Почти врач - Алексей Викторович Вязовский
– Это очень, очень хорошо.
– Чем же? – удивился я. А потом догнал. Тут бы мне промолчать, но язык жил своей жизнью: – Вы специально стравливаете Брежнева с Андроповым?
– Я?! – Суслов развел руками. – Это я занимаюсь организацией кражи бриллиантовой броши Людовика XV? Это я препятствую расследованию? Андрей, эти люди топят сами себя. Уже на поверхности никого нет – идут пузыри.
И сразу, без перехода, Михаил Андреевич продолжил совсем о другом:
– Относительно вашей записки об одноразовых шприцах. Пока это нецелесообразно.
Я слегка так выпал в осадок от резкого перехода. Где шприцы и где «тонущая» Брежнева? Зачем Суслов руками Андропова топит даже не дочь, а генсека? У него что-то есть на председателя КГБ тоже? Я почесал в затылке, с трудом, но переключился.
– Михаил Андреевич, нам угрожает натуральная эпидемия болезни, передающейся через кровь! – не выдержал я. – Лекарства нет! Люди будут пачками умирать. В том числе и дети. Опасность реальна!
– Всё я понимаю, – как от мухи, отмахнулся Суслов. – Денег на это нет. Завод надо строить с нуля. Закупать формы, упаковку – всё. Ситуация с финансами сейчас не такая, чтобы на это быстро найти нужные средства. Возможно, в следующем году. Не знаю пока.
Он сказал это, и я понял – взывать к здравому смыслу не получится. Разговор закончен. Типа, он и так пошел мне навстречу, изучил вопрос. Какие же вы твари! Слов нет, чтобы вас правильно назвать! На танки с истребителями у вас средства есть. Негров кормить – да сколько угодно. В сраные компартии бабло закачивать безвозвратно и без толку – никогда не кончаются. А на трехкопеечный завод не нашлось.
– Пойдемте, Михаил Андреевич, я вас посмотрю. Кашля не было в последнее время?
* * *
На «скорую» вернулся и сразу влился в работу, будто и не было этого перерыва. Да, тут таких загонов, как на простой подстанции, нет. Не кричит диспетчер в эфир: «Бригады, кто освободился, на станцию не возвращайтесь, много вызовов!» Зато как поедешь – считай, в болоте утонул. Давление сто раз измерь, о самочувствии доктор поминутно спрашивает, а давайте вот еще таблеточку выпьем, сейчас укольчик сделаем, потерпите, пожалуйста. Ой, голова до сих пор болит? Проедем в стационар.
Нет, встречался и натуральный экшен. Поехали на вызов «потерял сознание». Какие-то деятели из Моссовета, что ли. Не поинтересовался. Приезжаем. Обычная такая номенклатурная квартира, высокие потолки, сталинка, мебель из карельской березы и паркет, пропитанный мастикой насквозь.
Встречает дама, лет пятидесяти, даже с хвостиком, прическа «Катя Фурцева, зрелые годы», на лице бесконечная тоска из-за того, что приходится общаться с такими вот.
– Сколько вас можно ждать? – голосом, которым объявляют приговоры изменникам родины, спросила она. – Вы что, из Мытищ ехали?
Я невольно посмотрел на часы. Мне за докторской спиной можно. Семь минут с момента получения вызова. Из Мытищ за это время даже баллистическая ракета не долетит. Но мы все терпеливые, молчим, не огрызаемся.
– Здравствуйте. Разрешите пройти, – вежливо напомнил о нас Геворкян.
– Идите уже, – презрительно процедила хозяйка. – Без вас справились. В дальней спальне.
Интересно, это у нее кровь на лацкане, или что-то другое? Замыть бы холодной водой, а то потом не отстирать. Но кто ж ей, такой недоступной, об этом скажет? Я бодро пошел за доктором и фельдшером Валентином Ильичом, который, впрочем, разрешил вне вызовов называть себя просто Валей. Классный мужик, кстати, оказался. Начинал на линии, как и я.
– Вот! – ткнула пальцем дамочка. – Пётр потерял сознание, у него эпилепсия. Я его спасла! Разжала ему рот и восстановила дыхание!
Ой, да тут у нас классический пример деятельного дурака. Извините, дуры. Парень выглядит так, будто недавно съел сырого христианского младенца. Сколько же зубов там потеряно? Ага, вот и ложка валяется с окровавленным черенком. А парень не очень хороший, явно в сумерках еще. Это когда после припадка пациент не совсем соображает, где он и что. Вот и Петя вскочил с кровати, оттолкнул Геворкяна и бросился к шкафу, что-то искать.
А мамаша начала демонстрировать недюжинные познания в неврологии.
– Вот видите! Это с ним из-за того, что воздуха не хватало! Если бы я зубы не разжала, он бы умер!
Хотелось просветить ее, что без ее участия у паренька зубы остались бы целыми. Но давно известно, что номенклатурные работники и члены их семей лучше всех разбираются в любых областях знаний. Но я промолчал. Тем более что у Пети начался повторный припадок. Студенческий такой, учебный. С тоническими и клоническими судорогами, прикушенным языком и попытками пробить пол головой.
Мы с Валентином бросились придерживать его, а хозяйка попробовала прорваться с очередной ложкой. Хотя тут единственное, что стоит делать – держать голову, дабы не разбил. В большинстве случаев всё проходит само. К сожалению, всякие противосудорожные таблетки не гарантируют стопроцентной профилактики. А у нас, значит, серия. Прямое показание к госпитализации. Потому что может перейти в эпистатус, а с этим состоянием и реанимационное отделение не всегда справляется.
– Диазепам? – для порядка спросил я. И так понятно, что колоть. Выбор противосудорожных средств на любой «скорой», даже на этой, ограничен.
– Два кубика в мышцу, – подтвердил доктор. – Срочная госпитализация. Вы поедете с ним? – спросил он хозяйку.
– Да, конечно… – из дамочки будто вмиг вынули какой-то стержень, и рядом с нами стояла стареющая растерянная женщина с глупой прической, совершенно не подходящей к ее полноватому лицу, и в мешковатом костюме, который старил ее еще больше. – Сейчас, подождите, только вещи соберу…
Мы уже погрузили притихшего парня на носилки, когда она закончила собирать футболки с трусами.
– Давайте переоденем его, – предложил Геворкян, показывая взглядом на мокрый пах пациента.
Она засуетилась, будто не зная, что делать, и Валентин Ильич забрал у нее трусы, которые она не знала куда деть, и мы в четыре руки сменили Петино белье на чистое.
– Спасибо, – сухо сказала женщина.
– Вы переоденьтесь, у вас кровь на одежде, – заметил я перед тем, как мы схватили носилки.
* * *
На обратном пути из больницы на станцию у нас с Валентином зашел разговор о любителях вызывать себе «скорую» каждый день. Есть такая категория населения. У детских бригад это мамочки с делегированным синдромом Мюнхгаузена, выдумывающие своим чадам разные болезни. А у взрослых, как правило, это дамы в возрасте, страдающие от недостатка общения и любящие всякие медицинские манипуляции. Вот про такую больную и вспомнил мой коллега.
– Вызывала эта тетка нас по расписанию: вот буквально утром в десять и вечером
