Валентин Егоров - За того парня…
— Я все время ждала, когда вы кончите стрелять, а то стреляете и стреляете. Уже темнеет, мы можем возвращать в свой полк.
Артур посмотрел на пулеметную ленту, заправленную в МГ42, и внутренне содрогнулся и ужаснулся тому обстоятельству, что в ленте его пулемета оставалось всего десять патронов, да и в винтовке — пять. Больше ни одного патрона у него не было, следующей вражеской атаки они попросту не выдержали бы, ее нечем было бы отражать.
— А у меня осталось половина диска. — Артур услышал мысленный голос Алексея.
— Думаю, что мы действительно вправе делать отсюда ноги, а то ночью немцы из нас отбивную котлеты сделают.
Когда Артур с Ольгой подошли к ЗИСу-5, то там уже находился сержант Алексей Карпухин, который стоял у борта грузовика, тяжело опираясь о ствол своего ДПМ. Алексею не удалось избежать поцелуя немецкой пули, которая прошила бедро правой ноги и, не смотря на наложенный ранее на рану бинт, из нее продолжала сочиться кровь. Вдали, со стороны переправы послышались злые крики на немецком языке, это немецкие мотострелки принялись прочесывать прилегающую к броду местность. Нужно было спешить и скорее покидать эту рощу. Артур открыл задний борт грузовика, и помог Алексею забраться в кузов. Затем осторожно положил туда оба пулемета и кивнул Ольге. Вскоре их грузовик пылил по проселочной дороги, направляясь в сторону Бобруйского шоссе.
Штаба 747-го стрелкового полка на старом месте не оказалось, местные жители подсказали, что он переехал в Гребнево, дальний пригород Могилева. Ольга была из местных и хорошо ориентировалась на белорусский дорогах. Пока она гнала свой ЗИС-5 в Гребнево, сержант Любимов в кузове занимался раной друга. Ему удалось прекратить кровотечение и зеленкой пролить ее область. В штабе полка первым кого Артур Любимов встретил, был тот капитан оперуполномоченный Особого отдела. Честного говоря, капитан был до крайности удивлен, увидев живым и здоровым сержанта, которого вчера ночью отправил на верную смерть.
— Так это вы устроили засаду на реке Друть и не дали переправиться на нашу сторону целому моторизованному батальону немцев! Все интересовались, кто же это там дерется?! Да и к тому же в той стороне такая стрельба стояла, что все подумали о том, что, по крайней мере, целый наш полк не дает немецкому моторизованному батальону переправиться на нашу сторону реки Друть. Я не могу поверить тому, что немцев остановили и целый не день не давали переправляться всего лишь два пулеметчика. А где твой товарищ, сержант, почему его я не вижу с тобой.
Капитан оперуполномоченный Особого отдела охотно помог Артуру уложить своего раненого друга в полковой лазарет на излечение, а затем отвел сержанта Любимова в сторонку и серьезно ему сказал:
— Ты извини, парень, но я должен тебя предупредить о том, что из Москвы только что поступила целая директива, в которой приказывают тебя срочно этапировать в Москву. Эта директива подписана самим Лаврентием Павловичем, так что тебе лучше не объявляться в нашем отделе. У меня есть знакомым один лейтенант, который командует ротой третьего батальона нашего полка. Если ты не против, то я мог бы с ним переговорить, ему такие опытные бойцы, как ты и твой товарищ, очень нужны, и его попросить забрать тебя к себе роту на должность штатного пулеметчика.
Артур не знал. Кто это такой Лаврентий Павлович, но он прислушался к совету оперуполномоченного и согласно кивнул головой.
Таким образом, в начале июня 1942 года сержант Артур Любимов начал службу пулеметчиком в третьей стрелковой роте лейтенанта Завьялова, которая обороняла село Гребнево, дальнего пригорода Могилева. Среди бойцов первого взвода этой роты он прослыл молчуном и тем, что не лез ни к кому в друзья и товарищи. Аккуратно выполнял приказания младшего лейтенанта Языкова, командира взвода, и лейтенанта Завьялова. А служба сержанта Любимова была именно такой, о которой он в свое время мечтал, имел сектор пулеметного обстрела и работал пулеметом в этом секторе. Лейтенант Завьялов был не против того, чтобы Артур во время боев пользовался своим личным пулеметом МГ-42. Но младший лейтенант Языков посчитал, что в советской обороне не место немецкому пулемету и выдал сержанту Любимову старенький пулемет ДП, который во время длинной очереди всегда заклинивало. Ночь и день Артур Любимов провозился, отлаживая и снова отлаживая работу этого пулемета, и добился своего, больше ДП никогда не клинило.
Младший лейтенант Языков, недавний советский школьник и выпускник военного пехотного училища, выделил сержанту Артуру Любимову место в землянке своего взвода и второго номера в лице сельского паренька, который оказался никудышным парнишкой. Характер у Володи Ягодкина был эгоистичным, если парнишка и думал о чем-нибудь, то, прежде всего, о самом себе. Он хотел стать генеральским ординарцем, чтобы оказаться подальше от фронта, и совершенно не хотел быть вторым номером у пулеметчика. Увидев такое дело, Артур не стал ходить и жаловаться на поведение своего второго номера младшему лейтенанту, а просто забыл о существовании Ягодкина, и всеми делами по своему обеспечению сам же и занимался.
Во время своего дежурства на поле боя Артур добивался такого порядка, что к Языкову приходили другие комвзвода и роты, чтобы своим глазами посмотреть на то, как работает этот пулеметчик, заставляя немцем забыть о том, что они пока еще короли этой войны. Короткими очередями из ДП Артур добивался того, что на немецкой стороне прекращалось какое-либо движение.
Однажды, немцы решили провести разведку боем и захватить пленного на стыке роты лейтенанта Завьялова с ротой другого батальона, а сержант Любимов в то предрассветное утро дежурил чуть левее основного удара немцев. Когда немцы без артподготовки поднялись из окопов и двинулись в стык двум ротам, то первые две минуты никто не стрелял. Затем пророкотала пулеметная очередь ДП, пять немецких пехотинцев свалились на землю и больше не поднялись. А затем пошло и покатило, немецкие пехотинцы попали в огневую засаду, где бы они ни укрывались, повсюду их доставал вражеский пулеметный огонь. Одним словом, половина немецкого взвода так и не вернулась в свои окопы и только поздно ночью, когда луна скрылась за тучами, немцы вытащили с ничьей полосы трупы погибших друзей и приятелей.
Глава 10
1Сержант Алексей Карпухин прибыл в стрелковую роту лейтенанта Завьялова 13 июня 1942 года. Отрапортовав лейтенанту о своем прибытии из госпиталя для продолжения строевой службы, он тут же отправился служить вторым номером к пулеметчику сержанту Артуру Любимову. Доложившись лейтенанту Языкову, к тому времени Языкову дали лейтенанта, о прибытии, Алексей Карпухин тут же отправился разыскивать Артура, но того так нигде и не нашел. У бойцов в землянке сержант выяснил, что пулеметчик Любимов время от времени заберется в какой-нибудь дальний уголок обороны роты и там ведет свою войну с немцами. Видимо и сейчас где-нибудь лежит на нейтральной полосе и выслеживает немцем.
В этой же землянке сержант Карпухин занял лежанку поодаль от Любимова, выкинув с нее вещи Ягодкина и, сказав, рядовому бойцу, чтобы искал себе другое место, так как с этого момента он исполняет обязанности второго номера пулеметчика сержанта Артура Любимова. Вскоре, где-то далеко слева пророкотала очередь ДПМ, а затем немцы открыли шквальный огонь из минометов и полковых орудий. Примерно, минут через двадцать после этих выстрелов дверь землянки распахнулась, на ее пороге показался здоровый, высокий и очень загорелый лицом парень с ДПМ через правое плечо. Он выглядел таким собранным и ко всему готовым бойцом, что в душе Алексея Карпухина счастливо тренькнула струна. Прошло всего десять дней с того времени, когда Артур доставил его в госпиталь и там оставил, а ему показалось, что прошло более года.
— Привет, старина! Как ты тут без меня поживаешь?
Артур Любимов на секунду замер, затем он подошел к топчану, на котором пристроился отдохнуть Алексей Карпухин, и долго смотрел на вернувшегося из госпиталя друга. Только сейчас Артур почувствовал, насколько он был счастлив и свободен, когда они вдвоем с этим парнем на мотоцикле и переодетыми вражескими связистами пробирался по вражеским тылам. Тогда он принимал самостоятельные решения и тут же претворял их в жизнь, тогда у него и мысли не было о том, что он может погибнуть, так ничего не узнав и не прочувствовав в этой своей жизни. Мысли Артура Любимова изливались широкой и открытой волной, от друзей ведь ничего не скрывают. А Алексей Карпухин лежал на топчан и в себя впитывал все эти радости и горести жизни и последних десяти дней службы этого парня, своего ближайшего друга.
Несколько бойцов взвода лейтенанта Языкова, в тот момент находившихся во взводной землянке, неторопливо поднимались на ноги и исчезали за ее дверьми, предоставляя возможность обоим сержантам наговориться от души после долгого расставания. На ноги поднялся и Алексей Карпухин, на фоне здоровяка и загорелого до черноты Артура он выглядел усталым и совершенно разбитым человеком. Десять дней пребывания в госпитале так и не принесли ему полного выздоровления, но дело было не в ране, а госпитальной обстановке, которая только и полнилась слухами о том, что немцы прорвались здесь-то или там-то, что вскоре их колонны продут по центральным городским улицам. А эти слухи дополнялись разговорами раненых бойцов о боях, в которых они участвовали и были ранены. По названиям населенных пунктов, где велись эти бои, легко прослеживалось, что враг медленно, но уверенно продвигается к Могилеву.
