Владимир Михайлов - Решение номер три (Сборник)
А сегодня? Нынче – двадцать шестое. Послезавтра.
Послезавтра – что состоится? Или случится?
Но сейчас думать об этом недосуг.
Ястреб – тут, в машине – глядит во все глаза. Там – неизвестно где – что-то говорит. Взволнованно. Торопливо. Жаль, что ничего не слышно. Чёртова смолярская защита. Но хоть видно достаточно хорошо.
Мгновение – и крупный план. Кто-то из них резко шагнул вперёд. Кто – не понять. Но стоят лицом к лицу.
«Интересно, – думает Ястреб – тот, что здесь, в машине, а не там, неизвестно где. – Выходит, это и есть тот самый я?»
Нет, теперь уже правильно будет сказать «был».
Глаза раскрываются до предела. В них выражение боли, обиды, страха и гнева. И веки медленно падают.
Выстрел? Нож?
Ну – чем бы кума ни болела, лишь бы померла.
Смоляр – там – пятится. Теперь тот Ястреб виден целиком. Он лежит на полу. Пол плиточный. Какое-то хозяйственное помещение, не господские покои. В поле зрения оказывается ещё один человек. Он стоит в дверном проёме. Лицо его невозмутимо. Его взгляд опускается, поднимается снова. Человек кивает.
Очень знакомый человек. Некто по имени Смоляр.
«Дьявольщина, – думает Ястреб – тот, что жив, понятно. – Кем же я вижу? Вот уж – чем дальше в лес, тем больше грибов, и все червивые».
Хорошо всё-таки быть не там, а здесь.
Хотя – так ли хорошо, как кажется?
Стук. Настойчивый. Звук доносится с двух сторон сразу: стучат в окошко машины и барабанят по капоту.
Самое время вернуться в себя. Увидеть то, что здесь, а не где-то там. Там уже убили. А тут…
Быть может, тут тоже не против такого развития событий.
Это становится ясным с первого взгляда.
Они пришли. Можно поздравить себя с правильным расчётом. Пятеро. Все, как на подбор – деловые ребята. Из тех, что не любят терять времени попусту. И один из них – тот, чей кулак костяшками пальцев исполняет по стеклу соло для ударных, – однажды уже где-то встречался. Нет, не «где-то», а в резиденции Смоляра: проводил Ястреба к гостеприимному хозяину. Всё правильно.
Стёкла в машине не тонированы. И снаружи было хорошо видно, как сидящий в водительском кресле медленно открыл глаза. В которых ясно прочитывались непонимание, растерянность…
Капот оставили в покое. Но стук в стекло учащается. Лицо владельца кулака почти прижимается к окошку. Губы активно шевелятся. Внутрь машины доносится:
– Ты больной? Или выпил? Отворяй, мы поможем!
И тут же в глазах снаружи окошка проскакивает искра узнавания. У этого парня память тоже не хромает. Опознал. И уж теперь они помогут, так помогут!
Впятером – они одолеют. Не надо фанфаронства. Собственно, ближний бой и не планировался. Всё, что нужно было – понять: тут они или надо искать другую исходную позицию смолярской гвардии.
Тут, тут. Значит – дело сделано. Продолжать путь в этом направлении больше нет надобности. Задача – отступить в организованном порядке и по возможности без потерь.
Но ребятки это тоже понимают. И потому двое из них стоят сейчас спереди, вплотную к машине, ещё двое – точно так же, но сзади. Понимают, что давить ты вряд ли решишься: тогда тебя и без их помощи надолго выведут из игры, совершенно официально и по законной причине.
Пятый же – знакомец – откуда-то из-за спины достаёт инструмент. Видимо, был сзади заткнут за пояс. Нет, это не оружие. Нормальный инструмент; недаром же люди пришли со стройки.
Гусиная лапа – вот что у него в пальцах. Этакий консервный ножик. Вскрыть машину при его помощи – минутное дело. И совершенно легальное: увидели, что человек внутри без сознания, поспешили вытащить на воздух. Правда, машину повредили немного – но ведь речь шла о жизни человека, он там помирал уже…
Ну да. Спасти его не смогли, не медики же они, простые строители. Так и не пришёл в себя, бедняга. Вечная ему память. Ладно, мы пойдём, а то работа стоит.
А ведь давить и в самом деле нельзя. Попросить освободить дорогу – так ведь не согласятся, надо думать.
Знакомец уже пристроился вскрывать жестянку.
Ну, что же: время прощаться.
Мгновенное движение: дуга с наушниками оседлала голову. И большой палец воткнулся в кнопку, какой в машинах этой модели – да и других тоже – не предусмотрено.
Нет, машина и не пытается тронуться с места.
Лишь возникает звук.
Слово явно не то. Это не звук, хотя с точки зрения физики, акустики его иначе не назовёшь. А на деле – это ужас. Страх, желание провалиться сквозь землю, воспарить в небеса, оказаться хотя бы в самой дурной зоне – только бы не здесь.
Пятеро были готовы ко всему. Только не к этому. С таким средством защиты им ещё не приходилось встречаться.
Спотыкаясь, закрывая уши ладонями, они бросились кто куда, в разные стороны, даже не сознавая, что происходит и почему.
Адьё, ребятки. До следующего приятного свидания.
Мотор. Разворот. И – назад. На этот раз на хорошей скорости, жалеть машину будем как-нибудь потом.
И сразу же – за телефон. Номер отца библиотекаря заложен в память ещё вчера.
– Исиэль?
– Ястреб?
– Они здесь. На стройке. Так что если придут – то отсюда. Насядут сразу или станут переигрывать: понимают, что здесь они засветились. Если что – звони. Я, как говорил, часа два пробуду в конторе.
– Усвоил. Спасибо. От неё тоже. Благослови тебя Бог.
17
Но и через три часа Ястреб всё ещё оставался в офисе «Прозрачного мира», и непохоже было, что сидению этому скоро придёт конец. Дела шли вовсе не так быстро, как представлялось накануне.
Встретили его без почётного караула: все были заняты, да и поводов вызывать духовой оркестр вроде бы не замечалось. Шеф спросил только: «Ну, как там?», на что Ястреб ответил кратко: «Некоторые успехи есть, но позволь всё привести в систему – тогда доложу». Младой кивнул и снова утонул в компьютере. Да ещё Листвен, поведя носом, поинтересовался: «Чем это ты нынче пахнешь? Специфический аромат». На что Ястреб, не останавливаясь, ответил: «Это большие секреты так пахнут, когда их раскрываешь». Листвен скептически хмыкнул и вдогонку крикнул: «Обожди, есть вопрос!» «Дымом не пахнет – значит, не горит», – откликнулся Ястреб и выскользнул в дверь.
Ему хотелось сразу же, приехав, уединиться в своём чулане, который по чьей-то больной фантазии назывался кабинетом, отключиться от связи, запереться на ключ и сделать то, что так и не удалось выполнить в монастырской келье – по причине, как признавал он сам, от него не зависящей – но лишь частично. Не получилось какое-то время спокойно и отрешённо подумать, выстраивая в логические ряды все факты и догадки, которых к этому времени накопилось уже немало. Придётся заняться этим здесь. А ещё перед тем – заложить в железяку то, что ему удалось скопировать в Обители при любезном содействии отца Исиэля, а ещё больше – Эриды. Произнеся мысленно это имя, Ястреб, незаметно для самого себя, улыбнулся – и улыбка эта держалась на его лице несколько минут. Ко всему этому прибавить звёздный пейзаж, что он увидел в считаные секунды пребывания в чьём-то чужом взгляде, и эпизод с убийством себе подобного, тоже подсмотренный глазами то ли Смоляра, то ли кого-то другого, к которому он подселился по какой-то, надо думать, ошибке. По представлению Ястреба, в результате он должен был получить то, что являлось сейчас для него главным: время и место применения Триады Куранта. Потому что единственным способом предотвратить объявленное уничтожение Горма и тот ужас, ту панику, тот хаос, который неизбежно возникнет после этого, когда все средства информации, подконтрольные Смоляру, выбросят во всех мирах обвинения в адрес Президента и всей нынешней власти, вслед за чем неизбежно последует воцарение Смоляра, – итак, единственным средством предотвратить крушение миропорядка было – застать злоумышленника на месте преступления незадолго до решающего мгновения и каким угодно способом помешать ему пустить формулы в ход. Если даже придётся ради этого уничтожить Смоляра физически – Ястреб готов был потом понести ответственность за свой поступок, потому что убийство даже в таких условиях останется убийством, и невозможно будет доказать, что на самом деле это всего лишь вынужденная и допустимая самооборона – защита не только самого себя, но и Эриды, а кроме неё – ещё и целого мира. Из этой ситуации, думал Ястреб, будем выкручиваться тогда, когда она возникнет, сейчас бояться за себя некогда – самое время думать о деле…
В таком вот настроении возвратился он из Обители; но едва приехал, сразу же пришлось перестраиваться на другой лад. Потому что не успел он сесть за стол, как в его кабинет всё-таки вторгся Листвен, сразу предъявивший свои претензии:
– Ты что, и в самом деле считаешь, что я мог спутать Смоляра с кем-то другим? Что я, салага, по-твоему?
Выглядел толстяк весьма воинственно и, похоже, намеревался доказывать свою правоту на кулаках.
Ястреб не успел ещё рта раскрыть, чтобы ответить, как к нему не вошёл, а просто ворвался Младой, ещё за полминуты до этого олицетворявший само спокойствие, а сейчас выглядевший человеком, выигравшим миллион по театральному билету, найденному на улице. Шеф нёс в вытянутой руке коробочку с кристаллом.
