Юрий Тарабанчук - Проект Бессмертие

-- И что, получается? -- заинтересовалась гостья. Тема писательства ей была не чужда.

-- Когда как, -- почему-то уклончиво ответил Лихой. -- В смысле нетленок. Может, не там ищет?

-- Может, -- согласилась Настя. -- Послушай, Егор, я ведь к тебе по делу приехала. Вопрос один к тебе есть.

-- Валяй, спрашивай, -- откинулся на спинку кресла Лихой. -- Пока опять в астрал алкогольный не ушел, я в твоем полном распоряжении.

Орлова достала из сумочки лист со статьей Егора, перечитала ее еще раз и спросила:

-- Что это за поезд был без рекламы? Тот, который ты в своей последней статье описал?

-- И ты туда же, -- расстроено хмыкнул журналист. -- У меня эта статья в печенках сидит. Меня из-за нее уволили! Ладно. Поезд был цвета "хаки", с треугольниками желтыми. Какие-то белые номера на вагонах были, по-моему, под трафарет писались. Я еще подумал, что поезд военный, так, в голове ассоциация мелькнула.

"Недаром Федор Олегович про портянки сказал!" -- восхищенно отметила Орлова.

-- Ну, а все остальное я, как ты понимаешь, придумал, -- продолжал тем временем Егор. -- Решил словами поиграть - корабль-призрак, поезд-призрак.

-- А заброшенная платформа откуда взялась?

Лихой пожал плечами:

-- Так куда же этому поезду еще идти? В депо? Вряд ли. А там развилка. В общем, другого, по большому счету, варианта нет: восемь против двух, что он к платформе заброшенной шел. Зачем - не знаю.

-- Спасибо, -- протянула Настя. -- Как думаешь, стоит эту тему дальше раскручивать? Или...

Лихой помолчал, прикрыв глаза. Затем он склонился к гостье и медленно произнес:

-- Еще два часа назад я бы сказал тебе, что не стоит. Но теперь... -- Егор подошел к рабочему столу, достал из ящика лист бумаги и протянул его Насте. -- Отдаю, возвышенно выражаясь, с болью в сердце. Это распечатка реакции читателей на статью. В основном - нормальный обывательский треп. Но, два часа назад на этой, закрытой для обычных пользователей, страничке появилось одно очень интригующее письмецо. Я бы сам этим занялся вплотную, но, увы... не хочу. Почитай, почитай, Настёна. Дарю. Пользуйся безвозмездно и вспоминай иногда о том, что на этом жестоком и прибабахнутом свете не перевелись еще добрые люди!

Информация была действительно интригующей - Егор выделил ее желтым фломастером:

Я знаю, что это был за поезд. Только зачем было столько чепухи вокруг городить? Не исчезал он никуда. Подошел к заброшенной платформе и... Остальное расскажу, когда договоримся о размере вознаграждения. Я - ваш единственный реальный свидетель. Только есть одно условие - моя полная анонимность. Вам, между прочим, крупно повезло, что у меня сегодня законный выходной и что ваше издание, на всю голову чокнутое, я иногда просматриваю. С уважением, Черный Пехотинец.

Дальше был указан номер контактного мобильного телефона.

-- Черный Пехотинец... неплохо, -- улыбнулась Настя. -- Премного благодарна, Егор, не знаю отчества, Лихой.

-- Чего уж там, сударыня, каштаны из огня таскать - занятная довольно штука, -- ответно улыбнулся журналист и серьезно продолжил: -- Послушай, Орлова, а у тебя никогда не бывает так, что ты вроде бы уже где-то что-то слышала или видела, но не в реальной жизни, а во сне, например? Даже не во сне, а в полудреме, на границе сна и яви, и потом - бах! - встречаешься с этим в реальности, на уровне подсознания тире сознания?

Настёна удивленно нахмурилась:

-- Не знаю. Сплю я крепко... Бывает, правда, о материале все думаешь, как изложить, чтобы и объективно и удобочитаемо было, ворочаешься с боку на бок. Но... А к чему, собственно, ты спрашиваешь об этом?

Егор помассировал виски и неопределенно пожал плечами:

-- Голос один мне покоя не дает. Противный такой, картавый. С самого утра беспокоит. Интонацию я запомнил, понимаешь? Обычно, когда что-то снится, просыпаешься, окунаешься в повседневную суматоху и все забываешь сразу. А этот голос не так, по-другому совсем в памяти отложился.

-- И что же он говорил тебе, этот голос? -- у Орловой мелькнуло смутное подозрение, что у Егора был приступ белой горячки со всеми вытекающими из этого.

Лихой вздохнул:

-- Про поезд-призрак спрашивал и про заброшенную платформу. Но как-то очень по-человечески, логично слишком. В сновидениях такого никогда не бывает. И еще я маску вспомнил, черную, страшную. Глаза из нее смотрели, как будто разложить меня всего на составляющие намеревались... Странно все это.

-- Да уж, -- сопереживая, кивнула Настя. -- Но ты, Егор, лучше в эти дебри не лезь, хорошо?

-- Мне ведь уже сорок пять, Настена, -- неожиданно для Орловой сказал Лихой. -- У человека, родившегося в период застоя, кстати, не путать с запором, в эпоху развитого социализма, которая затем плавно и, наверное, закономерно трансформировалась в дикий капитализм, есть одна колоссальная проблема - полное отсутствие жизненных ориентиров. В голове - каша, на сердце - тоска. Принципы туманны и безлики. Когда-то черное было черным, а белое - белым. Контраст. Сейчас черное посветлело, белое потемнело, и слились они воедино в серый аморфный цвет. Между прочим, часто ли ты употребляешь в своих статьях слово "принципиальный"? В смысле - "принципиальный человек", то есть - жизнь готовый отдать за свои принципы?

Орлова отрицательно взмахнула головой.

-- То-то и оно, -- продолжил свою мысль Егор. -- Познакомился я как-то с одним молодым человеком, в последствии оказалось, что он аферист-виртуоз, так вот он был крайне принципиальной личностью. Курил только сигареты "Мальборо" и ездил только на такси. В периоды отсутствия денежных знаков, обычно после захода в казино, мог месяцами не курить и ходил исключительно пешком. С левого берега города Киева на правый и наоборот. Общественный транспорт сей молодой человек принципиально игнорировал. Мысль о том, что он не такой, как все, возвышала в его собственных глазах настолько, что он снисходительно поглядывал в сторону владельцев солидных машин, и даже, мне так показалось, их искренне жалел... "Принципиально беспринципный" - вот классическое словосочетание, характеризующее героев нашего времени. Факт. А как быть тем, кто с этим не согласен? Кто не хочет быть похожим на этих горе-героев? Мой товарищ, вместе начинали путь в журналистике, года три назад баптистом стал. Раньше выпивали вместе, теперь не пьет, Богу молится. Удивительно, но я за него рад - обрел, товарищ, ориентир, нацеленный на высшие материи. По тюрьмам ездит, проповедует. С лица алкогольная синюшность ушла, визуально - как будто второе дыхание у него открылось, всех, говорит, люблю, и тебя, Егор, в том числе. Раньше, кстати, он всех не любил, иногда в весьма активной форме это демонстрировал. -- Лихой помолчал и вздохнул: -- Аж зависть берет, нашел-таки человек цель достойную, хоть и из одного стакана когда-то пили... Особенно, когда дома один нахожусь, а во дворе ночь, завидовать ему начинаю.

-- Зависть разной бывает, -- заметила Настя, -- двух видов: белая зависть к человеку, который обладает каким-то внутренним светом и может увлечь за собой окружающих его людей, и черная зависть, когда завидуешь с точки зрения: он владеет какой-то вещью, благом, должностью, а ты - нет!

-- Мне кажется, Орлова, что белая зависть называется иначе, а именно - желанием совершенствоваться, возрастать в профессии, в постижении каких-то сокрытых от тебя основополагающих истин. Тебя не удивляет, Настена, что все философские трактаты написаны тысячелетия назад, когда ноутбуков еще не было, а люди жили в шатрах без кондиционеров?

Орлова пожала плечами:

-- То есть?

Егор заметно оживился:

-- Время текло размеренно, степенно, суета отсутствовала, звезды были рядом, руку протяни - дотронешься. Поэзией занимались, о смысле жизни думали всерьез, письменность улучшали, иногда охотились в перерывах. Головоломки для потомков ваяли. Не простые, а с подтекстом. Пирамиды в Египте и в обеих Америках, гигантские статуи на острове Пасхи, таинственные рисунки огромных размеров в пустыне Наска с непонятностью их назначения, с неизвестностью народа, который их создавал, с неопределенным до конца способом нанесения их на поверхность земли. И видны они только с самолета или с большой возвышенности! Далее: обсерватории, лунный и солнечный календари. А одиннадцать тысяч камней на Пласа-дес-Армас возле города Ика в Перу?! Вообще фантастика!! На камнях выгравированы фрески со странными совершенно сюжетами: люди приручают ящеров, похожих на динозавров; люди делают операцию по пересадке сердца, явно видна капельница; астроном в индейском головном уборе наблюдает за звездами с помощью телескопа, а сзади него по небу мчится комета; биологические метаморфозы стегозавра на пути к взрослой особи; летящий на птеродактиле человек, подгоняющий рептилию дубинкой; наездники на трицератопсах: на динозаврах попоны, в руках у наездников курительные трубки. Объяснений вразумительных нет. Аб-со-лют-но!!