Олег Кожевников - Будущее в тебе. ЛЕД и ПЛАМЯ

- Ха, хвалёные немецкие вояки! Этих пидоров можно сажать на кукан голыми руками! Представляете, товарищ старший лейтенант, из всех восьми комнат, где располагались эти танкисты, только в одной нам было оказано сопротивление. Кто-то их них, вёрткий как обезьяна, попытался вырвать у Генки автомат и вытолкнул мужика из комнаты. Пришлось эту гниду пристрелить и, на всякий случай, кинуть туда гранату. Потом, естественно, кончать всех, кто там выжил, на фиг нам здесь нужны такие шустрые.

Вместе с восемнадцатью немцами, вниз спустили и одного финна. По виду ему было лет пятьдесят, и, как доложил Шерхан, - финн ночевал один в самой большой комнате этой мини гостиницы. После доклада Наиля о проведённой зачистке второго этажа, я приступил к экспресс-допросу. В первую очередь, попытался выявить командира танковой группы. К сожалению, командир и его заместитель находились как раз в той комнате, где и было оказано сопротивление, и куда Шерхан закинул гранату. Остальные пленные практически ничего не знали о намерениях финского командования и о дальнейших планах по применению их танковой роты.

Этот, можно сказать опрос, длился минут десять, всё проходило чинно и безо всяких эксцессов. Шерхан произвольно выдёргивал из шеренги немца и подводил его к столу, за которым я сидел. Несколько вопросов, и его отправляли обратно в общий строй. Немцы совершенно не упирались и на каждый вопрос отвечали подробно и откровенно. За всё время я даже ни разу не повысил голос. Никакой надобности в применении мер физического воздействия не возникло. Чувствовалось, что эта война была немцам глубоко по барабану, да и судьба Финляндии их совершенно не волновала. Эти солдаты, просто отрабатывали свой контракт, и каждый из них был уверен, что, даже попав в плен к русским, они особо не пострадают и скоро вернутся в свой Фатерлянд. И что даже финансово этот эпизод их особо не затронет. Правительство Германии всё равно выплатит их семьям положенную компенсацию. Хотя официально Германия и не оказывала помощь и поддержку Финляндии. Можно даже сказать, что после подписания 23 августа 1939 года “Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом”, отношения стали дружественными. Немецкие танкисты, несмотря на то, что попали на эту войну, без всякого одобрения официальных властей, были уверенны, что, даже побывав в плену, домой вернутся героями. Самое главное сейчас, это остаться в живых, для чего нужно поладить с русским.

В конце этого допроса я вызвал финна. Его поведение разительно отличалось от поведения немцев. Он отвечал очень неохотно, и на меня смотрел с ненавистью и злобой. Чувствовалось, что если бы я попал в его руки, то живым бы, вряд ли, ушёл. Из всех моих вопросов, он ответил только на те, что относились лично к нему. А именно, назвал имя и фамилию и объяснил, почему находится в расположении военной части. На другие вопросы либо молчал, либо отделывался словами, что он сугубо гражданский человек и ничего не знает. Финн оказался владельцем этого заведения. Жену с детьми он отправил к родственникам, а сам остался охранять своё добро, чтобы солдаты, не дай Бог, ничего не попортили из имущества.

Информация, о том, что финн спровадил отсюда свою женщину и детей, меня очень даже обрадовала. Совсем не хотелось брать на себя лишний грех. Для себя я уже решил, что нельзя захваченных нами немцев и обученных танковому делу финнов, оставлять в живых. У меня в голове всё ещё стояли рассказы наших эскадронных командиров об истории превращения России в провинции, подчинённые Великому Рейху. И о тех унижениях, которые пришлось перенести выжившим в той войне. С точки зрения исторического времени, буквально в одночасье великая нация превратилась в скопленье рабов и недочеловеков.

Один из наших преподавателей рассказывал, как зимой 1941 года, под Сталинградом несколько финнских танков наголову разбили один из последних Советских конных корпусов. Танки целую неделю, без устали гоняли по степи несколько тысяч казаков. И те ничего не могли сделать с этими железными монстрами. В конце концов, при помощи авиации, а так же перекрыв танками основные магистрали, весь корпус был уничтожен. Может быть, в той реальности кто-нибудь из этих, теперь пленённых нами танкистов, принял самое активное участие в разгроме наших войск. И это было очень вероятно, так как именно на Финской войне эти танкисты получили гигантский опыт ведения боёв в зимних условиях. Утешать себя мыслью, что этих пленных этапируют куда-нибудь подальше, и они не примут участие в предстоящей войне - не стоило. Сейчас между Россией и Германией царила дружба, пик которой придётся как раз на время перед самой войной. И наши, как последние дураки, в знак этой невероятной дружбы, наверняка передадут Германии всех её граждан, захваченных в период Финской войны.

Я посчитал, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы квалифицированные военные специалисты вернулись в немецкую и финнскую армию. Подготовить опытного танкиста, это тебе не то, что обучить молодого новобранца стрелять из винтовки. Тут нужно потратить несколько лет, с приложением усилий многих специалистов. Не говоря уже и о том, что не каждый новобранец способен стать танкистом.

Как мне было не тяжело, ведь за время общения с ними, многие мне, по-человечески понравились, но этих немцев нужно было уничтожить. Все они были вполне адекватны, относились к русским вполне дружелюбно и были уверены, что при правильном поведении ничего плохого с ними больше не случится. Моё сознание, измученное терзаниями по поводу необходимых жестоких действий, с энтузиазмом зацепилось за то, что финн отправил женщину и детей в другое место. Это показалось мне каким-то добрым знаком, что от моего решения не пострадают, хотя бы совсем уж невинные жертвы. Самого финна нужно было тоже расстрелять, чтобы всё осталось в полной тайне. Лишние разборки о проявленной жестокости, были мне совершенно не нужны. К тому же, сам финн был мне совершенно не приятен. Наверняка, такие же, как и он, упёртые финны, стреляли в спины русских солдат.

Приняв окончательное решение, я поднялся, подозвал к себе всех красноармейцев и поставил перед ними задачу. Два бойца как-то замялись, по-видимому, мой приказ шёл вразрез с их убеждениями. Только Шерхан был явно удовлетворён моим распоряжением, он тут же поддержал меня, сказав:

- Правильно, товарищ старший лейтенант! Этих империалистических выкормышей нужно уничтожить. От них всегда можно ожидать различных подлостей и удара ножом в спину. Не зря наш великий вождь, товарищ Сталин говорил - нет человека, нет проблем. Вот так нам и нужно действовать, чтобы эти буржуи знали - нельзя протягивать руки к Советской России.

После этих слов, оба сомневающихся в моём приказе красноармейца, слегка приободрились, но всё равно, отводили глаза в сторону. Я, послав Шерхана за пулемётчиком, открытым текстом спросил у оставшихся автоматчиков:

- Что-то я не понял, вы будете принимать участие в расстреле этого буржуйского сброда?

Один из красноармейцев, вытянувшись в полный рост, ответил на мой вопрос:

- Так точно, товарищ старший лейтенант, стрелять будем! Но, может быть, этих пленных закрыть в какой-нибудь комнате, или в подвале. А когда подойдут наши, переправить их дальше, в тыл. Всё-таки, большинство из этих немцев, рабочие люди, можно сказать - пролетарии. На этой войне они занимаются только обслуживанием техники и, наверное, за всё время не выстрелили даже из ружья.

На это предложение и, можно даже сказать, на скрытый упрёк в моей излишней жестокости, я ответил, убеждая этими словами, прежде всего, самого себя:

- Эх, Серёга! Можно подумать, здесь собрались невинные овечки. Ты хоть задумывался, какого чёрта в Финляндии делают эти немцы? А это, товарищ красноармеец, сплошные добровольцы, и прибыли они на эту войну исключительно по своей воле, чтобы убивать русских людей. Совсем недавно, скорее всего, именно этими танками была раскатана 163 дивизия. И эти долбаные пролетарии, безо всяких угрызений совести, спокойно снимали кровавые ошмётки наших братьев с гусениц немецких танков. Это они делали для того, чтобы техника, не дай Бог, не сломалась и смогла принять участие в уничтожении уже нашей дивизии. И, ребята, сами подумайте, куда сейчас нам их деть? Мы сейчас, считай, сами находимся в тылу финнов, и в любой момент они могут прорваться к этому дому. И что? Оставлять им полсотни потенциальных бойцов? Нет, делать этого ни в коем случае нельзя. К тому же, в предстоящем бою нам нужен каждый человек, и оставлять здесь кого-нибудь для охраны пленных мы просто не имеем права. Так что, ребята, выход только один, расстрелять немцев и сжечь дом, чтобы скрыть следы расстрела. А то, сами понимаете, если финны увидят эту картину, то совсем озвереют и будут драться до конца. Зубами нас будут грызть. А так, сгорел дом и всё - взятки, как говорится, гладки.