Евгений Горский - Некто Рвинский
– Я же говорил, что это не наши клиенты, – весело произнёс господин. – Отведи их к Карлу.
Худощавый мужчина, в белом халате и медицинской шапочке, стоял за мольбертом, лёгкими мазками нанося краски. Кисточка в его руке была настолько мала, что мне показалось, будто мужчина рисует пальцем.
– Войдите! – обернулся он на звук открываемой двери, мельком оглядев нас. – Минутку, я сейчас закончу.
– Карл Клинович, – деловито сказал сопровождавший нас двойник, когда мы вошли в кабинет с железными решётками на окнах. – Это, похоже, твои пациенты.
– Присаживайтесь, господа, – мужчина продолжал сосредоточенно рисовать. – Так, ещё один штрих.
Двойник повернулся и вышел из кабинета, оставив нас наедине с художником в белом халате.
Я с любопытством осмотрел комнату, стены, которой были обиты каким-то толстым и мягким материалом. Практически по всему периметру висели картины с непонятными изображениями – то ли городских улиц, то ли природных пейзажей. Везде улыбались странные лица диковинных животных, чем-то смутно напоминая человеческие головы.
– Ну, вот, пожалуй, и всё, – удовлетворённо произнёс мужчина, рассматривая абстракции на холсте. – Осталось, только придумать персонажей.
Он с интересом повернулся, пытливо всматриваясь в наши лица.
– Ну, что, господа. Карл Клинович к вашим услугам, не стесняйтесь, говорите, что хотите.
Мужчина уселся в глубокое кресло и, соединив вместе пальцы рук, выжидающе уставился на нас.
– Скажите, откуда вы идёте? – мягко сказал он.
– Оттуда, – Виктор поднял глаза к потолку.
– Так-так, ну и дальше.
– Теперь мы здесь, – решил пояснить я.
– Хорошо, – ладонь мужчины нетерпеливо похлопала по коленке. – И куда же вы направляетесь?
– Вы знаете, это вопрос философский, – пристально посмотрел я в глаза. – С тем же успехом вы могли бы спросить, а куда идёт человечество?
Ладонь зависла в воздухе и, затем, плавно опустилась вниз.
– И куда же оно идёт?
– А вы разве не знаете? – задал я встречный вопрос.
– Нет, – развёл мужчина руками.
– Вот и мы тоже не знаем, – подмигнул я ему.
Мужчина решительно поднялся с кресла и, подбежав к мольберту, стал лихорадочно рисовать голыми пальцами какие-то фигуры.
Я удивлённо посмотрел на Виктора, но он лишь пожал плечами.
– Превосходно! – мужчина отошёл на шаг назад, любуясь своим творением. – Этого мне, как раз и не хватало.
Он снова посмотрел на нас и, склонившись, добавил несколько новых мазков.
– Спасибо, друзья! Вы внесли посильный вклад в развитие моей коллекции, – обвёл он рукой комнату с картинами, – ну, а вашу судьбу будет решать специальная комиссия. Макс!
В дверях моментально появился провожавший нас двойник, словно всё это время он простоял под дверью.
– На экспертизу! – небрежно махнул мужчина рукой, продолжая пристально вглядываться в своё новое творение.
Нас деликатно вытолкали из комнаты, и вскоре, под надёжной охраной, мы уже мчались по улицам городка в лимузине с включённой сиреной.
Опять было хаотичное движение. Машина часто поворачивала в боковые улочки, вымощенные булыжником и увешанные выстиранным бельём на верёвках. Скрипели тормоза, развевались мокрые простыни, из открытых окон доносилась словесная перепалка, а на скамеечках у подъездов сидели пожилые люди, равнодушно провожая нас взглядом.
Неожиданно, машина резко затормозила, и я отчётливо услышал протяжный и отдающий басом звук.
– Чёрт! – водитель зло ударил по рулевому колесу. – И откуда они взялись?
Автомобиль неподвижно застыл на перекрёстке, через, который проходило большое стадо коров. Животная масса сплошным потоком тянулась по улице, щедро удобряя землю плодами своего организма.
Сбоку стоял бык и довольно помахивал хвостом, надзирая за вверенным ему хозяйством. Он подозрительно покосился на нас красными глазами, и водитель нервно полез в карман за сигаретами.
Стадо продолжало движение, и, казалось, что это ещё продлиться долго. Сопровождающие нас лица вышли из машины и, теперь стояли, перекуривая и лениво перебрасываясь словами.
– Андрей Георгиевич! – зашептал Виктор. – По-моему, это хороший повод попрощаться. Видите вон ту дверь? – показал он на подъезд жилого дома рядом с автомобилем.
Я согласно кивнул.
– Тогда, готовьтесь.
Виктор выглянул в окно и стал махать руками за спиной у наших сопровождающих, пытаясь привлечь внимание быка. Тот сначала игнорировал эти жесты, но Виктор оказался весьма настойчив в своих угрозах.
Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки, и, нагнув голову, бык нехотя направился в нашу сторону. Охранники засуетились, и стали медленно отступать, не отводя взгляда от налитых кровью глаз.
– Пора!
Я вывалился вместе с Виктором из машины, и мы на четвереньках добрались до входных дверей. Наши тела стремительно бросились вверх по узкой лестнице, прыгая через ступеньки и хватаясь руками за деревянные перила. Запасного выхода здесь не было, поэтому поневоле пришлось бегать по этажам, судорожно дёргая за ручки квартир.
Нам повезло. В тот момент, когда внизу послышался топот бегущих ног и, казалось, что деваться просто некуда, Виктор обнаружил на последнем этаже незакрытую дверь.
– Андрей Георгиевич, проходи.
Замок за нами тихо щёлкнул, и мы оказались в коридоре с высоким потолком. Внутри царил полумрак, слегка разбавленный лучами света из соседней комнаты. На стене висело большое овальное зеркало в деревянной рамке, и я немного испугался сначала, приняв собственное отражение, как движение другого человека в квартире.
Пока мы привыкали к темноте, топот на лестнице стремительно достиг нашего этажа и, замерев на миг, столь же быстро стал удаляться.
Мы облегчённо вздохнули, и, в этот момент, в комнате послышались странные звуки, словно кто-то упорно пытался играть на рояле, беспорядочно нажимая клавиши.
Я осторожно приблизился и попробовал заглянуть в полуоткрытую дверь. На старинном диване лежал человек в мужской одежде с раскрытой газетой на лице. От него ощутимо исходили звуки здорового храпа.
Снова раздался мелодичный шум, и у противоположной стены я увидел женщину в длинном вечернем платье, вдохновенно смотрящую перед собой в нотную тетрадь. Руки с согнутыми пальцами скользили по клавишам, то расходясь по сторонам, то снова сближаясь вместе, и с силой вдавливали их вниз.
К сожалению, Виктор не дал мне дослушать оригинальное выступление, громко чихнув от скопившейся в коридоре пыли. Испуганная женщина резко захлопнула крышку рояля, едва не прижав собственные пальцы, и в обернувшемся лице, я с удивлением узнал знакомые черты Ирины Эдуардовны.
Распахнув дверь, я смело шагнул вперёд в ожидании радостной встречи.
– Ржевский! О боже! – Ирина Эдуардовна смотрела на меня округлившимися глазами. – Что вы здесь делаете?
– Не знаю, – пожал я плечами. – А вы?
– Разучиваю пьесы, как видите.
Капповина быстро пришла в себя и, теперь с любопытством разглядывала нас, уделив Виктору немного больше внимания, как новому персонажу.
– Что с вами, поручик, и где ваш мундир?
– Неважно, – махнул я рукой. – Я же не спрашиваю, откуда у вас платье.
– Кстати, Ржевский, как вы это объясните? – Ирина Эдуардовна обвела рукой комнату. – Что это?
– Проекции сознания, – вежливо поклонился Виктор.
На лице Капповиной появилась ироническая улыбка.
– Кто это? – понизил я голос, показывая на диван.
– Ну, а вы как думаете?
Я подошёл и аккуратно приподнял газету. Умиротворённый Иннокентий довольно похрапывал, с лёгким свистом выпуская воздух из приоткрытых губ.
– Медитирует и спит, – усмехнулась Капповина. – А может, наоборот, спит и медитирует. Оккупировал диван. Я даже беспокоиться стала, может, он уже того, ушёл в самадхи?
– Вряд ли.
Я осторожно опустил газету обратно, и от дуновения воздуха она начала слегка подрагивать.
– Вот так и живём, – Ирина Эдуардовна подняла крышку рояля обратно и начала разминать пальцы. – Впрочем, я не жалуюсь.
Я с сомнением посмотрел на спящего Иннокентия.
– Может, разбудить его?
– Не надо, – решительно сказала Капповина. – Там, где собираются вместе трое мужчин, ничего хорошего не жди.
Снова послышались знакомые звуки. Была какая-то неуловимая магия в этом виртуозном исполнении странных мелодий. Словно ожил сам первичный хаос мирозданья, пробуждая древние инстинкты и вызывая загадочные желания. Мне захотелось подойти к Капповиной и укусить сзади в тонкую шею, чтобы больше не слышать этого.
Видимо, она почувствовала мои тайные побуждения, неуверенно оглянувшись и прекратив играть.
– Ну как?
– Неплохо, – уклончиво заметил я – Чьё это произведение?
– Моё.
