Дэниел Моран - Последний танцор
— Так чем я могу помочь? — повторил Эмилио.
— Я ищу одного человека. Его первоначальным... занятием, — осторожно произнес Дван, — было сутенерство. Старик неодобрительно покачал головой:
— Мы не интересуемся...
— В здешних местах он был известен под именем Люкабри.
Наступило молчание. В тишине Дван мог слышать жужжание мух в саду и отдаленное гудение роботов-садовников в виноградниках. Эмилио пристально смотрел на Двана тяжелым, жестким взглядом, явно ожидая продолжения.
— Впервые он засветился в Амьене, во Франции, весной семьдесят второго. Следующее его появление отмечено в Генуе, летом семьдесят третьего. А потом он исчез. Если вы знаете, где он может находиться, и поделитесь со мной этим знанием, я буду вам очень обязан.
— Откуда у тебя интерес к этому... человеку? Дван намеренно дал такой ответ, который, как он знал, устроит старого дона.
— Это не личный интерес. Я оказываю услугу другу. Глаза старика озарились пониманием.
— У которого, надо полагать, есть дочь? Или сестра?
— Вполне допустимое предположение.
— И что бы ты сделал, если бы нашел его?
— Это уменьшило бы страдания моих друзей, дон Эмилио.
— Пока ты путешествовал по Европе, Уильям, синьор Люкабри оставлял за собой мертвые тела в Оккупированной Америке. — Старик поднялся. — Если ты хочешь найти его, отправляйся за океан.
Дон Эмилио остановился у стеклянной двери, ведущей в глубь дома. Слуга изнутри открыл для него дверь. Дон замер в проеме, глядя на Двана, — иссохший, сморщенный старик, которого Дван никак не мог совместить с образом пятидесятилетней давности — жизнерадостным великаном, с одинаковой страстью убивающим мужчин и любящим женщин.
— Он жил под именем мистера Ободи. И он сейчас связан с «Обществом Джонни Реба». — Дон Эмилио коснулся рукой плеча дворецкого: — Пьетро, вызови синьору Дивейну такси и проводи его до ворот.
Старик повернулся и медленно пошел в дом, шаркая ногами по черной кафельной плитке.
— Кто это? — равнодушно спросил Седон.
Они сидели в большой комнате дома Ободи в Сан-Диего и смотрели голограммы. Окна-фонари выходили на пляж, и в них было видно, как бушует Тихий океан.
Седон сегодня выглядел сонным, расслабленным и умиротворенным, как разнежившийся на солнце кот. Крис Саммерс за те два года, что он работал с человеком, известным ему под именем мистера Ободи, видел его таким и раньше. В таком виде он показывался на люди либо после ночи, проведенной с мальчиком, доставившим ему удовольствие, либо после того, как убивал кого-то, кто причинил ему неудовольствие.
Голограмма представляла собой рекламный снимок и демонстрировала в полный рост мужчину лет сорока пяти с темными волосами и карими глазами.
— Это Дуглас Риппер, — ответил Саммерс. — Рекламное изображение. Советник Объединения по Нью-Йорку и член Зарубежного комитета МС. Он прислал запрос на ваше досье.
Седон изогнул бровь:
— Да? И что, меня это должно заинтересовать? Саммерс терпеливо пояснил:
— Риппер весьма популярный политик, сэр. Он выставил свою кандидатуру на пост Генерального секретаря и вполне может победить.
— В декабре? — Седон улыбнулся ленивой, расслабленной улыбкой. — Не думаю. Что-нибудь еще? Саммерс кивнул.
— Еще один вопрос. Команда: следующий. Это... Джи'Суэй'Ободи'Седон с окаменевшим лицом медленно поднялся на ноги и уставился на голограмму.
Точнее, на человека, которого она изображала. Саммерс продолжал комментировать:
— ... Новостной Танцор. Он наводил справки о синьоре Люкабри, и у нас есть сведения, что он встречался с Эмилио Сантонья. Я подумал, что вы, возможно, захотите что-нибудь предпринять по этому поводу.
Седон не ответил. Его бледно-голубые глаза, не моргая, смотрели на голограмму, а руки дрожали. Он резко свел ладони, сцепил пальцы на груди и глухо произнес что-то на языке, которого Кристиан Саммерс никогда прежде не слышал.
— Сэр? Вы в порядке?
Седон пробормотал еще несколько слов на незнакомом Сам-мерсу диалекте, потом вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и очень медленно, по-английски, не глядя на Саммерса, проговорил:
— Найдите... его. Этого человека... и приведите ко мне.
— Мистер Ободи? Вы его знаете?
Седон продолжал жадно всматриваться в изображение журналиста. Огромного черноволосого мужчину с тусклыми черными глазами.
— Он не мог выжить! — Седон удивленно покачал головой и уставился в пространство, разговаривая то ли с помощником, то ли с самим собой. — А... похож, вот как это называется. Слишком долго, чтобы... Дван... все еще жил.
— Дван, сэр? — переспросил Кристиан Саммерс. Седон наконец-то соизволил взглянуть на него:
— Как его зовут?
— Дивейн, сэр. Уильям Дивейн. Вы его знаете, сэр? Седон перешел на шепот.
— Да, это мой очень старый друг... — Глаза его закрылись, и он мешком повалился на пол там, где стоял.
3
Она провела пятницу с Дугласом в его доме на окраине штата Нью-Йорк.
Бывало и раньше, что собственная жизнь казалась Дэнис абсолютно нереальной, и это происходило как раз в такие дни.
Самые ранние ее воспоминания относились к научно-исследовательской биотехнологической лаборатории в Нью-Джерси. Потом были казармы МС в Нью-Йорке, следом, ненадолго, счастливые времена, проведенные в Комплексе Чандлера. Все эти годы она была лишь одной из многих детей; то обстоятельство, что Карл и Дженни были биологическими родителями ее и Дэвида, не имело никакого значения. Они стали настоящими родителями для всех двухсот сорока детей, предоставленных их заботам. Хотя у Дженни, следует признать, всегда находилось чуть-чуть побольше времени и ласки для своих собственных детей, чем для всех остальных. Дэнис и Дэвид были всего на два года младше самых маленьких геников, созданных в ходе реализации проекта «Сверхчеловек». Она помнила, что о ней заботились другие дети — Трент, Хидер и Уилли, который был несколько старше остальных. Помнила учебные классы и комнаты для игр, Да в огромном Комплексе Чандлера всегда казавшиеся переполненными, и спальни со слишком большим количеством ребят.
Дальше в ее памяти был провал, пришедшийся на самое начало Большой Беды.
Потом была казарма для девочек, занятых на Общественных работах, где на одно помещение приходилось по сорок человек. Когда ее наконец пригласила Оринда Глейгавас, жизнь в одной комнате всего с тремя другими девочками показалась Дэнис просто раем.
Некоторое время они прожили вместе с Тарин Шуйлер, и почти три года она делила комнату с девушкой по имени Ким Миконос в пансионе «Дом Богини». Дэнис так привыкла к тесноте, что почти не замечала связанных с этим неудобств.
Дом Риппера стоял в центре огороженного пустого пространства площадью около двух акров. Сверху вид на него закрывали — перекрывали, как иногда говаривал Риппер, — пышные кроны деревьев возрастом не менее ста пятидесяти лет. Из-за деревьев дом совсем не было видно с пролегающего рядом шоссе. Присутствия охранников Дэнис почти не замечала. Четверо телохранителей Риппера старались держаться в тени и большей частью дежурили у ворот. Где-то существовали слуги — по всей видимости, люди, а не роботы, — повар, садовник и горничная, но Дэнис ни с кем из них ни разу не встречалась. Дом был двухэтажным, и в десяти его комнатах проживал один только Дуглас Риппер.
Его мать умерла, а отец, мачеха и две сестры жили в поместье — только так можно было назвать их усадьбу — в четырех километрах севернее. Дэнис однажды побывала там и ничуть не удивилась тому, что его семья, хоть и доброжелательно настроенная, восприняла ее равной себе.
Вернейший признак богатства: не считая геников, среди которых она выросла, Риппер оказался единственным знакомым Дэнис, у которого в семье было трое детей. Лицензия, позволяющая иметь более одного ребенка, стоила безумно дорого.
Утром они катались верхом, а днем играли в теннис. Риппер оказался прекрасным игроком и даже иногда у нее выигрывал. Техника тоже очень много значит: невероятная скорость и сила подачи Дэнис не всегда помогали устоять перед опытностью Риппера, игравшего с раннего детства. Девушка же всего шесть месяцев назад понятия не имела, с какой стороны браться за ракетку.
После ужина они отправились поплавать в лучах солнечной краски, такой яркой, что она почти не уступала дневному свету. Риппер после нескольких гребков уселся в мелкой части бассейна, вскипающей массирующими водоворотиками, с удовольствием наблюдая, как Дэнис наматывает круг за кругом. Через полчаса она сделала перерыв и присоединилась к нему.
— В колледже, лет тридцать назад, — заметил Риппер, — я выступал в команде пловцов и повидал немало чемпионов. Клянусь, ты плаваешь быстрее любого из них, да и техника у тебя на уровне профессионалов.
— Спасибо.
— Хотел бы я знать, где уличная девчонка из Нью-Йорка могла научиться так плавать?
