Андрей Круз - От чужих берегов
– Ну ты скажи… – пробормотал я, останавливая фургон и сдергивая с потолка карабин.– Поболтать бы надо.
И с этими словами выбрался из надоевшего за день пути водительского кресла. Дрика с Тигром тоже не стали сильно задерживаться в машине и выскочили следом. Собака на кота не среагировала, а тот сразу же перескочил на свое привычное место на крыше фургона, где явно чувствовал себя намного уверенней. Пес все так же задумчиво посмотрел на него, но никакой активности проявлять не стал.
– Добрый вечер,– поприветствовал нас мужик в кресле с тягучим и гундосым техасским акцентом, сам при этом даже не шевельнувшись.
Мы поприветствовали его в ответ, затем я сказал:
– Думаем здесь переночевать. Не проблема?
Мужик пару секунд подумал, затем пожал худыми плечами под клетчатой рубашкой и ответил:
– Думаю, что никто не сможет вам помешать. Здесь никого нет.
– А вы?
– Я есть,– согласно кивнул он.– Но меня все равно что нет, я не буду мешать.
– А мы вам?
– Вы мне тоже,– снова пожал он плечами.– Я тут живу один уже лет пять, и возможность поболтать с новыми людьми мне редко выдавалась чаще чем раз в пару месяцев. Пива хотите?
Он нагнулся, отставив в сторону рычажную винтовку, прислоненную к поручню кресла, откинул крышку картонного ящика и вытянул оттуда три пивные банки, болтающиеся на полиэтиленовой обмотке.
– Только оно не слишком холодное,– пояснил мужик.– Льда у меня давно нет – с тех пор как закрылся супермаркет, что дальше по дороге. Хотя пиво в нем и осталось, я чуть ли не целый грузовик его привез, да, сэр. Присаживайтесь.
Он показал на деревянную лавку, сколоченную из высохшей до серости доски, прислоненную к поленнице. Кобениться мы не стали, а уселись напротив. Мужик точно не выглядел угрожающим, не вызывал никакого чувства настороженности, хотя «внутренний алярм» у меня за последнее время стал очень чувствительным, трезвонил по любому поводу и даже без всякого повода. Лет шестьдесят с лишним с виду, худой и седой, и одновременно крепкий и жилистый, с загорелым лицом и крепким подбородком, покрытым длинной седой щетиной, больше всего он напоминал ковбоя, которому возраст не позволяет выступать в родео.
– Мы можем сделать сэндвичи к пиву,– сказал я, принимая у «ковбоя» банку.
– Я не откажусь,– усмехнулся он.– У меня с едой все в порядке, но я такой ленивый стал в последнее время, что мне неохота за ней идти.
Дрика кивнула и быстро направилась к фургону.
– Кстати, а что здесь делалось в последнее время? – уточнил я, присаживаясь.
– Здесь ничего не делается с тех пор, как этот городишко забросили,– усмехнулся собеседник,– совсем ничего. Даже мои дрова как раньше никто не покупал, за исключением нескольких человек, что любили заехать поболтать, так и сейчас не покупают.
– И как же вы здесь жили? – удивился я.
– На чеки, что присылает мне почтой такой парень в полосатом цилиндре. Дядя Сэм. Я в свое время так неловко поймал пулю в брюхо во Вьетнаме, что он счел необходимым подкидывать мне деньжат – понемногу, но до конца жизни. Когда я решил бросить работу и перебраться туда, где мне точно никто не будет мешать, вместе с пенсией это получалось неплохо, да, сэр.
– Один?
– Нас здесь двое было,– ответил тот.– Я… меня, кстати, зовут Сэм, и был еще Боб, который превратил старую почту в самый мерзкий бар в штате. Мы даже виделись с ним примерно раз в неделю.
– Нечасто,– улыбнулся я.
– Виделись бы чаще – осточертели бы друг другу.
– Получается, что жизнь у вас не слишком изменилась? – предположил я.
– Ты с ума сошел, парень,– засмеялся Сэм.– Мне перестали приходить чеки, и стало негде их тратить. А значит, мое существование утратило остатки осмысленности, я теперь просто здесь расту. Как вон тот куст, например.
Он указал банкой на пучок сухих веток, раскачивающийся под порывами вечернего ветерка.
– А где сейчас Боб? – спросил я, вспомнив, что бар точно не выглядел открытым.
– Боба кто-то укусил еще на второй день, как все началось,– глядя куда-то в сторону горизонта, ответил Сэм.– Какая-то женщина зашла к нему в бар, когда там никого не было, попросила аптечку и телефон и умерла. Мы тогда не знали, чем это все может закончиться.
– И?
– Потом я застрелил Боба. Вот из этого револьвера. И остался здесь один.
Он похлопал по висящей у него на поясе кобуре, из которой высовывалась деревянная рукоятка довольно потертого револьвера.
– Затем я перенес его оружие – вот эту винтовку,– он тряханул потертым «Марлином»,– всю выпивку и еду из бара сюда, а больше здесь ничего не происходило. Сюда никто не заезжал, хотя по шоссе движение в последнюю неделю снова появилось.
– Спрашивать, что происходит в окрестностях, смысла нет? – уточнил я.
– Нет, парень,– покачал тот головой,– меня не очень интересует, что происходит в окрестностях.
– Придется ведь как-то снабжаться вскоре, нет?
– Пока есть запасы,– сказал Сэм, отхлебнув пива,– и я позволяю себе полазить по разным местам в окрестностях, где удается найти еду. Консервы. Патронов, чтобы отбиваться от бродячих мертвецов, у меня пока хватает.
– А потом?
– А потом даже сам Всевышний не знает,– вяло ответил на мой вопрос собеседник.– Потом куда-нибудь поеду отсюда. Не знаю куда, не спрашивай – может быть, в Мексику.
– Почему в Мексику? – все же спросил я.
– Не знаю,– пожал он плечами.– Мне там нравится, да, сэр. Такое же хорошее место, как и любое другое. Или дерьмовое, это уже смотря на чей вкус. Я старый человек в мертвом мире – какая разница, куда ехать? Я давно нигде не нужен, и мне тоже давно ничего не нужно.
Забавно, но я все же понял, что он имеет в виду. И даже подозреваю, что, будь я на месте Сэма, думал бы точно так же. Если он в былые времена отказался от любого смысла собственного существования, то что он может изменить сейчас?
– А вы куда едете? – спросил он, с благодарственным кивком принимая от подошедшей Дрики импровизированные сэндвичи на сухих хлебцах и протягивая ей банку пива.
– В Порт-Артур, туда, к побережью.
Он с некоторым удивлением приподнял брови, затем спросил:
– А что могло понадобиться там? Порт?
– Порт,– подтвердил я.– Нам надо выбраться из Америки.
– Интересно,– чуть оживился он.– А куда?
– В Европу. Мы не местные,– ответил я, решив список подробностей особенно не расширять.
Но Сэму много подробностей и не требовалось. Он задумался, затем сказал:
– Забавно. У вас действительно есть цель, самая настоящая. Думаете, там найдется судно для вас? Не все еще ушли и не все брошены?
– Мы не знаем,– честно ответил я ему.– Надеемся, что из-за военного положения многие остались в портах.
Сэм молчал, явно о чем-то размышляя, затем сказал:
– Думаю, что в техасских портах будут большие проблемы.
– Какого рода? – спросила насторожившаяся Дрика.
– Я пятнадцать лет работал в порту Хьюстона,– повернулся к ней Сэм.– Через Техас в Америку идет почти вся нефть. От арабов, из Мексики и Венесуэлы. Там такие огромные нефтяные терминалы, что страшно даже представить. Люди, те, что остались в живых, обязательно за них будут драться друг с другом, понятное дело.
– Во всех портах? – насторожился я.
– Во всех без исключения,– отрезал он.– Тот, кто все это захватит, будет править миром, да, сэр. Там нефти на тысячи лет для тех, кто остался, парень. Ты же не думаешь, что никто не попытается?
– Нет, не думаю,– ответил я уверенно.– Но выбора у меня все равно нет.
– Флорида? – полуутвердительно, но все же спросил Сэм.– Не так уж далеко от Техаса, там много судов. И много рыболовных судов, что важнее всего, да, сэр.
– Почему? – спросил я.
И перехватил чуть жалостливый взгляд Дрики.
– Потому что рыболовные траулеры – маленькие, но ходят далеко и надолго,– сказала девушка.– И совсем маленький траулер вполне сможет дойти от Флориды до Европы.
Ну да, ну да, голландка, девушка из страны, выросшей на рыбной ловле, треске и сельди. Страны, где воды больше, чем суши. Это не Москва моя сухопутная.
– Верно, детка,– сказал Сэм,– ты все правильно изложила. Хороший траулер может уйти далеко-далеко, а править им может совсем мало людей. Даже один справится при желании, если спать не будет, а уж двое – вообще без проблем.
– Я не умею управлять траулером,– честно сказал я.– Пусть тот поднимет руку, кто делать это умеет.
Сэм пожал плечами, а Дрика вроде бы даже хотела поднять, но быстро убрала. Я вопросительно посмотрел на нее, и она покраснела. А затем сказала:
– Я немного умею управлять моторной яхтой. У дяди была пятнадцатиметровая, он меня учил. Но совсем немного.
– А разница между ней и траулером большая? – уточнил я.
– Думаю, что никакой,– усмехнулся Сэм, ответив вместо Дрики.– Просто яхту назовут «Леди заката», и от нее не будет никакого толку, а траулер назовут «Дерьмовым корытом», и он привезет рыбы. Насколько я понимаю, нужен кто-то, кто немного разбирается в дизелях, и кто-то, кто будет крутить штурвал. Ну и воля Божия на то, что дизель не заглохнет посреди океана, да, сэр.
