Александр Сапегин - Столкновение
— В нашем салоне работают лучшие мастера Хабаровска! — пафосно заявила девица.
— Тогда мне можно быть спокойным и не бояться, что при бритье глотка окажется располосованной от уха до уха? Знаете, не хотелось бы из салона красоты прямым рейсом отправиться в красивый морг.
— Как это? — изумилась девица, приподняв бровки.
— Веорика, — прочитал Вадим на бейджике необычное имя работницы индустрии красоты. Видимо, тот, кто готовил бейджик, не дружил с русским языком, написав так, как слышал, — я предпочитаю опасную бритву. Понимаю — блажь. Но мне нравится ходить по краю. Адреналин так и плещет. Согласитесь, есть в бритье опасным лезвием что-то завораживающее. Одно неверное движение, — Вадим провел ребром ладони по горлу, в его глазах зажглись бесовские огни, — и, адью! Уноси готовенького!
Теперь на него смотрели, как на двинутого на всю голову придурка. Если бы Веорика могла, она бы отгородилась от хромоногого клиента кирпичной стеной. Не дай бог, кровью забрызгает… ходят тут всякие… расплодилось уродов.
— Извините, к сожалению, мы ничем не сможем вам помочь, — девица как за спасательный круг, ухватилась за планшетник, показав экран чересчур экзальтированному посетителю, — мы работаем только по записи. На сегодня ни одного свободного «окна».
— Жаль, — с непритворным сожалением вздохнул Вадим.
— До свидания! — зло выдохнула девушка, поспешив выпроводить его восвояси. В этот кульминационный момент открылась дверь в дамский зал.
— Рика, как обычно, — сказала появившаяся на пороге женщина, пропустив впереди себя клиентку в дорогом прикиде. Куда там Вадиму с его потертыми джинсами…
— Здравствуйте, Ирина!
— Вадим?..
— Что? — Зажатая в руке ложка так и осталась не донесенной до рта.
— Ничего, — просто ответила Ирина. — Кушай. А то остынет.
— Я не могу есть, когда ты на меня так смотришь.
— А как я на тебя смотрю? — не удержалась от вопроса женщина.
— С тоской, сожалением и каплей надежды, — ответил Вадим, глянув в глаза хозяйки. Ирина смутилась. Она не думала, что парень с легкостью прочитает все ее чувства.
Вадим пятый день гостил у бывшей пациентки. Сюрприза для Пчелки не получилось. За два дня до приезда земляка Валентина со своим новым бойфрендом на три недели укатила в Таиланд. Новость, что девушка второй месяц встречается с богатеньким Буратино — одним из клиентов салона Ирины, не сильно задела парня. Он даже не помышлял о том, что подруга будет хранить ему верность. У Вали своя жизнь, у него своя. Дай бог, чтобы у девушки все сладилось с ухажером и ее мечта перейти в разряд обеспеченных замужних дам исполнилась. Но все равно парня покоробило то, что Пчелка ничего не сказала ему о том, что ее в городе не будет. Он звонил ей и заранее поведал о грядущем приезде в Хабаровск для поступления в медицинский университет. Создавалось стойкое впечатление, будто девушка боялась его и нарочно избегала встречи. Словно опасаясь, что Вадим поймает бывшую подругу на чем-то непристойном. Раньше за Валей не замечалось такого безмозглого поведения. Или она переживала за ухажера? Наверняка родители поведали дочери окончание истории с залетными благовещенскими братками.
Бледные как тени парни с черными кругами под глазами могли напугать кого угодно. Вадим снял с них проклятие. Благо к тому времени, путем постоянных медитаций, он смог взять под контроль обе стороны дара и обуздать темную половину. На всякий пожарный, дабы обезопасить себя от случайных эксцессов и возможного мордобития, он сразу накинул на всех «петельку» — слабый аналог захвата, которым был придушен шрамоносец в самый первый приезд. Почувствовав на шеях невидимое дополнение к галстукам, гости вели себя не в пример уважительнее и вежливее, чем раньше. Они не пытались выпендриваться, нутром понимая, что знахарь в одно мгновение может заставить их отбросить копыта. После их отъезда у ворот остался стоять новенький джип с транзитными номерами и пакетом документов в бардачке — своеобразное извинение за причиненные неудобства. Пришлось принять подношение…
Было в мае еще одно событие, заставившее весь поселок с опаской коситься на парня…
Ничего, абсолютно ничего не предвещало каких-либо интригующих событий, которые произошли в Таежном восьмого мая. Предпраздничный день. Для тех, кто привык валять ваньку, — выходной. Для дачников, владельцев огородов и земельных участков — день был что ни на есть будний и рабочий. Большая половина сельчан торчала среди грядок согнутыми пополам, то бишь попами кверху. Не был исключением и труженик потустороннего фронта и знахарского искусства. Лопату у него заколдовать не получилось. Как и приделать к ней моторчик. Поэтому приходилось махать ею самому. Картошка — упрямый овощ, сама высаживаться в земельку и не думала. Деревенскую кормилицу активно поддерживали остальные культуры. Посему приходилось людям подставлять спины теплому, но коварному весеннему солнышку. Спины и плечи сгорали на раз. Вадим, оставшись единственным едоком в семье, серьезно сократил посевные площади, предпочтя засеять несколько соток, примыкающих к ручью, травой. Если верить рекламе на упаковке семян, то в самом ближайшем будущем неприхотливый зеленый газон ему обеспечен. Люди трудились, уверенные в старинной истине, гласящей, что весенний день — год кормит. Пахари эпизодически прислушивались к громкой музыке, доносящейся со двора ширшихинского внучка. Тридцатого апреля местечковый олигарх принял у иркутян возведенные хоромины и рассчитался за работу. В тот же день строители съехали. Обошлось без торжественного разрезания ленточки, впрочем, горячительные напитки лились рекой. Поселковый лесозаготовитель пригласил на мероприятие нескольких своих друзей и первых лиц поселковой иерархии. Была растоплена банька. Вадим долго не мог уснуть от пронзительных криков мужиков, ныряющих с банного порога в углубленную заводь с ледяной водой. Как ни странно, никто не простыл. Или тут сыграло роль чрезмерное возлияние согревающих напитков? Пятого мая завезли мебель и домашнюю электронику. А утром восьмого по деревенским улицам промчалась кавалькада автомобилей, из которых доносилось оглушающее буханье сабвуферов, разбавляемое визгами и криками молодых людей. В «имение» прибыло младшее поколение хозяев со товарищи. Толстопузый папик укатил в город, и «золотая молодежь» наслаждалась свободой и вседозволенностью. Сначала, если не считать убойной громкости музыки, молодежное пати протекало достаточно чинно. Работая двуруким трактором на огороде, Вадим поглядывал на парней, колдующих у мангала, и девчонок, сервирующих столики, вынесенные на мансарду. Видно было хорошо. Благо забор между соседями был чисто номинальным. Это от улицы внучок отгородился двухметровым проф-листом, а на соседей сбоку ему было плевать — хватит с них и полутораметрового штакетника. По доброй воле к нему никто не сунется — затаскает по судам. А ухари с винторезами могут и в лесу и по дороге пристрелить. Забор от убийцы с ружьем не спасет. Где-то через полтора-два часа закончились шашлыки и водка. «Золотыми» мальчиками был совершен первый налет на сельмаг. Веселье набирало обороты. Из натопленной баньки то и дело выскакивали полуголые и голые представители обоих полов. Девчонки в ручей не ныряли. Парни, решившие блеснуть крутостью, вылетали из обжигающе-холодной воды быстрее, чем плюхались в нее, и сломя голову, прикрывая скукожившиеся достоинства, посиневшими цыплятами неслись в жаркое нутро парилки. Отдыхали ребята весело.
Вечерело. Между делом сельмаг подвергся повторной осаде. С прилавков был сметен дорогой коньяк, который сельчане употребляли вприглядку, довольствуясь «беленькой». После второго забега Вадим успел подоить корову и, выйдя из стайки, был неприятно удивлен шарахающейся по его огороду парочкой. По всей видимости, молодые люди представления не имели, что за сосед достался хозяевам хоромины, иначе они бы остереглись нарушать границу без спросу. Да вообще бы поостереглись. Ладно бы незваные наклюканные «экскурсанты» вытаптывали межу, нет — они топтались по погосту. Волосатый парень, прическа которого состояла из небрежного «хвоста», перехваченного черной резинкой, поплевывая на памятник деду и опираясь левой ногой на надгробие бабы Поли, пытался ножом срезать самую толстую ветку медового дерева, которое давно распустилось и на всю округу благоухало сладким ароматом. За половину апреля и первые числа мая деревце еще подросло и стало толщиной с две мужских руки. Девушка, кутающаяся в великоватую ей спортивную куртку, подбадривала ухажера. Отставив ведро в сторону, возмущенный хозяин бросился на защиту памятников дорогих ему людей. В праведном гневе он на мгновение позабыл о своем даре, чего не случалось с ним давно, и желал лишь одного — набить патлатой сволочи морду. Пока Вадим перепрыгивал через грядки с зеленью и клубникой, ветка была срезана и почти преподнесена пьяненькой даме, икавшей из-за вечерней прохлады.
