Михаил Ахманов - Путь на Юг
Стагарт неторопливо скользнул мимо шеренг больших лебедок, выстроившихся над каналом слева и справа, — с их помощью натягивали массивные, притопленные сейчас цепи. Военная гавань вдавалась в берег неправильным прямоугольником трехкилометровой длины. В ширину она была не меньше полутора километров в самой узкой части — маневры огромных плотов требовали большого пространства. Но Одинцов увидел и настоящие корабли, похожие на испанские каравеллы времен Колумба. Они теснились слева, у дальнего берега, и, вероятно, были предназначены для плавания в Западном океане. За ними едва заметно колыхались на слабой волне бесконечные дощатые настилы огромных плотов с опущенными мачтами.
Прибывшие из Хайры стагарты один за другим сворачивали к правому, западному берегу, к необъятному простору Морской площади. Фактически вся она была одним огромным пирсом, удобным для построения войск при посадке на суда и маневрирования военной техники. Уже сейчас, с расстояния двухсот метров, Одинцов видел выбоины на самом краю каменной мостовой; он не сомневался, что их оставили колеса и лафеты баллист, катапульт и таранов. Несмотря на внушающие уважение размеры набережной, весь флот, перевозивший северных наемников, не мог разместиться вдоль нее в кильватерном строю. Наблюдая за неспешным перемещением плотов, буксируемых к берегу гребными баркасами, Одинцов сообразил, что три первых стагарта должны пристать боком, остальные — носовой частью.
С его посудины уже перебросили на берег канаты, и теперь сотня ратников Береговой Охраны тянула ее к середине пирса. Солдаты стояли цепочкой вдоль всего выходившего к воде края площади — полуголые, мускулистые, с короткими мечами на переброшенных через плечо ремнях. За ними, напротив того места, куда подтягивали флагманский плот, сгрудилась кучка людей в богатых доспехах, сопровождаемая дюжиной конных гвардейцев. Кроме них да шеренги солдат у самой воды на огромной площади не было никого.
Борт стагарта мягко стукнул о камень, и Одинцов в очередной раз поразился искусству айденских навигаторов — время прибытия было рассчитано так, что сейчас, в период отлива, край палубного настила пришелся почти точно на одном уровне с площадью. Правда, в этой закрытой гавани разница между приливом и отливом вряд ли составляла более тридцати сантиметров.
За его спиной нетерпеливо топтался Чос, облаченный в хайритскую куртку и штаны; он держал под уздцы вороного Баргузина. Остальные воины полусотни, размещенной на плоту, стояли рядом со своими зверями, посматривая то на берег, то на обозных, запрягавших в огромные, окованные железными полосами возы тягловых тархов.
Обратное путешествие вселило в душу Одинцова еще большее восхищение этими животными. В Хайре воины завели их на середину плота и заставили опуститься на палубу, огородив табун возами, между которыми были протянуты цепи. Там шестиноги и пролежали все восемь дней, словно огромные продолговатые валики мохнатой шерсти, изредка ворочаясь с боку на бок, но по большей части пребывая в полудреме. Кормить их в таком состоянии не требовалось; тархи ели часто — и очень много! — лишь тогда, когда работали.
Капитан-сардар, в сопровождении офицеров и целителя бар Занкора, перебрался на пирс. Отыскав взглядом Одинцова, он милостиво кивнул головой и приказал:
— Можешь выводить своих людей на берег. Построиться там, — капитан махнул рукой в сторону южной половины площади, — и ждать!
Переваливаясь на кривоватых ногах, он с достоинством зашагал навстречу рослому худощавому человеку лет сорока в украшенном золотыми насечками панцире. Бар Нурат, военачальник, понял Одинцов. Глаза и волосы стратега были темными, кожа — смугловатой, чертами лица он походил на нахохлившегося ястреба. Весьма нехарактерная для айденита внешность! Но соратники по окте и девушка Зия еще по пути в Хайру посвятили Одинцова в сплетни, ходившие по поводу великого военачальника, — якобы дед его взял ксамитскую наложницу, сына которой выдал за отпрыска от законной супруги, поскольку других потомков не имел. Возможно, из-за этих слухов Айсор бар Нурат был особо свиреп с пленными ксамитами.
Одинцов махнул рукой. Его воины начали переводить боевых зверей на пирс, за ними загрохотали возы, до отказа набитые снаряжением. С остальных плотов тоже хлынул поток мохнатых, пегих, вороных и гнедых скакунов; люди терялись рядом с их огромными мощными телами. На плацу всадники быстро строились в плотное каре, рядом с которым шеренгой вытянулись возы — по десять на каждую хайритскую сотню.
Ильтар прохаживался вдоль фронта своего отряда, придирчиво разглядывая людей, животных, упряжь, оружие, колеса больших телег и находившиеся в них запасы стрел, арбалетов и провианта. Он молча похлопал по спине подошедшего Одинцова и, заложив два пальца в рот, пронзительно, по-мальчишески свистнул. Подбежали командиры остальных восьми сотен, все молодые, крепкие и рослые мужчины около тридцати. Один из них, Эрт из Дома Патар, коротко доложил:
— Все в порядке, вождь. Люди сыты, возы целы, среди животных больных нет.
Ильтар рассеянно кивнул, словно и не ожидал иного. Положив руку на плечо Одинцова, он произнес:
— Пойдем, братец. Похоже, нас уже зовут.
Действительно, командир гвардейцев, молодой дворянин в шлеме, украшенном солнечными лучами, размахивал нацепленным на пику флажком, явно подзывая хайритского тысячника к нанимателям. Ильтар пригладил волосы и направился к группе военачальников в богатых доспехах, впереди которой стояли бар Нурат и капитан-сардар прибывшего флота. Одинцов последовал за ним. Оглянувшись, он увидел, что ни один из сотников не тронулся с места.
— Эй! — Он дернул Ильтара за рукав. — А остальные?
— Для переговоров вполне достаточно вождя и его помощника, — заметил его кузен.
— Помощника?
— Конечно! А ты не знал? Осский сотник — второй человек в войске после меня. И это всем известно.
— Вот как? — Одинцов искренне изумился. — Значит, до меня твоим заместителем был этот задиристый Ольмер?
Ильтар недовольно насупил брови.
— Где твой быстрый разум, Эльс? Ольмер был просто одним из сотников. А теперь, — он подчеркнул это «теперь», — если меня убьют, отряд возглавит осский сотник. То есть ты, Эльс!
— Кто же так решил?
— Я и остальные предводители, о Перерубивший Рукоять!
Напоминание о его подвиге все прояснило для Одинцова. Это был не первый сладкий плод удачи, свалившийся ему в руки с дерева чель-иту. Он подумал о Тростинке и усмехнулся. Женщины все одинаковы, и все они любят героев… Так было на всех континентах, во всех странах, где он побывал, за исключением России. Прежде там обожали партийных начальников, а нынче женщинам милы бизнесмены.
Бар Нурат окинул одобрительным взглядом вождя хайритов, потом скользнул глазами по могучей фигуре Одинцова. Капитан-сардар привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до уха рослого военачальника, и что-то возбужденно зашептал ему. Бар Нурат слушал с каменном лицом.
Знал ли он раньше Арраха бар Ригона? Встречались ли они? Это было вполне вероятно, ведь Рахи служил в гвардии, в столичном гарнизоне. Правда, воинские чины у них с бар Нуратом весьма различались; в конце концов, стратег мог и не знать всех юных отпрысков благородных фамилий, нашедших себе теплые местечки в гвардейских отрядах. Но если встречи были, то не мешало бы заранее выяснить, каков их результат. К сожалению, целитель Арток не имел возможности помочь с этой проблемой, так как не обладал информацией о служебных делах своего восприемника. На всякий случай Одинцов отыскал его взглядом — бар Занкор стоял в сторонке и о чем-то шептался с молодым пухлощеким офицериком в блестящей кирасе и щегольском синем плаще, украшенном понизу цветными перьями; потом сунул ему в руку нечто небольшое и продолговатое, похожее на свиток пергамента.
Сообразив, что помощи от него не дождешься, Одинцов нахмурился и оглядел свиту бар Нурата. Важные военные чины не обращали на него внимания, гвардейцы в золоченых панцирях смотрели по уставу прямо перед собой, и только их предводитель в шлеме с веером солнечных лучей вдруг подмигнул Одинцову и, словно приветствуя его, приподнял пику с пестрым флажком. Похоже, Аррах бар Ригон был ему известен и небезразличен. Подойти, заговорить? Одинцов почти решился, но в этот момент полководец перевел глаза на них с Ильтаром.
Собственно, видел он только хайрита и обратился только к нему.
— Приветствую тебя, вождь, на земле империи, — ровным голосом произнес стратег. — Твой отряд встанет лагерем у южной дороги, сразу за городской чертой. Вас проводят; это место назначено для сбора армии. Подготовка займет еще месяц. Твои люди могут отдыхать, ходить в город и тратить там деньги. Проследи, чтобы не было ни ссор, ни смертоубийств.
