Элона Демидова - Метро 2033. Отступник
– Ты наши уши и наши глаза, – шепнул Николай Ане. – Как почувствуешь след Олега, дай знак. Только делай все молча.
Они бесшумно продвигались по городу. Аня прислушивалась, постоянно озиралась, но ее шестое чувство ничего не могло нащупать. Совсем ничего, будто город вымер. Не было хищников, не было их жертв, не было ничего.
Отряд вышел на очередной перекресток, в середине которого находилась целая груда искореженных автомобилей. Николай рукой указал направление. Аня огляделась и увидела очень странный столб, с каким-то длинным скворечником наверху, в который были вставлены три стеклянных кругляша.
И вдруг тот, что посередине, загорелся желтым светом, потух, и снова загорелся. От призрачной ночи не осталось и следа. Стоял жаркий полдень. Кругом столпотворение. Настоящая паника. Кто-то бежит, зажав в руках сумки с продуктами. Другой застыл на месте, обхватив руками голову, понимая, что спастись не удастся. Еще один лежит неподвижно: он получил свое избавление. Слышится нестерпимый вой, больно режущий уши. Дым стелется по земле, не давая дышать. Множество автомобилей, часть из которых смяты, сгрудились на перекрестке, перекрыв проезд. Доносятся крики боли, отборный мат, детский плач. Двое мужчин, красные от напряжения, вцепились друг другу в глотки, стоя на капоте. Из покалеченной бело-синей машины с надписью «Полиция» выскакивает человек в форме. Аня узнает его. Это отец. Ее отец. Только намного моложе. Без плеши и седины. Он не обращает никакого внимания на дерущихся, подбегает к другому автомобилю, в котором сидят мужчина и женщина.
– Ваше транспортное средство изымается для нужд полиции! – орет он срывающимся голосом.
– Какие еще нужды? Нам некогда, – отвечает мужчина, пытаясь завести машину, задняя часть которой под потолок забита коробками, баулами и какими-то свертками.
Тогда отец достает пистолет и надрывно вопит:
– Выйти из автомобиля, иначе я применю силу!
Женщина начинает кричать, а мужчина, уставившись ошалелым взглядом на полицейского, вдруг злобно вопит:
– Ах ты мент вонючий! Чтоб ты сдох, гнида! Мусор помойный!..
Отец стреляет прямо через стекло. Мужчина, дернувшись, хрипит:
– Валя!.. Валя!.. беги…
Полицейский, открыв дверь и выкинув на дорогу раненого, садится в автомобиль. У женщины истерика.
– Вылазь из машины, сука! – убийца дрожащими руками наставляет оружие на женщину.
Но она, вцепившись душегубу в волосы, вопит:
– Будь ты проклят, гад! Будь ты сам проклят и дети твои!
Раздается новый выстрел, и женщина вываливается из кабины автомобиля. Машина после нескольких попыток заводится и срывается с места. Мужчина с простреленной грудью тянет руку:
– Валя… Валя… – хрипит он.
Аня переводит взгляд на женщину. Та лежит на спине, широко раскинув руки и ноги, из-под нее растекается лужа крови. У нее очень большой живот. Она же беременна! На позднем сроке…
– Валя… Валя… – слышится слабеющий хрип.
– Я проклята, – ошеломленная Аня, закрылась руками. – Я проклята… я не смогу родить… никогда… я проклята…
– Анна! Анна! – Николай, с трудом отодрав руки от лица девушки, посмотрел ей в глаза. – С тобой все в порядке?
– Это было здесь… я видела… это было здесь… прямо з-здесь… – девушка заикалась.
– Что было? Когда? – подбежал Артур.
– Следи за периметром, я сам разберусь, – прошипел Николай. – Что ты увидела? Отвечай!
Аня, наконец, пришла в себя и огляделась. Все та же ночь, освещенная неполной горбатой луной. Все тот же перекресток. И груда ржавого металла на его середине. И странный столб с тремя глазами не мигает больше желтым светом…
– Тут было очень давно, больше двадцати лет назад…Я видела.
– Этого еще не хватало, – с досадой вздохнул следопыт. – Сейчас сконцентрируйся на нынешнем моменте. От тебя зависит успешность операции.
– Зачем только взяли тебя с собой? Никакой помощи, дура истеричная, – произнес Артур.
Николай неожиданно ударил ее по щеке. Ударил так, как бил обычно отец за непослушание. Больно. Хлестко. Обидно. Аня, зло сверкнув глазами, проговорила со сталью в голосе:
– Я уже в порядке. Я увижу и услышу все, что нужно. Я все сделаю.
Они пошли дальше по улице вдоль заброшенных домов и разграбленных витрин. На обочине густели заросли. В них могли бы прятаться какие-нибудь хищники, мутанты, выродки. Но Аня знала, что, ни в этих, ни в следующих кустарниках, ни в пустых зданиях никого не было. Город вымер.
Артур вдруг споткнулся.
– Хрена тут железа на дорогу набросали, мля! – ругнулся он.
– Это не железо, – прошептал Николай, – это трамвайные пути.
– Что такое трамвайные…
Наследник оборвался на полуслове, поскольку в ночи раздалась трель. Странная, прерывистая, ни на что не похожая. Следопыт вопросительно взглянул на Аню.
– Просто какая-то ночная птица, – сказала девушка.
Она соврала. Аня видела шлейф, очень похожий на человеческий. Существо пряталось за стеной ближайшего дома. Именно оно сейчас издавало прерывистые звуки – песнь возмездия.
Николай с недоверием посмотрел на Аню. Что-то напоминала ему эта трель. Что-то мучительно знакомое… но что?…
– Ты в этом уверена? – спросил он.
– Абсолютно, – сказала девушка, и в голосе ее слышалось затаенное презрение, но следопыт ничего не заподозрил.
Маленький отряд двинулся дальше. Где-то в отдалении послышалась новая трель, чем-то схожая с предыдущей. Николай замедлил шаг, вскинув автомат.
– Я вижу следы птиц, – проговорила Аня. – Это просто птицы, нам нечего опасаться.
Холодок пробежал по спине следопыта, в пальцах возникла дрожь. Мрачное предчувствие кольнуло сердце. Такое с ним случилось впервые за двадцать с лишним лет, прожитых в постядерном мире. Усилием воли Николай взял себя в руки и посмотрел на Аню.
«Что означает это птичье пение? Что же оно означает? Что-то знакомое…»
Потом старейшина перевел взгляд на Артура. Тот был беззаботен и расслаблен. Его бестолковая, но все-таки видящая жена сказала, что это просто птицы. Птицы – значит, птицы. Чего их бояться?
Вновь послышались высокие мелодичные звуки. И опять по спине следопыта пробежал предательский холодок. Ну, почему, почему ему становится так страшно? Ведь он уже давным-давно никого и ничего не боится. Без страха сражался с бандой, спокойно входил в Туман Даров, без содрогания стрелял в гигантских хамелеонов. Почему же птичий свист наводит на него ужас? На что-то он очень похож, но на что?
Отряд двинулся дальше. Вскоре улица привела их к перекрестку. Впереди чернел Центральный таганрогский рынок.
«Как там в сказке, – подумалось следопыту, – прямо пойдешь – смерть найдешь; налево пойдешь – коня потеряешь; направо пойдешь – еще какая-то хрень случится…»
Идти прямо, через рынок не было никакого желания, да и русские витязи прямо не ходят. Следопыт вдруг поймал себя на мысли, что он впервые за двадцать лет подумал о себе как о русском. Они уже давно превратились в бесстрашных и беспощадных солдат Великого Лакедемона, солдат новой эры. А тут на тебе: «русские витязи прямо не ходят…» Но и налево ходить – плохая примета. Потому что встают с левой ноги, гуляют налево и делают левые деньги, но сражаются всегда за правое дело.
И, повинуясь импульсу, Николай двинулся вправо.
Глава 10
Ангел с кровавым крылом вновь найдёт в себе мужество вспомнить
Памятник, освещенный неяркой луной, бросал короткую тень, и два человека, стоящие у подножия, были практически незаметны уже с нескольких шагов – один, весь в черном, вообще полностью сливался с камнем, а камуфляж другого, держащего автомат, походил на листья кустарника.
– Твои приятели идут сюда, – прошептал Кислов, вглядываясь в ночь. – Как я и предполагал, продвигаются по улице Чехова. И их всего лишь трое.
– Откуда вы знаете? – Олег до боли в пальцах сжал в руках «калаш».
– Слышишь, – вождь поднял указательный палец, – пташка поет?
Юноша кивнул. Он давно обратил внимание на звуки, которые доносились время от времени, но никак не мог сообразить, каким животным дал приют уснувший город.
– Это специальный язык, с помощью которого общаются нуклеары, – Кислов вытащил из кармана деревянную трубочку и подул в нее.
Раздалась прерывистая трель, звуки которой показались Олегу резкими и совершенно непохожими на птиц.
– У них ПНВ случайно нет?
– Что? – юноша поморщился, не поняв смысл вопроса.
– Прибор ночного видения, – вождь посмотрел на Олега. – Ладно. Помни, о чем мы с тобой говорили: уберешь одного выродка, получишь первую ступень посвящения. Я признаю тебя своим, нуклеаром, без всяких испытательных сроков. Как вождь, имею на это право. Потом обряд инициации проведет судья, хотя, судя по всему, Леонид от тебя не в восторге, а после шаман. И все. Три года спустя станешь полноправным нуклеаром, сможешь принимать участие в общем собрании, может быть, тебя даже в Совет выберут. Наверное, три года кажется долгим сроком, но первый гигантский шаг ты совершишь именно сейчас. Ясно?
