НеТемный 6 - Александр Изотов
Но вот пламя от взрыва словно испарилось, оставив после себя только дым, удушающую гарь и тишину. А ещё осознание того, что я… да, продрись небесная, я жив! Столкнулся с паладином… и я всё ещё жив!
Я закашлялся и скрючился от боли, понимая, что сейчас моё тело буквально один сплошной ожог. Да вашу ж мать-Бездну, как это больно-то, оказывается, побеждать паладинов! Так больно, что… ох-х…
Моё сознание ещё не нырнуло в темноту обморока, как сверху зашуршали шаги.
— Громада!
— Малуш!
Глава 18
— Не бережёшь себя, муж мой…
Я лишь кивнул, не желая открывать глаз. Мою голову гладили ласковые пальцы, и мне совсем не хотелось, чтобы это заканчивалось.
Тем более, всего несколько мгновений назад всё моё тело горело от боли, а теперь я испытывал лишь блаженство.
— Это ненадолго, — усмехнулась богиня Морката.
Смердящий свет! Я распахнул глаза, чтобы всмотреться в звёздную ночь над моей головой. Ночь, в которой светили две яркие луны… Нет, это лунные зрачки Моркаты улыбались мне.
Одновременно с этим я понимал, что всё так же просто смотрю в ночное небо, и это холодный ночной ветерок колышет мои опалённые волосы. Но вот луны слились в красивое и бледное лицо Креоны, а моего лба коснулись серебристые, почти белые волосы богини.
Моя голова лежала у неё на коленях. Глядя ей в глаза, я понял, что сейчас это и вправду не Креона, а просто Морката на правах богини заняла разум своей верной жрицы.
Рядом потрескивал костёр. Я слышал не только ровное дыхание Креоны, но и сопение остальных спящих путников. Правда, басовитый хрип спящего Бам-бама заглушал всех на полянке…
Бард здесь? Да, я его слышу. Но ведь луна в небе!
— С его проклятием всё несколько сложнее, но оно связано со мной.
— С тобой? — вырвалось у меня. В моём голосе засквозила ревность, и я почувствовал, как огромная душа Хморока буквально распирает мой человеческий разум, пытаясь втиснуть в него.
Что связывает Виола и мою Моркату? Понимает ли бард, что бог мрака и смерти так просто это не оставит⁈
— Тише, тише, муж мой, не погуби этот симпатичный сосуд, — Морката расхохоталась, и её пальцы ласково прошлись по моей щеке.
Смех богини затрещал сверчками в траве, завыл каким-то степным волком и зашипел гаснущими углями. Богиня была одновременно и здесь, и где-то там.
Я так и не мог понять, вижу перед собой Креону или это всё мне только снится.
— Ты в бреду, поэтому мне проще с тобой общаться. Ты же знаешь, муж мой, предел у богов не бесконечный.
Кивнув, я прикрыл глаза. Так стало значительно легче.
— Ближе к делу, любовь моя, — процедил я сквозь зубы, чувствуя гнев Хморока, который буквально вздувал мои мышцы. Мои многострадальные мышцы, которые просто хотели отдохнуть…
— Не злись на барда. Его спасла молитва царицы Хладоградской, в сердце которой так и остались чувства к балагуру-поэту. Представь, она просила у меня защитить его, — улыбаясь, сказала Морката, — За него просила даже настоятельница, должная царице, и вот пришло время исполнить обещанное.
Я вспомнил, что у Виола была какая-то тёмная история с супругой северного царя Стояна Хладоградского. Бард, наверное, и сам бы удивился, узнай он, кого в итоге благодарить за облик оборотня.
— Я думал, что это Вечное Древо его изменило, — проворчал я.
— Оно сняло проклятие с Феокрита благодаря песне Виола, — Морката кивнула, — Но Феокрит успел укусить барда, и я изменила его. Другого пути не было.
— Ну тогда пусть живёт, — ухмыльнулся я, чувствуя, как огромная тень бога снова погружается в глубины сознания.
Как сложно осознавать, что твоя душа сплетена с Хмороком. Его мысли — мои мысли. А мои мысли…
— Неужели ты думаешь, мрак души моей, что я ради этого пришла сюда?
— Думаю, что пожалеть меня.
Морката снова засмеялась, но смех тут же оборвался.
— Тёмные знают, куда ты идёшь. Их повелительница, имя которой я не хочу называть, сейчас бросит все свои силы.
— Пусть бросает…
— Я рада, что Храмовники Яриуса покидают мой север, но я знаю, куда они идут.
Расслабившись на мягких коленях девушки, мне не хотелось думать, поэтому я просто кивал. Ясное дело, что они все, как тараканы, сейчас будут сползаться к Бросским Горам.
— Из Лучевии идут войска, и Тёмный Жрец из Межемира вступает в игру. Они знают, что если Хморок вернётся…
— То они все сдохнут.
— Начинается война, Хморок. Три царя не доверяют друг другу, и враги этим воспользуются. Боюсь, ты один не справишься.
— Я не один.
— Знаю.
Морката посмотрела в сторону. Я тоже, открыв глаза, повернул туда голову, чтобы рассмотреть в лунном свете контуры повозки, стоящей на краю поляны.
— Для человека ты взял на себя слишком большой груз, Хморок.
— Если я не выдержу этот путь, то мир обречён, — ответил я.
Ого, какие философские мысли у меня в голове. Но если честно, то меня начала раздражать эта божественная комедия. Боги богами, но вообще-то я пока ещё не Хморок…
— Пришло время. Ты сам просил напомнить тебе об этом.
Я заинтересованно поднял взгляд. В этот момент пальцы Креоны отстучали по моему лбу замысловатую дробь.
Сначала мной овладело недоумение, и я недоверчиво потрогал свой лоб. И всё? Ради этого богиня явилась сюда? Что происходит? Почему… я…
…вообще…
…забыл, что из Калёного Щита есть подземный вход в Бросские Горы?
— Странно, что ты скрыл от себя именно это, — чуть разочарованно протянула Морката.
Я пожал плечами. Это была лишь часть воспоминания, зачем-то скрытого Хмороком от самого себя.
— Может, я знал, что броссы наверняка не дадут мне пройти в горы? — спросил я, размышляя.
— Они тебе и в Калёный Щит не дадут войти, — сказал Морката, потом опустила голову и, нежно погладив меня по щеке, поцеловала. Её ледяные губы были будто покрыты снегом, и это было странное ощущение.
Холод сковал всё моё тело, пробивая до озноба, и я проснулся…
* * *
Морщась от боли в пострадавших чреслах, я кое-как сел и огляделся. Всё та же поляна, всё та же ночь.
Я был одет в то, что осталось от моих доспехов. К счастью, чары большей частью спасли меня и тканевую подложку, но вся магия выгорела вместе с кожаной выделкой и кольчугой, и теперь это были просто обугленные тряпки.
На коже были остатки ожогов, и я точно знал, что над ними поработала Креона. Чародейки холода, как никто другие, умеют залечивать раны, причинённые огнём.
