Метаморфозы - Василий Головачёв
Самсонов усмехнулся про себя.
Тридцатипятилетний Мухин не скрывал любви к мощным службистам и всегда окружал себя исключительно мощными телохранителями, как бы подчёркивая свою значимость. К тому же он был назначен на должность начальника контрразведки не кем-нибудь, а самим министром обороны, будучи его родственником, и считал себя непогрешимым, хотя умом не блистал. Заместитель Самсонова полковник Кологривов как-то дал ему характеристику, высказав мысль, что идиоты с высшим образованием есть побочный продукт цивилизации, и это почти полностью отражало суть контрразведчика.
– Товарищ генерал, – полковник шагнул к Самсонову, по-собачьи преданно глядя на него снизу вверх, – разрешите доложить?
– Без церемоний.
– Можно приступать к допросу пленницы.
Самсонов и Кулик переглянулись.
Директор посмотрел на врача в синем халате и с шапочкой на лысой голове, вышедшего из палаты.
Тот покачал головой.
– Не рекомендую. Хотя пациентка пришла в себя, судя по рефлексии и показаниям диагностики, психика её фрустрирована, и она вряд ли сможет дать правдивые показания.
– А я утверждаю, что майор Иванчай просто обманывает нас и вполне годится для допроса, – кисло бросил Мухин, обладая бледным кукольным личиком. – В крайнем случае можно применить технологию «bad trip».
Врач поморщился.
Самсонов вопросительно посмотрел на него.
– Объясните.
– «Бэд трип» предполагает неинвазивное нейро-электромагнитное воздействие на лимбическую систему.
– Хорошо, и что с того?
– При этом у допрашиваемых возникают такие сильные болезненные переживания, как психологические, так и физические, что редко кто из них после процедуры допроса остаётся нормальным человеком.
– Подумаешь! – скривил губы Мухин. – Она такая же преступница, как её приятель Лобов.
Врач промолчал.
Самсонов вошёл в палату, приблизился к медицинскому лежаку, окружённому системой рычагов, стоек и датчиков.
Хлопотавшая у кровати бот-медсестра в голубом халатике отошла в сторонку.
Пленница, накрытая выше груди простынёй, лежала навзничь, и к её голове и рукам были присоединены липучки датчиков медкомбайна. Глаза женщины были открыты, и она не мигая смотрела в потолок.
Самсонов невольно сглотнул.
– Стефания!
Бледное, с тёмными подглазьями и тем не менее невероятно красивое лицо Стефании осталось неподвижным.
– Сделайте ей укол, доктор! – предложил Мухин нетерпеливо.
– Всё, что необходимо, уже сделано, – сухо сказал медик.
– Она притворяется!
– Стефания, – повторил Самсонов, – я директор ДФСБ генерал Самсонов. Если вы меня слышите, отзовитесь. Это очень важно!
Пленница не шевельнулась.
– Ваш друг Иннокентий Лобов в большой опасности! – добавил Самсонов.
Женщина вдруг мигнула.
Все замерли…
* * *
Стефания и в самом деле давно справилась с нейровнушением, произведённым индивидором, обладая немалым запасом лечебных и психосоматических наноузлов, но решила сохранять видимость комы до тех пор, пока не выяснит всех подробностей атаки на них умными пулями. Из разговоров контрразведчиков, доставивших её в госпиталь, врачей и служебно-медицинского персонала она уже поняла, что ни Иннокентия, ни Таллия захватить чекистам не удалось, оба исчезли в неизвестном направлении, и это обстоятельство позволяло ей надеяться на благополучное завершение дела. Главное было, что Иннокентий жив и наверняка вернётся за ней.
Упоминание директором ФСБ фамилии Иннокентия повело за собой нить видений, и Стефания вспомнила одну из последних встреч всех Лобовых с подругами.
Произошло это под Луганском, когда преследуемые ИИ-системами парни собрались обсудить планы перед отправкой по своим реалам.
Раздевшийся до плавок Тарас, спускаясь к ручью, съехал по песку вниз и нечаянно наткнулся на Итана, также собравшегося искупаться, и они, начав с шутливого обмена толчками, вдруг вступили в борьбу, постепенно увеличивая скорость движений и арсенал приёмов. Оба действительно являлись близнецами по всем внешним признакам этой категории людей, рослые, мускулистые, гибкие, сильные, – и смотреть на их схватку было одно удовольствие. Во всяком случае, увлеклись действием не только женщины, раздевавшиеся за кустиками, но и бойцы Тараса.
Каких-то жутких ударов, замахов и прыжков Лобовы не демонстрировали, изредка намечая векторы нападения, но при этом двигались так плавно, стремительно, текуче, безошибочно и красиво, что Лавиния, подруга Итана, проговорила восхищённо:
– Какая поразительная пластика!
Поединок кончился тем, что бойцы оба упали в ручей и прекратили свой танец, смертельный для любого противника, попадись он им под руку.
– Итан тренировался в ШАРе, – заметила Стефания, глянув на Снежану, – насколько я помню его рассказы, а твой Тарас?
– Он боец с детства, – ответила разведчица из двадцать третьего реала. – Та же Школа адекватного реагирования, плюс боевая самозащита, плюс спецподготовка, плюс пятилетний опыт десантника.
– А твой Иннокентий? – Лавиния кинула взгляд на восемьдесят восьмого Лобова, присоединившегося к «братьям».
– Мой, – усмехнулась Стефания. – Он же не вещь.
– Думаю, ты поняла, что я сказала.
– Ну да, в какой-то мере он мой… напарник. Иннокентий практически эскомбер, как и я. Очень многие органы тела у него усилены, плюс вшитый в позвоночник нейробокс.
– Нейрочипы и у нас имеются. Но я хотела спросить о другом: он реальный рукопашник или зашитый?
– Не спрашивала, – пожала плечами Стефания. Лавиния имела в виду программы, с помощью которых можно было вырастить в психике человека знание любой технической специальности или приёмов боя. – Но вряд ли Иннокентий уступает вашим мальчикам. Он говорил, что его специально готовили к диверсионным операциям и даже противостоянию киллерботам.
Посетители палаты заговорили громче, воспоминания Стефании пропали.
– Такая красота, – глядя на неё, проговорил с сожалением толстый лысоватый тип в летнем сером гражданском наряде, – и майор разведки! Ей бы на подиуме выступать или в рекламе сниматься.
– Она дополненная штучка, – сказал спутник директора, худощавый, невысокий, с неприятным презрительным лицом. – Может, вся её красота – бодипро.
Ему не ответили.
– Может, всё-таки приведём её в относительный адекват? – добавил худой. – Только она знает, чем на самом деле занимался Иннокентий Лобов и каким образом отрывается от слежки.
– Чем занимался – известно, – сказал Кулик. – Его работа в министерстве затрагивала проблемы расширения памяти и дополнения психоматрицы человека. Он даже диссертацию защитил по теме «Оптимизация деятельности человеческого мозга с помощью увеличения объёма нейросвязей». Но как это связано с его способностью исчезать как привидение с места происшествия, неизвестно. «Баталер» не зря дал задание ведущим пси-лабам найти этот способ.
– Безусловно, это очень важно, однако подождём, пока майор придёт в себя полностью, – отрезал Самсонов. – Уверен, что Иннокентий Лобов ещё не раз объявится перед видеокамерами, судя по его посещениям прифронтовых зон.
– Он появлялся и в Крыму, – уточнил Мухин, нервно разминая руки.
– Мы усилили наблюдение за полуостровом, – сказал Кулик. – Местный офицерский клуб с его генсеком Кресовцем у нас под колпаком. Если Лобов снова заскочит в Крым, мы его возьмём.
– Если только он не сбежит, как в последний раз, – брюзгливо заметил Мухин. – Даже индивидор на него не подействовал. Кстати, с ними был и другой парень, копия Иннокентия. Но про него нет ни малейших сведений в наших базах данных.
– Очнётся майорша, узнаем.
– Надо увеличить количество индивидоров. Чтобы каждый квадратный километр территории Донбасса имел не меньше сотни запрограммированных пуль.
– К сожалению, снабженцы тормозят с доставкой необходимого количества индивидоров. Все два предприятия в Воронеже и Туле по их изготовлению находятся в частной собственности, а владелец – гиперлиберал, которому вечная конфронтация полезнее, чем мир. Может быть, права «ИИмперия», что хочет убрать частную и личную собственность как изживший себя социальный класс?
– Только не личную, – покривился Мухин. – Это что будет, если у каждого отберут машину или варфон?
– Не у каждого есть машина, – буркнул Самсонов, – а тем более варфон. Проблема глубже, и, возможно, математик прав, начав бить тревогу о запрете собственности. «ИИмперия» – мыслящая в какой-то степени машиносистема, и ей действительно будет легче управлять массами, но согласятся ли массы?
– Китайские уже живут так пару лет, европейцы, по сути, близки, остались только самые несознательные – мы.
Самсонов повернулся к двери.
– Делайте всё необходимое, доктор.
– Разумеется.
– Как только пациентка будет способна вести разговор, сообщите мне лично.
– Сообщу.
– Над госпиталем есть индивидоры?
– Так точно, – ответил Мухин, – запущены пять единиц.
– Увеличьте до десяти.
Посетители палаты и врач вышли.
Стефания закрыла глаза. Позвала мысленно:
«Кеша, где ты?»
Иннокентий не отозвался.
«Не попадись, дорогой мой! Здесь тебя ждёт засада!»
