Вадим Михальчук - Люди и волки (Черная пустошь – 2)
– Нормально, – пожимает плечами Джек, – еще пара деньков и всё пойдет, как по маслу.
– Если бы не Дэвид – нам бы ни за что так точно не попасть, – улыбаясь и отставляя тарелку в сторону, говорит Роджер.
– Это командная работа, ребята, – отвечает Варшавский, – тут, если разобраться, нет отдельно пилота и отдельно корректировщика, результат-то надо выдать общий. Вы правильно летите, я правильно навожу – вот и всё.
– Дэвид правильно говорит, – кивает Джек.
– Значит, мы все – молодцы, – упрямо мотает головой Роджер.
– Молодцы, молодцы, – улыбается Адам, но глаза его не улыбаются: он думает о Майкле, Ричарде и добровольцах.
Отряд регулярно выходит на связь, без сбоев и задержек. Местность позволяет держать хороший темп движения, никакого присутствия волков не замечено. Ричард и его напарник, Джеймс Истер, используя винтовки с глушителем, подстрелили троих оленей, внеся приятное разнообразие в солдатский рацион на марше.
«Только бы ничего не случилось по дороге, только бы ничего не случилось», говорит про себя Адам и тут его отвлекают:
– Команда обслуживания вызывает Адама Фолза!
– Слушаю.
– Мистер Фолз, мы доставили контейнеры с полигона. Прием.
– Спасибо. Через пять минут буду у вас.
Джек отставляет пустую тарелку: ему нужно приготовить дирижабль к установке бомб-имитаторов. Тренировка продолжается…
На вершине холма, обозначенного на картах Колонии как высота «9-21» можно увидеть растущие с каждым днем стены укрепленного сооружения. Пятьдесят человек с цепными пилами валят деревья и с упорством, достойным Сизифа, тянут распиленные бревна вверх по холму. Два отделения снайперов во главе с Ричардом Вейно прикрывают людей, работающих на опушке леса. Лес кажется кое-как причесанным дрожащей рукой неумелого парикмахера – деревья растут в трех-четырех метрах друг от друга. Постепенно, метр за метром, плотность деревьев увеличивается и в тридцати метрах от высоты лес представляет собой сплошную зелено-коричневую стену.
Майкл принял решение ограничиться постройкой Форта без оборонительного частокола.
– С одной стороны, изгородь из бревен нам бы не помешала, – сказал он Ричарду, – защита хоть какая-нибудь, волки нас видеть не будут и всё такое, а с другой стороны – она, как занавес в театре, скроет волков от нас. Они же свободно смогут подойти, а мы их даже не заметим.
– Почему не заметим? Стены сделаем повыше, крышу соорудим – а с крыши обзор будет нормальный.
– Я всё-таки думаю, что нужно будет ограничиться рвом вокруг здания – пусть волки думают, что мы беззащитны. Частокол ограничит нам обзор из форта, нам придется ждать, пока они полезут через изгородь, а так мы будем их на расстоянии щелкать, как в тире.
– Как скажешь, Майки, это ты у нас теперь стратег, а я так просто, погулять вышел, – усмехнулся Ричард.
– Ладно, ладно, – ухмыльнулся Майкл, – «погулять вышел». Все-таки странно, что ни одного волка не было видно ни как сюда добирались, ни здесь на месте.
– Это они тебя испугались по старой памяти, – и Ричард успел вывернуться из цепких медвежьих лап Майкла…
Если бы люди знали, что повремени они со строительством и приготовлением к бомбардировке – то никто бы из них никогда в жизни больше не воевал. Если бы они видели, как в полусотне километров от них идет человек, окруженный волками, идет не как пленник, а как друг! Вряд ли кто-нибудь из них захотел продолжать свое бессмысленное занятие: рыть ямы для бревен, налегая всем телом на лямку, тянуть поваленные деревья вверх по крутым склонам, строить бревенчатый дом с амбразурами в толстых, пахнущих смолой, стенах и ждать, когда дирижабли, снаряженные уже не имитаторами, а настоящими бомбами, лягут на боевой курс. Курс, с которого нет возврата…
– У нас есть дирижабли. Это такие шары из плотной материи, наполненной летучими газами…
«Чем наполненной?»
– Ну, газами, – Илайджа беспомощно пытался найти простое определение, – ну, вы же чувствуете разные запахи – запахи дыма, гари. Вот есть такой невидимый дым, который мы называем «газом», есть газы, которые легче воздуха.
«Воздух состоит из газов?»
– Да. Вы не знали об этом?
«Нам это ни к чему», – ответил Белый.
– Ну так вот, эти шары – дирижабли могут лететь высоко в небе. На этих дирижаблях наши техники устанавливают всякие приборы хитрые…
«Мы называем это волшебными вещами».
– Пусть волшебными, – согласился Илайджа, – хотя тут нет никакого волшебства. Вот так мы находим стада «бизонов»-мойли. Так мы нашли другие ваши племена.
«Зачем вы искали нас?»
– Чтобы знать своего врага, ты сам хотел узнать о нас побольше, так что странного в том, что мы хотим узнать о вас?
«Ничего. Я узнал, что у вас есть вещи, позволяющие вам видеть в темноте тепло наших тел».
– Не только ваших – термовизоры фиксируют тепло любого тела, будь оно живым или неживым – это не имеет значения.
«А эти шкуры на тебе…»
– Одежда.
«Да, одежда. Из чего она?»
– Кое-что специальным способом изготовлено из растений или из шкур животных, кое-что связано из шерсти…
«Прирученных животных?»
– Да, люди приручили некоторых животных много тысяч лет назад и специально разводят их.
«Чтобы есть?»
– Не только для еды. Некоторые животные дают нам молоко, шерсть, домашние птицы несут для нас яйца.
«Мы любим лакомиться яйцами, если, конечно, выдается такая возможность. Наверное, это удобно – иметь в своем распоряжении животных?»
– Да. Не надо гоняться за ними по лесу, не нужно охотиться.
«Поэтому вы такие слабые – вы не охотитесь, не проводите время в беге, вы быстро устаете. Вот посмотри на себя – солнце не прошло еще и четверти своего пути, а ты уже запыхался. А мы способны идти так очень долго и мы не устаем, как утомляетесь вы».
– Да, мы не охотимся, но это не значит, что мы слабые. Многие из нас тоже могут долго идти, не испытывая усталости, мы заставляем себя заниматься физическим трудом – поднимаем тяжести, чтобы приучить мускулы быть сильными, мы бегаем, когда хотим, чтобы наше тело было выносливым и сильным.
«А мы иногда бегаем для удовольствия – когда не испытываем недостатка в пище».
– Мы тоже иногда бегаем ради удовольствия, когда хотим выяснить, кто быстрее.
«На празднике Весенних Ветров молодые сейры тоже соревнуются между собой».
– А что это за праздник?
«Раз в несколько лет все стаи сейров покидают свои земли, собираются все вместе, чтобы отпраздновать наступление весны, пообщаться между собой. Еще наши далекие предки заметили, что когда кровь волков одного племени смешивается слишком часто – то наши дети рождаются слабыми, неразвитыми, а иногда – даже мертвыми. Поэтому вожди племен приветствуют, когда в их племена вступают молодые сейры, как самки – яссы, так и самцы – валги».
– Валги, – повторил Илайджа, чтобы запомнить. – А как вы называете себя?
«Мы называем себя сейрами, вам же сказали, как нас зовут».
– Нет, я не об этом. Я слышал, как ты называешь ваших самок яссами, но самцов ты никогда не называл валгами.
«Таков обычай – сейры-самцы никогда не называют себя „валгами“, самок же мы всегда называем только яссами. Так повелось».
– Значит, если я назову какого-нибудь вашего самца «сейром», то никто не обидится, а если «валгом», то это будет ошибкой и на меня обидятся?
«На тебя никто не будет обижаться», – терпеливо пояснил Белый, – «просто валгом сейра-самца называют один-единственный раз в жизни – когда он убивает свою первую добычу – оленя или мойли. После этого он становится „сейром“, охотником, воином. Вот у вас есть какой-либо предел, преодолев который вы становитесь охотниками или воинами?»
– У нас есть возраст, после которого люди становятся полноправными членами общества. По достижении восемнадцати или шестнадцати лет (в некоторых местах по-разному), нас можно не считать детьми.
«Немного странно и запутанно, тебе не кажется? У нас дети перестают быть детьми, когда охотятся наравне с взрослыми, когда у них обязанности взрослых, когда им хочется доказать всем свою ловкость, силу, умение».
– Наверное, немного странно, – смущенно ответил Илайджа, – я сам по себе знаю, что когда ты начинаешь работать, как взрослый мужик, тогда и к тебе отношение, как к взрослому, а не к ребенку. А еще мне кажется, что это от человека зависит – взрослый он или нет. Я видел много пустых людей, ведущих себя, как дети – разрушающих, ломающих всё на своем пути, любящих только себя. А может быть, это зависит от того, каким ты себя чувствуешь внутри?
«Не думаю. Иногда в каждом из нас появляется тот несмышленыш, которому все любопытно и всё нипочем, как в самом начале жизни. Иногда даже взрослые сейры ведут себя, как юнцы – когда приходит весна и кровь бурлит. Но даже тогда сейры могут сохранить спокойствие и незамутненный разум. Хотя, в чём-то я согласен с тобой – все зависит от внутреннего мира, от того, кем ты себя ощущаешь».
