С 3 (СИ) - Калбанов Константин Георгиевич "Калбазов"

— Подумать только, имея всего лишь одно орудие, они сумели захватить такого красавца, — не без восхищения произнесла Катя, рассматривая два винтовых парусника, пристроившиеся у причала.

— Ладное суденышко, — окинув «Газель» придирчивым взглядом, произнесла Москаленко.

Поднесла к глазам бинокль и начала рассматривать его. Причем не просто так, а по поводу. Как впрочем и в гавани Линьола они оказались вовсе не случайно, хотя все вроде бы и выглядело именно так.

Ее привлекла статья о смелом и решительном русском судовладельце, профессоре Проскурине. Переживая сложные жизненные перипетии он приобрел шхуну и отправился в морское путешествие. Оказавшись гостем баронессы Линьолы, как и подобает настоящему дворянину он принял деятельное участие в обороне ее владений от нападения пиратов. Не остановившись на этом, он оформил каперский патент и нанес ответный удар, захватив американского капера.

Правда, больше всего ее привлекло не это, а то обстоятельство, что капитаном «Газели» был не безызвестный в их краях Рыченков. В бытность свою лихой разбойник Гвоздь. А еще капитан небольшого пароходика, на котором Борис служил кочегаром. Ну и такая деталь, как очередной вернисаж неизвестного одаренного Некто, на острове Гранада.

Все сходилось в одной точке. Поэтому она приказала капитану брать курс в эти края. Чему тот ничуть не удивился. В конце концов они ведь просто путешествуют. Ну надоела барышням экзотика тропиков, так чему тут удивляться.

Осмотр обоих судов с помощью оптики результатов не дал. Среди снующих по палубам она не заметила ни одной знакомой фигуры. Единственно отметила, что «Газель» приспособлена для перевозки пассажиров или длительных путешествий. Об этом свидетельствовала надстройка занимавшая практически на всю палубу.

— Ну, я бы не назвала пушку Дубинина орудием. Скорее уж пушченка. Но со своей задачей она справляется. И кстати, для каперов куда предпочтительней, чем те семидесятипятимиллиметровые орудия, что установлены на «Диане», — после краткого осмотра произнесла Москаленко, передавая театральный бинокль служанке.

— Отчего же? Большая дальность и мощный заряд в снаряде.

— Какова цель капера, дорогая?

— Это очевидно. Захват судов.

— И чем меньше пострадает приз, тем выше его цена. Снаряды пушки Дубинина зачастую не в состоянии справиться с досками палубы, а значит не наносят разрушений, зато дают осколки, которые поражают команду. Орудия Армстронга уже больше годятся для разрушения. А потому куда предпочтительней для торговцев, желающих защититься от нападения, — делая приглашающий жест в сторону трапа, произнесла Москаленко.

— Хм. Пожалуй ты права, — согласилась девушка.

Прием у баронессы не отличался ничем необычным. Она выразила искреннюю надежду, что посещение ее острова оставит у путешественниц самое благоприятное впечатление. Сообщила о том, что у нее гостят их соотечественники, с которыми у них сложились самые благоприятные отношения, и к взаимной выгоде. А так же выразила надежду, что вечером они непременно почтут своим присутствием ее вечерний прием.

Так как Екатерина Георгиевна являлась боярышней, Эмилия не могла не предложить ей остановиться в своем доме. Однако та предпочла отказаться, решив остаться на своей яхте, где все было привычно и устроено к ее удобству.

Простившись с баронессой девушки направились в гости к своим соотечественникам. В их планы не входило сваливаться как снег на голову. Поэтому Москаленко предварительно отправила на «Газель» слугу, с тем чтобы тот узнал, будет ли готов господин Проскурин принять гостей на борту своей яхты. Тот конечно же ответил согласием. Тем более, что был знаком с ней знаком.

— Елизавета Петровна, сколько лет, — распростер он объятия своей старой знакомой, встречая гостей у трапа.

— Ах, не напоминайте мне об этом. Страшно подумать, — игриво произнесла Москаленко, протягивая ручку для поцелуя.

— Вы как всегда неотразимы, и весьма помолодели.

— А вы, как я погляжу не торопитесь. Но и выглядите молодцом.

— Это все благодаря моей Капитолине Сергеевне, — и не подумал замалчивать профессор.

Такой уж человек. Горевать, так до дна, радоваться так до небес, любить, так всем сердцем и нараспашку.

— И где же дама вашего сердца? — гостья повела взором вокруг.

— Стесняется. Забаррикадировалась на камбузе и твердит что это не ей встречать господ, — беззаботно произнес профессор.

— Весьма занятная особа. Непременно познакомлюсь с ней. Та, что вернула к жизни такого человека как вы, Павел Александрович достойна всяческого уважения, невзирая на происхождение.

— Не стоит преувеличивать мою значимость, Елизавета Петровна.

— Скромность вам к лицу, только не переусердствуйте в этом. Позвольте представить мою подопечную, боярышню Яковенкову Екатерину Георгиевну.

— Очень приятно, — протягивая ручку, произнесла девушка.

При этом Катя вся лучилась, словно это она повстречала своего давнего знакомого. Ее ничуть не задело и не смутило то, что о ней на какое-то время попросту забыли. Всегда приятно наблюдать за подобными теплыми встречами.

Обрести второе возрождение возможно только с получением высшего образования и никак иначе. Поэтому дворянские девушки неизменно поступают в институты благородных девиц. Это, так сказать, жизненная необходимость.

Так уж вышло, что Москаленко проходила обучение в Голубицке и одним из преподавателей был как раз Проскурин. Если судить по рассказам самой Елизаветы Петровны, она, как и многие воспитанницы, была влюблена в своего учителя. Они даже оспаривали его друг у друга, ссорились и строили козни. А тот даже не подозревал об этом, будучи влюбленным в свою супругу.

Встречались они и после ее выпуска и тогда она призналась ему во всем. Не преминула предупредить и его жену, что пока тот преподает в женском заведении, та рискует проиграть соперничество с молодыми козочками. Разумеется шутя. Но судя по тому, как та тогда вцепилась в руку мужа, сама того не желая, задела ее за живое. Потом в приватной беседе пришлось рассыпаться в извинениях, уж больно не хотелось расстраивать достойную женщину.

Обед был великолепен. Москаленко не желая слушать никаких возражений потребовала, чтобы один из матросов проводил ее на камбуз. Она желала лично засвидетельствовать свою благодарность той, кто приготовил все эти яства. Проскурин пытался было возразить, но та, в привычной совей манере, ничего не желала слушать.

— Так вот вы какая, Капитолина Сергеевна, — встав в дверях, произнесла Москаленко.

Миловидная, в теле, но не толстая, что говорится, кровь с молоком, открытое лицо с виноватым и растерянным выражением. Не молода, но все еще в соку. Испытывая неловкость женщина мяла фартук, своими натруженными и сильными руками.

— Здравия вам, барыня, — поздоровалась женщина, не зная как себя вести.

— Не стоит меня так смущаться, Капитолина Сергеевна. Многие пытались вытянуть Павла Александровича из той пропасти в которую он сам себя загонял. И я не исключение. Но удалось это только вам. И я пришла сюда только ради того, чтобы поблагодарить вас за это.

— Так, за что благодарить-то. Я ить ничего и не сделала, — растеряно произнесла женщина.

— За то, что вы есть, Капитолина Сергеевна. И да, неужели этот бирюк не позвал вас замуж.

— Как же, звал. Только, я не схотела.

— Почему?

— Я готова быть подле него, служить ему, заботиться о нем, но под венец не пойду.

— Отчего так?

— Не могу.

— Ну, как видно у тебя есть на то причины. Еще раз прими мою благодарность и мои искренние пожелания личного счастья.

Москаленко развернулась и направилась на выход. Правда пошла не тем путем, каким ее провел матрос, а обходя судно и удивляясь тому, как тут все устроено. Рядом с кают-компанией находились учебные классы, где сейчас как раз проходили занятия. Что было видно через окна.

Ничего удивительного в том, что на обед не пригласили преподавателей. Общество сословное и если те не дворяне, то и удивляться нечему. Как вполне объяснимо и отсутствие за столом капитана с офицерами, которые на подобных судах вовсе не обязательно должны быть благородного сословия. Хозяин мог сидеть с ними за одним столом, но усаживая их вместе с гостями, он тем самым проявлял неуважение к ним. Это не было проблемой, если они были давними знакомыми и у тех не возникало по этому поводу предубеждений.