Владимир Контровский - Забытое грядущее
— Нет, росток. За Рубежом стоял обычный город. Его построили очень быстро, и он быстро рос. Дело в том, что здесь, в этих местах, в огромных количествах производилась Белая Смерть.
— А это что такое? Или кто, ментор?
— Элита давно поняла, что жителей планеты куда больше, чем нужно Хозяевам, и она решила убрать лишних. Убивать их открыто — дело трудное, жертвы могут и воспротивиться. Но в этом Мире издавна существовала распространённая привычка вдыхать сладкий дым, уводящий в мир иллюзий и даже приоткрывающий двери иных реальностей. Настоящие Разумные тянулись к дурману — большинство уходило от несправедливости в грёзы, а кое-кто и с более серьёзными намерениями. Сладкий дым и другие виды забвения разрушающе действовали на разумных — за попытку к бегству приходилось дорого платить.
И слуги Твари поняли, что этим можно воспользоваться. Наука дала им новые виды дурмана, куда более сильные, чем все прежние, а они организовали производство отравы — её-то и назвали Белой Смертью — в огромных количествах и распространение яда по всей планете. Жертвами Белой Смерти в первую очередь становились нестойкие, а также сомневающиеся в истинности пути, подсказанного Тварью.
Хозяева были довольны — лишние (и среди них потенциальные противники элиты) вымирали, да ещё при этом щедро платили своим же убийцам за свою собственную гибель. И город за Рекой, на месте которого теперь обиталище зверь-травы, был одним из центров расползания Белой Смерти. Поэтому по городу за Рубежом во время Самой Страшной Войны били прицельно…
И вот, когда Хозяева сочли, что всё готово, а уровень противостояние Мира их воле — и воле Твари — достиг опасного предела, они подтолкнули ход событий. Войска первостранцев вторглись на земли нескольких непокорных стран на востоке, объявленных гнёздами зла. Элы всё рассчитали: если враги сдадутся, то под Тварью окажется весь Мир, если же нет — пусть этот Мир горит в Адском Огне! Непокорные не сдались — они сумели нанести болезненные удары по Первой Стране и по её союзникам, а потом всё получилось так, как если поджечь кусочек горючего камня — заполыхал весь пласт. И огонь пожрал несчастный Мир…
Ростки слушали, затаив дыхание, и ментору казалось, что в их широко распахнутых глазах отражаются искры отгоревших столетия назад Адских Огней…
— А как же вышло так, что мы стали Уцелевшими? — робко спрашивает кто-то.
— От Адского Пламени спаслись немногие. К тому же Проклятье продолжало убивать тех, кто не сгорел сразу. И штампы — они вышли из своих убежищ, чтобы добить живых. Мы, орты, — то есть наши предки — чуяли приближение беды и тоже готовились, хотя и не так основательно, как это удалось сделать Хозяевам. Восточные и юго-восточные орты — те, кому посчастливилось пересечь дышащие Проклятьем выжженные пустыни, — ушли в горы в центре Большого материка. Там когда-то существовал один из древнейших очагов знания… А мы — мы укрылись здесь. На западных склонах этих гор тысячи лет назад обитали народы, знакомые с магией — здесь хорошееместо.
И всё-таки, когда подошли к концу скудные запасы, мы были обречены — мёртвый Мир ничем уже не мог помочь своим неразумным детям. Нас спасли Внешние.
Посланцы явились сюда, в Катакомбы, — тогда здесь было всего-то несколько пещер и галерей, — и наделили нас магией. Внешние оберегали нас несколько лет, а потом, когда мы уже могли пусть робко, но стоять на собственных ногах, они ушли — вернулись к себе.
— Внешние — слуги Добра?
— Можно сказать и так, хотя на деле всё гораздо сложнее.
— Но если штампы — дети Зла, то почему тогда Внешние их всех не уничтожили? Или у Внешних не хватило на это сил?
«Просто удивительно, какие философские вопросы могут задавать эти малыши…».
— Пределы сил Внешних неведомы мудрейшим эрудитам племени гор. Однако есть великий Закон Равновесия, по которому многое неподвластно даже могущественнейшим сверхсуществам. Многое во Вселенной зависит только от воли и действий обычных Разумных — в том числе и нас, ортов. И мы должны бороться сами, не надеясь на всесильных, — иначе мы просто исчезнем без следа и памяти в волнах времени…
Когда урок закончился, и ростки отправились отдыхать, серьёзно и чинно благодаря ментора за полученные знания, один из них — тот самый, сообразительный, один из тех, кто задавал вопросы, — задержался. И старый орт понял, что мальчик хочет что-то спросить у него. Причём малыш подозревает, что может и не получить ответ на свой вопрос, и не хочет ставить ментора в неловкое положение перед другими ростками — ведь учитель должен знать всё. Поэтому-то и отстал — чтобы спросить наедине. Вот это чутьё — у семилетнего! Надо, надо присмотреться к нему повнимательнее…
— А эта Тварь, ментор, про которую ты нам рассказывал, она до сих пор жива? И если жива, то как её можно убить?
«Интересно… Его волнуют чисто практические аспекты. Его вопросы — это вопросы воина. А когда я рассказываю о борьбе идей, о законах Мироздания, о древних сгинувших народах, он явно скучает. Видно, как ослабляется и рассеивается его внимание. Этот малыш не прилежен — он своеобразен».
— Не знаю, росток, — честно ответил Призрак. — Внешние пытались её убить, но я не знаю, удалось им это или нет. Так что я не могу ответить ни на один из этих твоих вопросов.
И уже провожая глазами удаляющуюся маленькую фигурку, старый орт подумал: «Хок — так зовут этого шипа-колючку. Хорошее имя для мага-бойца… Да отметят тебя Внешние, сынок…».
* * *…Он уже в Бездне? Странно… Неужели в Бездне тоже есть каменные своды, и свет, и тепло, и ощущения? Там ведь Вечная Пустота… Хотя кто знает, как там, за Гранью, на самом деле, — оттуда не возвращаются. А он хорошо помнит, как горела его плоть, как было больно, и как вокруг него таяли конструкции распадающегося летателя. А внизу была вода — голубая вода Рубежа… Но он чувствует своё тело, чувствует — до кончиков пальцев ног! Значит, он жив?!
…Когда Хок снова пришёл в себя, то сразу, ещё не открывая глаз, понял, что рядом с ним есть ещё кто-то — понял присущим магам труднообъяснимым чутьём. И этот кто-то ждал, когда Хок придёт в себя, и тут же заметил, что сознание вернулось к воину — хотя тот даже не шевельнулся.
— Хватит, Хок. Ты уже здесь— я вижу. Вставай, не будем терять время.
Тело орта само выполнило приказ — едва ли не раньше, чем сознание отдало команду мышцам. Такому голосу нельзя не повиноваться — даже если не знать, что принадлежит он Отцу-Воеводе, Старшему, Вождю народа гор.
Хок приподнялся и сел на застланном мягкой тканью ложе, откинув теплое одеяло. Великая вещь магия — Настоящие и до Войны не знали таких материалов, как ирреальное полотно… Надо просто задать творимому предмету желаемые качества на основе уже известных, — не выходя за пределы реально возможного и не превышая уровень колдовских способностей занятого этим делом чародея, — и вот результат. Правда, всё это — и плести заклятья, и создавать мыслеформы, и наполнять их Силой — надо уметь. И всего-то делов…
Тело слушалось. Оно было таким, как раньше — гибким, сильным и молодым. И сознание осталось тем же — ясным и звенящим, готовым чутко отозваться на малейшее движение мысли мага-бойца, орта по имени Хок. Значит, ему всё-таки удалось удержаться на самом краю Бездны…
Он остался среди живых. Он здесь, в небольшом гроте знакомых до мелочей Катакомб, а в шаге от его ложа на невысоком сидении — входит ли оно в интерьер, или сотворено мимоходом? — сидит тот, которого никто из племени юго-восточных ортов (и никогда!) не зовёт по имени.
— Скажи спасибо Стражам Периметра — они сделали почти невозможное. Тебя вытащили предельным напряжением сил двух десятков магов, а потом пришлось ещё счищать с твоего тела догорающие клочья металлопластика, чтобы распад не захватил и твою плоть. Хотя по правде сказать, ты такого совсем не заслужил!
Хок молчал, пытаясь понять смысл сказанного. Слова Вождя тяжелы, как каменные глыбы, и обвинениями Старший попусту не разбрасывается. Но Хок всё-таки жив, значит…
— Это ещё ничего не значит! Мы спасали не столько тебя, сколько того штампа, что был на борту боевого аппарата, да и мёртвый эл представлял для нас интерес. А ты, Хок…
— Я виновен, Отец-Воевода? Но в чём?
— А ты считаешь себя невинным? Ты погубил всю свою семью! Воспользовался тем, что Стража латала Периметр после атаки и не заметила, как ты с горсткой таких же безумцев бросился через Реку! Они мертвы — почти все — и их вина уже вне суда племени гор, но ты — ты жив. На что ты надеялся, мальчишка, считающий себя великим воином-магом?
— Я заметил след, Старший. Муэт бросила Нить — значит, она ещё жива! Медлить было нельзя, и мы…
— Воин не должен поддаваться эмоциям, — жёстко перебил Хока Вождь, — хотя они же могут придать ему сил. Цветы поистине бесценны, но безрассудство ещё никому и никогда не помогало взять верх над штампами — ты забыл об этом? Надо было только держать след!
