Михаил Белозеров - Гибель Марса
Расцарапав колючками все, что только можно было расцарапать, и тихо матерясь, последние два метра я преодолел рывком и прижался плечом к стене. Останавливаться было нельзя: если черные ангелы нас заметили, то надо было действовать решительно, пока они не предприняли ответных мер. С пистолетом в руках я взлетел на крыльцо. И тут Росс совершил то, что я никогда ему не прощу. Решив, что игра с ползанием на животе закончена, он проскользнул мимо меня, одним ударом лапы распахнул двери и влетел внутрь. Что осталось делать?! Приготовившись к столкновение лоб в лоб с черными ангелами, я ринулся следом, проклиная все на свете. Прихожая была пуста. Огромная гостиная с камином в центре - тоже, пусты были также кухня и мастерская за ней, комната без окон для медитации, на полу которой лежал толстый, белый персидский ковер, зал, где Катажина накачивала мышцы, сауна, оранжерея, котельная, ванная, три туалета и душевая. Не заглянул я только в кладовки, где черные ангелы явно не могли прятаться, потому что она была низенькая. Мельком бросив взгляд на веранду, убедившись, что там никого нет, я в два прыжка вознесся на второй этаж, где обежал две спальни, библиотеку, кабинет и три ванные. И только после этого рухнул в кресло. "Фу!" Дело было сделано. Я сунул так и не пригодившийся пистолет под мышку. И только тогда понял, что не только не снял предохранитель, но даже не передернул затвор. Аника-воин!
Судя по всему черные ангелы все же побывали здесь. Они оставили после себя характерный запах конюшни, опрокинутые стулья, выпили весь коньяк в баре, а в библиотеке разбили любимую Катажинину вазу, которая досталась ей по наследству еще от прабабки-актрисы. То-то будет шума, подумал я и отправился в подвал.
Катажина мирно спала на старых пыльных дорожках рядом с кондиционером. Ее колени были поджаты к лицу, которое выражало безмятежное спокойствие.
Как и большинство женщин, Катажина жила эмоциями и страстями. В этом плане я ничего не приобрел и не потерял. Но я ценил ее тело и способность держать меня в напряжении.
Ее прабабка было знаменитой польской актрисой. Когда наступили тяжелые времена, она перебралась в Россию и играла в Санкт-Петербурге и в Москве. Она также имела успех в кино. Говорят, что Катажина была точной ее копией. Нисколько не сомневаюсь, потому что и она была безумно талантлива - производная от бесчисленных светских выставок, тусовок и журналов по живописи, фото и поп-арту.
Впервые в моей коллекции появилась блондинка, а не брюнетка. Начнем с того, что у Катажины были голубые-голубые огромные глаза, яркий, как цветок, чувственный рот и огромная копна бело-разноцветных волос. К тому же она была не маленького роста, как Таня Малыш, а достаточно крупная, чтобы на нее заглядывались даже в толпе. Примерно такой, как Таня Лаврова.
Когда я вернулся на Марс и развелся с Полиной Кутеповой, у меня началась полоса загулов. Я встречался со многими женщинами и на одной красавице -- коллеге по работе -- едва не женился. Но вовремя одумался, потому что она оказалась скрытой психопаткой. Катажина была из этой же серии, правда, менее нервной, требовала внимания и любви, но я на ней почему-то жениться не хотел. Не сподобилось.
Она была потрясающей женщиной в прямой и переносном смысле. Иногда я жалел, что не был знаком с ней на Земле. Иногда нет. Но в любом случае Катажина Фигура была той женщиной, на которую я обязательно обратил бы внимание.
Зная ее характер, я отступил на два шага и отпустил Росса, все благие намерения которого до этого сдерживал за ошейник.
Росс как истинный джентльмен сразу полез целоваться. Действительно, чего тянуться резину.
"Бац!" Спросонья она отвесила ему полновесную оплеуху. Впрочем, Росса это не остановило. Он утроил свои усилия.
-- Все... все... -- отбивалась Катажина, даже не взглянув в мою сторону.
И я понял, что скандала не избежать - слишком долго Катажина сидела в подвале без курева и воды, и все шишки посыплются на меня.
Сколько раз я говорил, чтобы она сменила автоматический замок на простую задвижку или хотя бы повесила ключ в подвале. Хотя на этот раз непонятно, кто оказался прав: с одной стороны, черные ангелы разумно рассудили, что за дверью с таким замком никто не может находиться, а с другой -- рано или поздно Катажина все равно захлопнула бы дверь.
Выбравшись из подвала, первым делом она выпила большой стакан минеральной воды, а потом точно так же, как и Россу, залепила мне пощечину, когда я неосмотрительно оказался рядом.
-- За что?! - воскликнул я, хватаясь за щеку.
Как у всякой богемной женщины, у Катажины были длинные ухоженные ногти цвета воспаленной плоти.
-- Сам знаешь! - ответила она, нервно ища сигареты.
Не мог же я рассказать, где был и что делал. С этой минуты она и так подвергалась опасности из-за одного знакомства со мной.
-- Ты не права! - защищался я.
-- Знаешь, каково без курева?!
-- Предполагаю, -- как можно более миролюбиво сказал я.
-- Нет, ты не знаешь! - многозначительно произнесла она и выпустила мне в лицо дым.
Я лишь поморщился. Что оставалось делать? Только терпеть!
От Катажина веяло подвальным холодом. Она прошла в одну из спален (я, как собачонка, плелся следом), села в кресло с высокой спинкой и закинула ногу на ногу. Надо ли говорить, что ноги у нее были такими же обалденными, как и грудь.
-- Ты... -- я проглотил слюну, -- ты давно ждешь меня?
-- Вечность... -- молвила она деревья за окнами.
-- Прости, -- только и сумел выдавить я из себя.
-- Ты хотел сбежать? - спросила она, переводя на меня свои огромные голубые глаза.
Сердце мое сладко екнуло. Я бы тут же утащил ее в постель, но она была разъярена.
-- Сбежать?
-- Не морочь мне голову! Я слишком хорошо тебя знаю!
-- Куда?! - как можно более весомее воскликнул я, вспомнив о звездолете "Абелл-085". - Куда я денусь с подводной лодки?!
-- Они напугали меня до смерти!
-- Сколько они здесь сидели?
-- Не знаю, -- в раздражении ответила она. - Только утром их уже не было. А я тебе звонила! Зачем ты отключил телефон?!
-- Я не мог, понимаешь?..
-- Уберись с моих глаз!
-- Хорошо, -- согласился я. - Если я гневлю...
Я направился к лестнице, чтобы спуститься вниз. Я еще не знал, уеду или останусь, и действовал спонтанно - ведь я был честен перед ней и явился как только появилась возможность.
Она сорвала с себя туфлю и швырнула мне в спину, но промахнулась -- я вовремя увернулся. Клянусь, я это сделал чисто рефлекторно, вовсе не желая злить ее, потому что ради Катажининого душевного равновесия, готов был принять в грудь любой из ее метательных снарядов. На моей спине осталась лишь кровавая полоса, потому что Катажина любила шпильки и потому что я сам покупал ей эти туфли. Они были черного цвета, а подошвы - ядовито-красные, и когда Катажина дефилировала в них, взгляды мужчин невольно были притянуты к ее обалденным ногам. Еще она носила короткие юбки и черные колготки.
-- Черт! - воскликнул я, - ты меня едва не убила!
-- Мало тебе! - зло сказала она, швыряя в меня другую туфлю.
На это раз она попала в тумбочку на которой стояли всякие безделушки. И конечно, все разнесла вдребезги.
После этого она швырнула еще антиквариат -- будильник с амурами и стрелами, который я с трудом сумел поймать даже двумя руками, затем -- толстенную книгу о философии Аватамсака, бронзовую ступку с пестиком, причем пестик едва не проломил мне голову, и, приблизившись одним скачком, перешла в рукопашную -- старый, как мир, способ примирения. Минуты две я блокировал ее удары. Катажина так же виртуозно действовало коленями, как и руками. Естественно, мне пришлось оберегать пах - в результате пострадали ноги: колени и бедра. Несколько раз она получила удовольствие, добравшись до моей физиономии. Сломанный ноготь цвета воспаленный плоти только отяготил мою вину.
В суматохе борьбы мы очутились на большущей Катажининой кровати и перешли в партер. Ее платье лопнуло по швам и слетело в миг, как кожа у змеи.
-- Ненавижу... -- шипела она кошкой. - Ненавижу...
Я старался уберечь лицо. Насколько это удалось, судил уже не я.
Через мгновение мы были мокрыми, скользкими и полуголыми. Мой огромный черный пистолет с вычурной скобой отлетел в угол вслед за истерзанной курткой и телефоном. Катажина была неумолима, как рок. Такого количества энергии с лихвой хватило бы на ядерный фугас в пять мегатонн и маленькую боеголовку примерно такой же мощности. Спешить было нельзя, но и промедлить - значило вызвать подозрение в прохладности. Ни то, ни другое меня не устраивало. Моим оружием были губы. Она же в ответ кусалась и плевалась. Кроме этого она еще брыкалась и лягалась, как необъезженная лошадь. Все мои конечности и многострадальный зад были в синяках. Один раз она заехала коленом в пах, но и тогда я не разжал рук.
