Юрий Тарабанчук - Проект Бессмертие

Юрий Тарабанчук

«Проект Бессмертие»

"...А на вершинах плачут соловьи..."

Гаврила Романович Державин

Газета "ФАКТЫ БЕЗ КУПЮР"

от 16. 07. 2016 г.

"О чем умалчивают военные?

Немного истории: тридцать лет тому назад, 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской АЭС происходит самая крупная техногенная катастрофа в истории человечества. Сразу же после аварии вокруг Чернобыля создается зона отчуждения площадью около 2 тыс. 400 квадратных км. Огромный уровень радиации в зоне и, как следствие этого, всевозможного рода мутации у подвергавшихся различным степеням облучения живым организмам тогда же вызывают небывалый интерес к зоне отчуждения со стороны ученых... После решения глобальных вопросов по дезактивации зараженных территорий ученые обращают свое пристальное внимание на область малых доз, малых уровней ионизирующей радиации... Опираясь на радиологические и биологические результаты, группа военных ученых-генетиков принимает решение провести в районе аномалии свои исследования.

Для реализации этой задачи весной 2015 года на территории зоны отчуждения, в пятнадцати километрах от саркофага, создается десятикилометровая чернобыльская резервация, обнесенная по периметру семиметровой бетонно-свинцовой стеной с двумя рядами колючей проволоки, через которые пропущен ток высокого напряжения. В условиях строжайшей секретности на территории резервации начинается беспрецедентный по своим масштабам эксперимент над ничего не подозревающими людьми, добровольно проживающими в зоне аномалии... Официально резервация именуется биозаповедником "Зеленая Лужайка" и включает в себя небольшой полуразрушенный поселок, несколько озер, и большей частью покрыта густым лесом...

Наша газета провела свое собственное расследование странной цепочки событий, произошедших за последние несколько дней в Киеве и выяснила, что все они имеют непосредственное отношение к происходящему в биозаповеднике эксперименту..."

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

2015 год, апрель.

-- Следующий! -- оживленно выкрикнул крепко сбитый медбрат в отутюженном белом халате, восседающий за столом в коридоре медпункта. Лицо его было до половины закрыто широкой медицинской повязкой, а цепкие ярко-голубые глаза излучали приятный оптимизм.

С расшатанной деревянной скамейки неуверенно поднялся бодрый дедок, сидевший в окружении четырех старушек, и перед тем, как войти в кабинет врача, осторожно полюбопытствовал:

-- Ты мне вот что скажи, мил человек, не обессудь за вопрос этот: за прививку точно ничего платить не надо? А то, -- дедок кивнул в сторону старушек, -- граждане сомневаются.

Лицо медбрата под повязкой расплылось в невидимой сквозь марлю улыбке:

-- Ну вы все и перестраховщики, дед. Удивляюсь я вам. Вон видишь, на плакате черным по белому написано: бес-пла-тно! То есть, без денег!

Дедок, всячески оттягивая неизбежный момент прививки, прищурился и с хитрецой заявил:

-- Пожил бы ты, парнишка, с наше, и не так бы перестраховывался. Сколько себя помню - всегда нас, простых смертных, объегорить пытались, и при всем том самым бесстыдным образом. Я как сюда перебрался, думал - все, заживу сам на сам с природой. Хуторок ничейный занял, что после аварии на станции опустел. Крышу прохудившуюся починил, мебель, ту, которой даже мародеры побрезговали, в порядок привел, дерево, что в сенях выросло, выкорчевал, не дерево - просто страх, одним словом - акация раскоряченная. И тут на тебе - военный объект решили сделать. А меня кто спросил? Непорядок! Но раз участковый сказал, что надо, тогда что ж, я не против, всегда готов, если власть уважительно просит.

-- Эй, Митрич, лучше расскажи, как ты под лед провалился, когда зимой с Иван Палычем браконьерские сети на рыбу ставили, -- прыснула жизнерадостная толстушка и подошла ближе к медбрату. -- Вот потеха была! Весь поселок неделю трезвонил! Провалился, значит Митрич под лед, дело к вечеру, темнеет, только голова его оттуда плешивая торчит, шапку он перед этим где-то на льду потерял, и благим голосом орет: "Ваня, не бросай! Ваня, не бросай! Бросишь - вылезу, убью!" А дворник наш, ну, Иван Палыч, в ситуации быстро разобрался, лег на живот и пополз к полынье. И тут он, как на зло, на флягу Митрича наткнулся. А фляга-то с водкой, там у старого всегда НЗ хранится. Так вот, подобрал Палыч флягу, ползет себе дальше, и, чтоб стресс снять, решает по дороге приложиться к продукту. -- Толстушка зашлась в истерическом хохоте. -- Глотнул. А фляга-то металлическая! К губам приложил, оторвать не может!! Примерзла намертво!! Ни туда ни сюда!! Что делать?!

-- Пол-литра первака, сволочь, вылакал, чтоб фляга легче стала, -- обиженно хмыкнув, вставил Митрич. -- До сих пор простить не могу. Хороший первачок был, знатный крайне!

-- Так вот, -- оживленно продолжила толстушка, -- Палыч пока до полыньи дополз, совсем пьяным стал, еще и фляга на губах болтается пустая, петь ему мешает. Увидел Митрич, что лишился он помощника, испуг свой преодолел, перестал барахтаться и решил ногами дно пощупать - может, достанет. Вправо ноги тянет - нету дна, влево тянет - тоже нету! -- женщина ойкнула и присела, давясь смехом, -- Оказалось, что сидит Митрич в точности на самом дне своим мягким местом в иле по самое никуда!! Воды там всего с пол метра!! Как только он это сообразил, сразу на ноги встал и к Палычу двинулся - думал флягу отклеит как-то, согреется, сердечный!!! -- толстушка в изнеможении села на скамейку, млея от хохота.

-- Согрелся, а то как же! Фигушки!!.. На себе волок иуду километра полтора: я мокрый, он пьяный, фляга у него изо рта торчит, остатками жидкости булькает на каждом шаге, чувство горькое навевает пустотою своею... Веселая компания подобралась, ничего не скажешь! -- дедок расстроено махнул рукой.

-- Ты, Митрич, кончай агитацию разводить, -- в помещение медпункта заглянул участковый и для порядка повысил голос. -- Я уже уморился ездить, всех несознательных граждан, проживающих в районе заповедника, к больнице подвозить. По углам скрытным прячутся от закона, понимаешь!.. -- Вдруг он не удержавшись, улыбнулся: -- Это еще ничего! Вот у нас был случай, так случай! -- Участковый быстро повертел головой по сторонам и начал свой рассказ: -- Помню, приехала в наш райотдел без предупреждения комиссия из Киева проверять физподготовку всего личного состава. А начальником у нас был майор Нетреба - пузатый такой мужик, килограмм сто двадцать. Он не то что бегать, ходить толком не мог. Построили нас во дворе и говорят: так мол и так, вы должны сдать нормативы по прыжкам в длину, в высоту, подтянуться на перекладине, но самое главное - это, конечно, кросс. Десять километров в полном снаряжении и в бронежилетах. Министр наш кросс уважает, сам по утрам бегает, так что должны понять и постараться. Нетреба как это услышал, попытался тут же со двора деру дать, на больничном отсидеться. Но его по-хорошему предупредили - не пробежите, товарищ майор, кросс, считайте, что вы уже уволены за несоответствие. А там еще грешки кое-какие найдутся, и пример для подчиненных опять же показать надо. В общем вывезли нас за город, в лес, стадион местный на ремонте был, а по улицам бежать несолидно как-то, засмеют, и - время пошло! -- Участковый всхлипнул: -- Что тут началось! Нетреба со своим замом до первого поворота добежали-докатились и напрямик через лес рванули, чтоб дорогу сократить, только их и видели. А мы, как и положено, строем, не спеша, чтобы начальство ни в коем разе не опередить. В общем, прибегаем - ни майора, ни зама нет! Генерал, старший комиссии, то на дорогу, то в лес поглядывает, бледнеет, краснеет, нервничать начинает. Где, говорит, этот, такой-растакой ра... згильдяй? В лесу?!! Смирно! Кругом арш! Найти и доложить! Вверх дном лес перевернуть, но в срок задачу выполнить! На все про все - десять минут, водку уже пить давно пора, а этот Нетреба решил палки в колеса ставить?! Ну, я ему!!. Бросились мы в лес, искали минут тридцать, лейтенант из наших даже пару раз в воздух пальнул из табельного оружия, ничего! И в кустах шарили, и под стволами поваленными смотрели, нет нигде совершенно! Сержант Федоренко, тощий до неприличия, от усердия в лисью нору залез, так перед начальством выслужиться хотел, застрял в ней прочно, только кроссовки наружу выглядывают, выть начал от страха. Еле выудили за ноги обратно! Короче говоря, возвращаемся ни с чем и вдруг видим такую картину: сидят на дороге возле генеральской машины оба наших командира и матерятся, на чем свет стоит. Подходим ближе и падаем: на ногах у них капкан на медведя защелкнут, один на двоих. У Нетребы левая нога намертво зажата, у зама - правая! Они как бежали рядом, так и попались. Как они из леса на дорогу вышли, до сих пор не пойму, ползли, что ли? Генерал с помощниками им в глотки водку льют в качестве анестезии, перед тем значит, как капкан сдернуть, да все приговаривают: ну, еще глоточек, чтоб не так больно снимать было, ну, еще глоточек! И действительно - не могут же Нетреба с замом в таком виде в больницу попасть! Начальству не положено! -- участковый расслабленно умолк, в умилении покачивая головой. Толстушка снова прыснула, а Митрич мудро заметил: