно повел меня к нему, осторожно поддерживая под локоть. Но я остановился на полпути, обернулся к застывшей у калитки Викки.
— Разве ты не с нами?
Она опустила глаза, молча покачала головой. Мы с Хо переглянулись. Заметив наше замешательство, девушка тихо произнесла:
— Мне необходимо поговорить с отцом… — на последнем слове она запнулась.
— Я бы не стал этого делать! — твердо сказал Хо.
С трудом, переставляя ноги, я подошел к девушке. Заглянул ей в глаза.
— Ты должна поехать с нами, Викки! Пойми, ты здесь чужая.
Я окинул взглядом мрачную ограду, за которой осталась невосполнимая частичка моего сердца.
— Это не твой мир! Он погубит тебя… А мне не хочется, чтобы с тобой случилась беда!
Я крепко сжал ее плечо. Она с благодарностью посмотрела на меня. Глаза ее таинственно чернели в темноте, отражая свет звезд… Совсем, как глаза Юли!
— Спасибо, Максим! — очень тихо произнесла она, но тут же твердо добавила: — Я должна сказать ему обо всем сама! Это нужно мне… и ему тоже… Со мной все будет хорошо, не волнуйтесь. Он не посмеет причинить мне зло!
— Ты его совсем не знаешь. Это страшный человек! — попробовал убедить ее я, но она оборвала меня на полуслове. Твердо и решительно подтолкнула к магнитору.
— Иди!
Ничего не оставалось делать, как подчиниться ее желанию. Хо был больше обычного хмур и суров, но все же не проронил ни слова. Он молча сел за управление. Я сел на сидение рядом с ним. В последний раз обернулся — темный силуэт девушки, подсвеченный луной, рисовался в проеме калитки, на границе черной ограды. Через минуту она исчезла, растворившись в ночной мгле.
Глава девятая Круги ада
Магнитор стремительно летел навстречу кровавой заре, затмевавшей живительный свет звезд, угасавших на востоке одна за другой, без всякой надежды родиться снова. Прохладный ночной ветер сменялся сухим дневным жаром, обжигавшим лицо.
Я летел навстречу всходившему чужому солнцу, оставляя позади себя всю свою прошлую жизнь. Впереди была только неизвестность, таившая тысячи опасностей и смертей, но она не страшила меня. Душа была опустошенной и мертвой. Все надежды, все мечты, все устремления рухнули разом, и я стоял на этой печальной груде руин — одинокий и беззащитный. Кругом был чужой, враждебный мир, и от этого мое одиночество чувствовалось более остро. Единственная нить, связывавшая меня с жизнью — Юли — оборвалась, а значит, и сама жизнь потеряла для меня всякий смысл…
