Валентин Егоров - За того парня…
Несколько бойцов взвода лейтенанта Языкова, в тот момент находившихся во взводной землянке, неторопливо поднимались на ноги и исчезали за ее дверьми, предоставляя возможность обоим сержантам наговориться от души после долгого расставания. На ноги поднялся и Алексей Карпухин, на фоне здоровяка и загорелого до черноты Артура он выглядел усталым и совершенно разбитым человеком. Десять дней пребывания в госпитале так и не принесли ему полного выздоровления, но дело было не в ране, а госпитальной обстановке, которая только и полнилась слухами о том, что немцы прорвались здесь-то или там-то, что вскоре их колонны продут по центральным городским улицам. А эти слухи дополнялись разговорами раненых бойцов о боях, в которых они участвовали и были ранены. По названиям населенных пунктов, где велись эти бои, легко прослеживалось, что враг медленно, но уверенно продвигается к Могилеву.
К этому времени оба сержанта уже сидели за сооружением, внешне похожим на чайный столик, за которым они попивали кипяток, под названием чай. Для посторонних, в этот момент в землянке других бойцов не было, они продолжали молчать, не обмениваясь ни единым словом. А на деле вели оживленный мысленный разговор о том, что дальше делать и как себя вести в обстановке начинающегося окружения Могилева немецкими войсками. Сержант Алексей Карпухин в данную минуту чувствовал себя гораздо более уверенным человеком, чем несколько минут назад до встречи с Артуром. Он искренне верил в то, что его другу покровительствует кто-то из высших, и это покровительство высших распространяется и на друзей Артура.
Внезапно за дверьми землянки послышались разрывы артиллерийских снарядов, а затем послышались крики дежурных и дозорных бойцов о том, что немцы готовятся к атаке.
Артур, молча, протянул Алексею ДПМ и сказал, что на крайнем левом фланге взвода он вырыл пулеметный окопчик, которым он теперь может воспользоваться. Мысленно добавив, что сам с МГ-42 отправится на правый фланг взвода, если немцам удастся прорвать взводную позицию, то они сближаются и с обеих сторон перекрывают этот прорыв. Сержант Алексей Карпухин проверил количество снаряженных дисков к пулемету, удовлетворенно кивнул головой и направился к выходу из землянки. Артур вернулся к своему топчану, из-под него вытащил пулемет МГ-42, взял мешок со снаряженными лентами и тоже направился к выходу из землянки.
Через несколько минут, расставив сошки пулемета и приготовив тот к открытию огня, Артур в бинокль начал рассматривать немецкие позиции. В какой-то момент ему показалось, что на этих позициях сосредоточилось слишком много немцев. Но просканировав окружающую местность, сержант Любимов обнаружил, что против соседнего слева от них взвода немцев группируется гораздо больше, чем против его взвода. Он тут же протянул руку и взял в руку трубку телефона полевой связи, который нашел, сам отремонтировал и установил в своем окопчике. Когда связь с лейтенантом Языковым была установлена, то он быстро сообщил:
— Лейтенант, докладывает сержант Любимов! По моим данным немцы готовят отвлекающий удар по вашему взводу, но настоящий удар придется на взводу нашего соседа слева. Примерно, через двадцать минут они пойдут в атаку.
Действительно, вскоре немцы пошли в атаку на роту лейтенанта Завьялова, но свой основной удар они наносили не по центру ее обороны, где занимал оборонительные позиции первый взвод лейтенанта Языка, а по ее левому флангу, в стык обороны двух рот. Минут за десять до начала немецкой атаки сержантам Карпухину и Любимову приказали своими пулеметами срочно прикрыть этот стык. Они едва успели до него добежали, выбрали огневые позиции и окопались, как появились первые цепи атакующих немцев. На этот раз Артур Любимов не стал ничего выдумывать, а просто открыл фланкирующий огонь по немецким цепям с дальней дистанции. Чтобы остановить немецкую атаку им требовалось, как можно больше атакующих немцев положить на землю и чтобы они больше не встали на ноги. Немцы тут же повели минометный огонь по их пулеметным позициями.
Но вслед за первой атакой последовала вторая… третья атака, а Артур все нажимал и нажимал спусковой курок. Один раз ему пришлось даже поменять ствол у МГ42, первый ствол раскалился докрасна и только плевался пулями, они далеко не летели. А немецкие атаки все следовали и, когда в очередную атаку пошли немецкие танки и бронетранспортеры, то оборона роты лейтенанта Завьялова рухнула и откатилась на три километра, где ее бойцы снова принялись рыть индивидуальные окопы и строить линию обороны.
Следует заметить, что в тот день рухнула оборона не роты Завьялова, а практически вся оборона вокруг Могилева. Воинские части еще продолжали сражаться, в некоторых местах держать оборону и уничтожать врага, но общая система обороны города дала сбой и перестала быть гибкой и эластичной. Командование не успевало латать образовавшиеся в обороне дыры, маневрируя мобильными резервами и отбивая ими наиболее опасные вражеские атаки. Но пока того, что оборона Могилева начала коллапсировать еще не было заметно, еще много войск держали свои позиции и успешно отбивали вражеские атаки.
На второй день немцы после длительной артподготовки двинули на город бронетанковые части и полки мобильной пехоты на бронетранспортерах. 10 вражеских бронемашин снова прорвались на стыке двух рот. В борьбу с бронетранспортерами и танками вступили специальные группы истребителей танков, вооруженные бутылками с коктейлем Молотова. Силы защитников города убывали с каждым часом боев, а немецкое командование бросало в бой все новые свежие части и подразделения. Силы сторон становились все более и более неравными. Сдержать танковые части 747-й стрелковый полк уже больше не мог, его батальоны были оттеснены к Могилеву. В разгоревшихся боях станция Луполово и деревни Любуж, Тараново, Дары и Вейно по несколько раз переходили из рук в руки.
Немцы оврагами, лощинами, через поля на левом берегу Днепра просочились в тыл 747-го стрелкового полка и отрезали его от остальных сил 172-й стрелковой дивизии. Остатки роты лейтенанта Завьялова, который был ранен в плечо, но не бросил роты, 15 июня 1942 года начали снова копать окопы на окраине деревни Любуж, в четырех километрах от Могилева, но оборонять деревню у роты практически уже не было сил. Тридцать оставшихся в живых бойцов, у которых осталось примерно по десять патронов на винтовку, были просто не в силах противостоять атакам немцев, но и сдаваться в плен красноармейцы не желали. И тогда, лейтенант Завьялов нашел обоих своих бывалых сержантов и обратился к ним с небольшой просьбой, прикрыть отход роты. Лейтенант прекрасно понимал, что своей просьбой он этих двух замечательных советских парней обрекает на верную смерть, но иначе поступить не мог. Тридцать бойцов Рабоче-крестьянской армии обязательно погибнут, так как, если не сдержать наступающих немцев. Немецкие танки и бронетранспортеры обязательно нагонят отступающих пешим порядком красноармейцев и разнесут их по косточкам.
Сержанты Любимов и Карпухин выслушали просьбу приказание своего раненого лейтенанта и тут же, подхватив свои пулеметы, пошли к Витебскому шоссе, которое проходило перед деревней Любуж.
2Нос и губы сильно кровоточили, лицо было сплошь в синяках, Артуру все время приходилось собирать и сплевывать на землю кровавые ошметки. Грудь болела, нельзя было бы сказать, что дышать было бы очень затруднительно, но повернуться с бока на бок было больно. Артур Любимов впервые в жизни был так избит, в дворовых драка ему практически всегда удавалось противостоять противнику. Поэтому его, разумеется, били, но не со связанными руками и не прикладами винтовок. Но сейчас сержанта Артура Любимова беспокоила не сама физическая боль, а понимание своего полного бессилия и того, что, пока у него связаны руки, то он ничего не может сделать, чтобы освободить себя и Леху. К тому же он ничего не знал о судьбе своих товарищей по роте, которые под командованием лейтенанта Завьялова должны были прорываться в северные леса могилевской области.
А бой на Витебском шоссе у них с Алексеем Карпухиным так и не получился. Только они успели слегка окопаться, как со стороны Чаусов появились три немецких бронетранспортера, два легких SdKfz 250 и пушечный Sd.Kfz.231, которые так неожиданно выкатились из-за поворота шоссе, что захватили обоих бойцов практически врасплох. Гранат ни у Любимова, ни у Карпухина не было, куда уйти или укрыться им тоже было негде, с этой стороны шоссе и до деревни Любуж пролегало открытое, без единого деревца или кустарника пространство. Все, что могли сержанты сделать, это подняться на ноги и последние патроны из пулеметов выпустить по приближающимся немецким бронетранспортерам.
Немцы даже не открыли ответного огня из пулеметов, бронетранспортеры подъехали к ним вплотную, открылись десантные люки SdKfz 250, и перед двумя сержантами красноармейцами появилось целое отделение, молодых и в меру упитанных немцев. Алексей Карпухин мысленно присвистнул от удивления и сказал:
