Анатолий Дроздов - Самец причесанный

Клич «бар-ра!» заставил меня подпрыгнуть. Началось! Я приникла к щели. Дать сигнал? Или рано? Спешить нельзя, но и опоздать страшно.

— Муштарим! Муштарим! — завопили сармы, и я поняла: пора! Метнувшись к буцине, я выдула призывный клич и, не медля, вернулась. В углу у сарм творилось что-то непонятное. Толпа колебалась и подавалась к воротам. Глянув вниз, я заметила, как лучницы Дандаки, вскочив на повозки, пускают стрелу за стрелой, и почти каждая попадает в цель. Не удивительно: до противника пару десятков шагов. Сармы, опомнившись, принялись отвечать, и сначала одна, а затем другая лучница сотницы свалились с повозки. Осталась последняя — самая ловкая и упорная. В этот момент у входа в тупик раздался вой. Я повернула голову. Сармы Амаги, спешившись, перегородили выход щитами и выставили копья. Стрелки на лошадях стали метать стрелы поверх их голов. Такую тактику подсказал Игрр. Мы с Дандаки только плечами пожали. В Паксе сармы устраивают карусель, метая в противника стрелы, а у рома лучники выходят вперед. Цель — расстроить порядки врага. Но чтоб пехота прикрывала стрелков…

Я глянула в угол. Круг сарм распался, из него вырвался Игрр. Прикрывшись щитом, он ринулся к воротам. Бежал, перепрыгивая через тела, и, наверное, быстро, но мне казалось, что он едва движется. От поредевшей толпы сарм отделились три с луками. Одна немедленно получила стрелу в глаз от последней из лучниц Дандаки, но две другие убили обидчицу. После чего принялись целить в Игрра. В лучниц полетели стрелы Амаги. Звезда Степи разобралась в происходящем. Лучницы спрятались за щиты, но от намерений убить Игрра не отказались. Я сжала кулаки: беги, Игрр, беги! Скорей!

…Стрела ударила мужа в лорику и отскочила — ромский доспех так просто не пробить. Вторая лучница, поняв это, опустила прицел. Бегущего можно обезножить, а добить потом.

— Игрр, быстрей! — крикнула я, но меня не услышали. В тупике звенело оружие и вопили десятки глоток.

…Стрела ударила Игрра в бедро, он упал на колено, в это время вторая прошла над его головой. Выстрелить вновь сармы не успели. Прилетевшие от Амаги стрелы заставили их юркнуть за щиты. Ворота открылись, и Игрра втащили внутрь. Он жив! Я ощутила, как окружавший меня мир вздрогнул и стал расплываться.

В чувство меня привел шум на лестнице. В люке показалась голова Игрра, и скоро он оказался рядом.

— Умница!

Он обнял меня и тут же склонился к щели. Я последовала его примеру. Мы побеждали. Тактика Игрра сработала. Конных в тупике было мало — слишком тесно, лошадей отвели на соседнюю улицу. По замыслу Игрра, Амага убивала коноводов, захватывала табун, после чего, перекрыв тупик, начинала бой с отстрела находящихся здесь лошадей. Амага согласилась скрепя сердце. Для кочевницы конь — самое ценное имущество. Однако Игрр настоял, а мы с Дандаки поддержали. Это жестоко, но правильно. В пешем строю сармы не воины. Так и вышло. Потеряв коней, сармы растерялись и не смогли прорваться. Попытались, но их истыканные стрелами тела валялись у выхода из тупика. Уцелевшие сбились в кучу и закрылись щитами. Лучницы Амаги их более не убивали. Время от времени пускали стрелы, отбивая желание сражаться.

В тупик выскочила Дандаки с воинами. Они окружили уцелевших сарм. Амага повторила маневр сотницы. Ее котята, вопя и потрясая копьями, подлетели и встали рядом. Дандаки взмахнула копьем, призывая к тишине.

— Слушай меня! — обратилась к окруженным. — Ваши вожди мертвы. Вы свободны от клятвы им. Если хотите уйти, я не стану мешать, но ваши кони и оружие останутся нам. Тех, кто не захочет, могу взять к себе. Мне нужны храбрые воины. Подумайте! За то, что не уберегли вождей, вам сломают спины.

— Правда возьмешь? — выкрикнули из толпы.

Дандаки полоснула мечом по пальцу и провела им по щекам.

— Клянусь Великой Матерью!

На землю упал щит, затем другой. Одна за другой сармы выходили вперед. Они снимали пояса с оружием, стаскивали доспехи и шлемы и, повинуясь знаку Дандаки, шли к воротам.

— Дальше неинтересно! — сказал Игрр. — Будет присяга и дележ слонов. Пошли вниз! Нога болит. Надо вытащить стрелу и перевязать, пока мне раненых не нанесли…

Нанесли их скоро: Дандаки не забыла, что в доме медикус. Тащили всех: детей Амаги (их, к слову, среди раненых оказалось больше всех — сражались без доспехов), воинов сотницы и бывших врагов. Те, кто мог передвигаться, доковыляли сами. Игрр не отказывал никому. Первым делом осматривал раны. По его знаку одних выносили во двор, где тут же добивали — этим помочь было нельзя, из тел других муж извлекал стрелы и дротики, промывал и зашивал раны. Я с Сани помогали. Любая «кошка» знает, как зашить рану, а где училась кварта, я не спрашивала. Сани умела, кажется, все.

Появившаяся Бимжи (в бою она не участвовала) принесла сумку горного воска — видимо, мать велела. Сани завладела лекарством и принялась распределять.

Одним раненым вкладывала в рот по горошинке, другим — больше, а тем, чьи раны оказались тяжелыми давала дополнительно по куску в руку. Бимжи посмотрела на это, пожала плечами и ушла. Выглядела дочь сотницы бодрой и радостной — Дней как не бывало. Семя, полученное от меня, прижилось. Видимо, поэтому Дандаки расщедрилась. Горный воск — дорогое лекарство. Оделив им раненых, Сани незаметно прибрала остаток. Умница! От Дандаки награды не дождешься. Игрр ее спас, Бимжи беременна и станет Мадой, а сотница хотя бы поблагодарила. Сарма…

Глава 9

Лиона, она же Пугио, центурион. Довольная

Сарма выглядела старой и жалкой. Коричневое, морщинистое лицо, блеклые глаза, потертые кожаные рубаха и штаны. На голове — облезлая баранья шапка, на ногах — дырявые чуни.

— Где задержали? — спросила мать.

— В пяти милях от лагеря, — ответила Лола. — Перегоняла овец.

— Много?

— Три десятка голов, — хмыкнула декурион. — Половина хромых, остальные — тощие и облезлые.

— Оружие?

— Вот! — Лола вытащила из-за пояса и протянула небольшой ножик со сточенным лезвием. — Это все. Оружия нет, а овцы из тех, что не жалко. Шпионка.

— Не похоже! — мать покачала головой. — Как тебя зовут? Где твоя орда? — обратилась она к сарме, переходя на язык нол. Старуха покачала головой, показав, что не понимает.

— В этой местности говорят на другом наречии, — пояснила Лола. — Я сама спрошу. Кынк агурат ту? Ке орда хач?

Сарма разразилась потоком слов. Она махала руками, указывая куда-то на север, затем ударила себя в грудь и плюнула наземь.

— Ее зовут Старая Ди, — перевела Лола. — Три дня назад ее орда ушла на Север. Ди бросили. У нее нет родни, ей трудно идти, а коня ей не дали. Много лет она пасла чужие стада, а теперь вынуждена замерзать в степи. Ей не оставили палатки и даже теплой шкуры. Она спит с овцами, и те согревают ее своими телами. Овец она собрала в степи: орда их бросила за ненадобностью. Из тридцати половина не доживет до весны, остальных съедят волки. Ей нечем от них отбиться. Она умрет с голоду. Вот как ей заплатили за многолетнюю службу!