Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Царицыно
Учёный, вербовавший меня в проект, ответил:
– Я тоже рад видеть вас, Игорь. Знаете, нам есть о чём поговорить, но лучше это сделать в другом месте. Прошу вас следовать за мной. И да, я ведь помню, что вы – мастер-рукопашник. Пожалуйста, не вздумайте применить ваши умения на практике. Результаты будут плачевны, можете мне поверить. К тому же, в ваших интересах выслушать меня до конца.
– Договорились.
– Тогда за мной, Игорь.
Выход из камеры вёл в небольшой коридор, в котором топтался охранник. К моему ужасу, на нём было чёрное одеяние комбинатовского.
– Меня вывезли из Царицыно?
– Да, теперь вы находитесь на нашей территории. Не пугайтесь, мы не имеем к вам претензий. Те охламоны, которые устроили с вами потасовку, уже наказаны.
– Отрадно слышать. А куда мы идём?
– В мой кабинет. Он находится в другом здании. Мы называем его административным.
– А я где был?
– Раньше там располагался один из цехов. Сейчас здание практически пустует. Мы его используем в качестве изолятора временного содержания. Как видите, всё достаточно цивилизованно, не то, что у варваров, – презрительно бросил Иван Петрович.
– Варварами, я так понимаю, вы называете всех остальных?
– Простите, Игорь, но между нами и ними два столетия. Только в нашем случае наука достигла своего пика, а здесь фактически зачахла. Люди огрубели душой и телом, стали… ну, может, и не варварами, но и интеллигентами их точно не назвать. Согласны со мной?
– Я тоже никогда не числил себя интеллигентом. Простой солдат, а потом тренер. Не профессор физики.
– По сравнению с девяносто девятью и девять в периоде процентами аборигенов – вы профессор. Находитесь на ином, более высоком уровне.
Пока Иван Петрович распространялся на тему всеобщего одичания, я с интересом глазел по сторонам. Об этом месте доводилось лишь слышать.
На первый взгляд Комбинат не отличался от обычных промзон моего времени. Высокий (явно нарощенный) забор из бетонных блоков, поверх которых пущена «путанка», унылые корпуса прямоугольной формы, редкие заросли, потрескавшийся асфальт подъездных дорог… Не хватало разве что работяг в касках.
Навстречу прогрохотал очередной фургон с эмблемой на белом тенте. Я проводил его взглядом.
Кроме людей в черном, хватало и другого персонала: преимущественно женщины в халатах и косынках.
– Мы следим за качеством своей продукции, – заметил Иван Петрович.
– То есть это всё было налажено вами? – удивился я.
– Мной и ещё несколькими учёными, которым удалось пережить ужасы войны. Нам сюда. – Он указал на кирпичное трёхэтажное строение возле дороги.
У входа стояла охрана, двое крепких парней. Они выразительно уставились на меня как на диковинное существо.
– Он со мной, – коротко бросил Иван Петрович.
Фразы хватило, чтобы меня беспрепятственно пропустили. Похоже, мой визави был тут большим начальником.
Его кабинет находился на верхнем этаже и был обставлен в офисном стиле. Интересно, откуда притащили эту мебель: большой письменный стол, вращающиеся мягкие кресла с подлокотниками, кожаный диван в углу… Не хватало разве что компьютеров, кондиционеров, пальмы в кадушке и огромной панели для видеоконференций на стене. Ну, ещё и длинноногой красотки-секретарши. Вместо неё – здоровяк, скорее похожий на профессионального коллектора, чем на референта. А в остальном – офисная классика в чистом незамутнённом виде.
Иван Петрович сел в кресло, стоявшее во главе стола, мне предложил поместиться сбоку. Я почувствовал себя соискателем на работу, вот только папочку с резюме не прихватил. Зато на столе у учёного обнаружился знакомый тактический планшет.
– Значит, он у вас, – произнёс я.
– Да, – похвастался Иван Петрович. – Воевода не стал скаредничать, отдал за хорошую плату. Так что теперь я полноправный хозяин этого сокровища.
– Здорово! Он что – у вас на побегушках?
– Грубо, Игорь! Очень грубо!
– Как умею.
– Перефразирую классика: «царицынский воевода всегда на стороне своего кошелька». Делает то, что ему выгодно. На нынешнем этапе выгода в сотрудничестве с Комбинатом. Что будет дальше – покажет время.
Я провёл рукой по подбородку. Брился вроде недавно, однако по щетине не похоже. За день так не вырастет.
– Сколько я у вас уже нахожусь?
Учёный замер, высчитывая:
– Больше недели.
– Что?!
– Только не вините нас, пожалуйста. Зелье вам дали в Царицыно и, видно переборщили. Был момент, когда я боялся, что вас придётся выводить из этого состояния. Но, ничего. Всё обошлось. Мои люди даже переворачивали вас, чтобы избежать пролежней. А ещё регулярно подпитывали организм при помощи инъекций.
Я посмотрел на сгиб руки – так и есть, видны следы от уколов. Какой дрянью меня пичкали?!
Собеседник угадал невысказанный вопрос:
– Только витамины и прочие полезные вещества. Ничего такого, что могло бы причинить вам вред.
Он встал и подошёл к несгораемому сейфу, встроенному в стену, распахнул дверцу и вложил в неё планшет.
– Пусть побудет здесь до лучших времён.
Вернувшись, внимательно посмотрел на меня:
– У вас наверняка накопились вопросы ко мне?
– Масса, – не стал спорить я.
– Я готов отвечать. Спрашивайте.
Я откинулся на спинку кресла. Эх, хорошо-то как, словно вернулся назад в прошлое.
– Начнём, как говорится, с начала.
– Прекрасно, – кивнул он. – Тогда я вкратце введу вас в курс дела. Итак, проект «Полёт к Марсу», к которому вас привлекли, был всего лишь ширмой для другого, не столь грандиозного и амбициозного, но весьма практичного. В воздухе пахло порохом. Высшее руководство страны, бизнесмены высших эшелонов, да просто люди с головой на плечах и без материальных проблем, сразу осознали это. Все понимали, что эта война будет в корне отличаться от Первой и Второй мировых. Погибнут не десятки и не сотни миллионов. Счёт пойдёт на миллиарды, а окружающее пространство на века окажется враждебным и опасным для проживания. Тогда-то и возникла идея погрузить элиту страны в анабиоз.
– А простые люди? Обычные обыватели… С ними как?
– А кому когда-то было дело до подобных материй?! Они были обречены при любом раскладе.
– Звучит жестоко.
– Тем не менее, это правда. Нашему институту удалось добиться многого, фактически мы совершили революцию в науке. Мы не просто погружали людей в искусственный сон. Параллельно с ним шло омоложение всего организма. Чем дольше человек находился в анабиозе, тем более здоровым он пробуждался. Более того, мы дарили шанс на долгую жизнь. И вы, и я можем протянуть ещё лет сто пятьдесят – двести без особых проблем. Возможно, ещё дольше. Взять, к примеру меня, – Иван Петрович подался вперёд, выставив локти. – Моё пробуждение состоялось четверть века назад. И за это время мой организм не постарел ни на минуту. Поверьте, в вашем случае всё обстоит аналогичным образом.
– Я словно долбаный горец! Звучит дико, признаюсь.
– Радоваться надо, а не огорчаться!
– Думаю, да.
Я спохватился:
– Вы говорили об элите… Где президент, премьер? Они в другом месте?
– В другом, – нехорошо ухмыльнулся собеседник. – В ином мире, который, по всей вероятности, намного лучше, чем наш. Мы не успели апробировать технологию до конца. Война началась внезапно. Те, кто был со мной, учёный и допущенный в святая святых персонал, самовольно заняли анабиозные капсулы. Признаюсь, в тот день нам было глубоко плевать и на президента, и на всех остальных кураторов проекта сверху. Нас интересовали лишь собственные шкуры. Мы даже не успели спасти близких. Всё разворачивалось слишком стремительно.
Он запнулся. В его голосе появилось напряжение. Понятно, ему предстояло рассказать о далеко не лёгких минутах своей жизни.
– Умная автоматика должна была разбудить нас, когда на поверхности станет относительно безопасно. Так и произошло. Но, как я говорил, технология ещё не была доведена до ума. Многие погибли.
– Мне довелось видеть трупы тех, кому повезло меньше, – кивнул я.
– Да, это было страшное зрелище. Помню, как мне было плохо после пробуждения. Я не верил в смерть тех, с кем работал рука об руку столько лет. Я был в глубоком шоке! – он помолчал. – Но жизнь есть жизнь. Надо было пройти через это, чтобы закалиться. Уцелевшие выбрались на поверхность.
– И много вас было?
– Десятка не набралось.
– А я? Почему не разбудили людей в моём блоке?
– Если честно, забыли в суматохе и большом количестве потрясений. А потом уже было не до того, – признался Иван Петрович.
– Хорошо, бог с ним! Что было, то прошло. Почему вы пробудились на четверть века раньше меня?
– В вашей лаборатории автоматика была попроще. Будила либо по команде, либо когда энергия подходила к концу. Думаю, последнее – это ваш случай.
– Так и было, – сказал я. – Ладно, с этим разобрались. Что было дальше?
– Тяжёлый, практически каторжный труд. Борьба за выживание. Половина из тех, кто был со мной, погибла. Но их усилия не пропали в пустую. Мы закрепились здесь, – он обвёл взглядом кабинет. – Нашли свою нишу, союзников… Да, это не идеал, но мы многого добились. И надеемся добиться ещё большего. И для этого нам нужны вы.
