Даниэль Дакар - Игра королей
— А ведь они нарушают Вторую заповедь,[9] — Варнавский утвердил локоть на столе и обхватил пальцами подбородок. — Причем самым беспардонным образом. С ума можно сойти с этими католиками.
— Это, до некоторой степени, логично — ваять Марию с Марии, — примирительно отозвался кто-то. Кап-раз не заметил, кто именно.
— Логично, не спорю. Но сам факт! Кортес — тот еще котел… напомните мне, она и там почетная гражданка? Как в Pax Mexicana?
— Так точно.
— Совершенно невозможно работать! Могу себе представить, что начнется, тронь мы хоть пальцем эту их «святую». А если придется? М-да. Есть у вас что-нибудь? Помимо сего свидетельства фетишизации?
Саркисян покачал головой.
— Ничего нового выяснить не удалось, к сожалению. Документальные свидетельства скудны, а что касается показаний очевидцев — прошло слишком много времени, и реальность давно сменилась легендой. Персонал имперской миссии сменился. Разумеется, мы разыскали всех, но толку с гулькин нос. Говорят-то они много, однако… Как графиня Корсакова в промежутке между танцами обезвреживала террористов при помощи вынутых из прически шпилек и какой-то матери и как ее же стараниями на головы людей НЕ посыпались планетарные бомбы — показали во всех новостях. Несколько милых штрихов к портрету ничего не меняют, потому что они именно милые и никакие больше. Кто-то из опрошенных выше оценил женщину, кто-то — профессионала, но средний балл впечатляет. Генерал Рамос умер с год назад. Прочие представители официальных властей с Марией Александровной до боя не встречались, а после — расстилались ковриком. Конечно, ее успехами в деле наведения порядка на орбите были довольны далеко не все, но мнение побежденных мало кого интересует. Тем более что там и мнения никакого нет, одни проклятия. Мастер Чжан прочел нам обстоятельную лекцию о недопустимости любых инсинуаций в адрес «Госпожи, Сохраняющей Преемственность», а без разрешения старого черта ни один его соотечественник слова сказать не смеет. Резюмирую: на Кортесе нашу фигурантку в прямом смысле слова боготворят. Как вы говорите, глушняк.
Варнавский раздраженно повертел головой. Чуть ли не впервые за всю свою карьеру он столкнулся с человеком, неуязвимым для шантажа. Неуязвимым именно с практической точки зрения. Это задевало его как профессионала, заставляло нервничать и торопиться. Разумеется, понимание проблемы — уже половина ее решения, но все же… все же… все же…
Ошибки и промахи, без которых не бывает карьеры военного (да и любой другой), отнюдь не замалчиваются, напротив — открыто признаются. Порочащие на первый взгляд связи на поверку оказываются неизбежными в свете поставленных задач и опять же не скрываются. Финансовых махинаций нет за полным отсутствием необходимости. Кошек в детстве и то не мучила — в пределах ее досягаемости попросту не было кошек.
По всему выходит, что единственное, за что можно хоть как-то зацепиться — это Орлан. Пора бы, кстати, Лукошникову с Малыгиным и проявиться. Сколько можно беседовать с одним-единственным человеком?
Размышления Варнавского прервал сигнал коммуникатора.
— Ну что там еще? — сердито отозвался он. — Я же просил ни с кем не соединять!
— Господин капитан первого ранга, — быстро, чтобы не дать разрастись начальственному гневу, проговорил адъютант. — С вами желает переговорить графиня Корсакова!
Над столом для совещаний пронесся и тут же сошел на нет недоуменный гул. Варнавский приосанился, увеличил громкость и коротко бросил:
— Давайте!
На экране возникла объявленная адъютантом персона, облаченная во что-то серо-голубое и довольно официальное. Однако неуловимо-частная обстановка за спиной позволяла предположить, что вызов пришел с домашнего коммуникатора. Догадка тут же подтвердилась бегущей внизу экрана строкой.
— Добрый вечер, Мария Александровна, — Варнавский раздвинул губы в легком намеке на вежливую улыбку.
— Добрый вечер, Павел Иннокентьевич. Простите, что отрываю вас от дел, но в данный момент сложилась ситуация, требующая, как мне кажется, немедленного разрешения, — столь же вежливо произнесла графиня.
— А именно?
— Некоторое время назад на Бельтайне были арестованы некие капитан третьего ранга Лукошников и капитан-лейтенант Малыгин. По крайней мере, так они представились Федору Одинцову. Эти господа утверждают, что действовали в соответствии с вашим распоряжением.
Такого Варнавский не ожидал. И прекрасно видел, что собравшиеся за столом подчиненные едва сдерживают нервный смех.
— Арестованы? Что значит — арестованы?
— То и значит, — невозмутимо ответила его собеседница. — Полиция, наручники, камера предварительного заключения, допрос. Вы никогда не принимали участия в процедуре ареста и последующих действиях?
У каперанга возникло стойкое ощущение, что над ним издеваются.
— И что же послужило причиной ареста?
— Они неправильно себя повели. Не добившись своего — чего бы они там ни добивались — от Одинцова добром, ваши верные вассалы перешли к угрозам. А полковник Морган, командующий полицией Бельтайна, не без оснований полагает, что угрожать кому-либо на его территории может только он сам и те люди, которым он это приказал. Вы же знаете полицейских, Павел Иннокентьевич: они весьма болезненно относятся к нарушению границ своих владений.
— Гм… — Варнавский недобро прищурился и слегка придвинулся к экрану. — А полковник Морган не боится, что подобные действия в отношении подданных Империи могут отправить его в отставку?
Графиня Корсакова пренебрежительно махнула рукой:
— О, вы просто не знакомы с Генри и не в курсе того, как он смотрит на вещи, в особенности в последние несколько лет! Если такой вопрос возникнет, Дядюшка поинтересуется, сколько еще подданных Империи он должен засунуть в каталажку, чтобы отставка гарантированно состоялась. Но я, собственно, хотела поговорить с вами вовсе не об этом прискорбном инциденте.
— А о чем? — Эта женщина бесила Варнавского, но и не уважать ее хладнокровие он не мог.
— Если я правильно поняла Одинцова, ваши люди интересовались моей персоной и некоторыми обстоятельствами моей жизни. Так ли это?
— Допустим. И что же?
— А то, что любые интересующие вас вопросы следовало задавать мне. И я готова предоставить вам такую возможность. Зачем вообще понадобились такие сложности? Отправлять подчиненных к черту на рога… нарушать покой честных граждан… командировочные расходы, опять же… и все из-за каких-то пустяков.
— Пустяков?! — каперанг уже едва сдерживался. — Вы называете подозрение в двойном убийстве… пустяками?
— Сущая ерунда. — Правая рука графини плеснула в лицо Варнавскому горсть бриллиантовых брызг в непринужденном жесте отрицания. — Яйца выеденного не стоит. И чего Одинцов так всполошился… не понимаю. Так мы можем встретиться? Скажем, часа через два?
— Да хоть сейчас, — чувство юмора взяло, наконец, верх над негодованием и Варнавский усмехнулся.
— Сейчас — нет. Я хочу выпить чашку кофе в спокойной обстановке. У вас-то меня вряд ли ожидает спокойствие. Или приличный кофе.
— Как вам будет угодно, Мария Александровна. Прислать за вами машину? — Почему бы не изобразить некоторую обходительность?
— Благодарю вас, не стоит. До встречи через два часа, Павел Иннокентьевич.
— До встречи.
Графиня Корсакова вошла в здание, занимаемое контрразведкой флота, за четверть часа до ею же назначенного времени встречи. Каперанг Варнавский, которому немедленно доложили об этом, по достоинству оценил ее предусмотрительность. Процедура идентификации личности вкупе со временем, необходимым, чтобы добраться до нужного кабинета, занимала как раз примерно пятнадцать минут.
Правда, сам он являться в срок совершенно не собирался. Надо же, в конце концов, предоставить даме возможность немного понервничать!
Увы, план не сработал. Нервничать даме даже и в голову не пришло. Через пять минут она заскучала, через семь зевнула, а через десять — и вовсе задремала, о чем неопровержимо свидетельствовали показания встроенных в ее кресло датчиков.
Анализ крови, сделанный одновременно с подтверждающей личность ДНК-граммой, утверждал, что никаких посторонних веществ в организме женщины не обнаружено. Стало быть, графиня заработала второе очко.
Первое было занесено на ее счет в тот момент, когда Варнавский увидел, как она одета.
Пожелай госпожа капитан первого ранга акцентировать внимание на заслугах — она надела бы форму. Сделай ставку на женские чары — наряд был бы чем-то изящным и, не исключено, сексуальным. Можно было попытаться вызвать сочувствие, облачившись во что-нибудь темное, напоминающее о трауре, или хотя бы закрепить повязку на рукаве… но нет. Пресловутая повязка исчезла после сорокового дня и больше не появлялась; ни в официальной обстановке, ни (насколько ему было известно) в частной. Сегодня Мария Александровна явилась в том же костюме, который был на ней, когда она разговаривала с Варнавским по коммуникатору.
