Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Петербург

«Держись, мать твою!» – пульсом билась мысль где-то на краю ускользающего сознания. «Держись, слабак чертов! Главное, не вырубиться, иначе кранты. И тебе, и Анье…»

Я еще много чего успел сказать себе мысленно за те секунды, пока валялся на полу. В критические мгновения умение вести внутренний диалог, при этом обкладывая самого себя семиэтажными матюгами, есть навык весьма полезный. Будит ярость и придает сил, как если б кто-то очень неприятный тебя вот так по матушке обласкал. Профессиональные сталкеры шутят, мол, главное при этом самому себе в морду не дать и не самоубиться от ненависти к говорливому уроду. Ибо любой ловец удачи, военный или, например, охотник за артефактами, материться умеет весьма забористо, так, что гражданским и не снилось.

В общем, несмотря на адскую боль в груди, удалось мне притормозить ускользающее сознание, и даже перекат совершить получилось, когда над моей головой нависла тень…

В следующую секунду стальная нога со страшной силой вонзилась в то место, где я только что валялся, кроя себя последними словами. Вонзилась, проломила дощатый пол, рванулась назад – и застряла, зацепившись за что-то там, под полом.

– Держи, брат!

Я резко повернул голову на истошный крик.

И увидел жутковатую картину.

Одноглазый валялся на полу, придавленный сломанным столом, а в его гибком отростке, заменяющем руку, была зажата моя «Бритва». При этом правая конечность мутанта стремительно чернела, словно ее экстренно прожаривали снизу вверх невидимой газовой горелкой.

– Держи!!!

Одноглазый извернулся, дернулся из последних сил – и нож заскользил по полу вместе с оторвавшимся от тела мутанта куском черной, дымящейся плоти, обвившим его рукоятку. Одноглазый застонал и, по-видимому, вырубился от нереальной боли – потеря конечности это всегда очень неприятно, даже если у тебя тонкий, гибкий отросток вместо нормальной руки.

Разматывать кусок горелого мяса, обвившийся вокруг рукояти «Бритвы», мне было недосуг, так что я подхватил свой нож, погрузив пальцы в черное месиво. Костей в лапе одноглазого не было, одни плотные мышцы, как в осьминожьем щупальце. Даже если б время и было, размотать слои паленого мяса сразу не получится. Да и ладно. Главное, рукоять «Бритвы» прощупывается, а остальное – детали. В общем, схватил я свой нож правой, левую ладонь положил на толстый обух клинка поближе к гарде, чисто чтоб мое оружие в руке не провернулось, да и крутанулся всем телом, нанося круговой секущий удар по стальной ноге «скорпиона».

Лезвие вошло в броню со скрипом. Видимо, обманутый чужой мертвой плотью, обвившей рукоять, нож сомневался – хозяин им орудует или не пойми кто? Может, на всякий случай и ему конечности подпалить?

Но все же мои руки остались целы, а лезвие «Бритвы» относительно благополучно просекло ногу робота на три четверти, после чего я выдернул нож от греха подальше. Еще застрянет меж бронепластин, и снова я без оружия останусь. А мне терять любимый нож уже как-то поднадоело, хватит.

В общем, рубанул я – и откатился в сторону, закусив губу от боли в груди. Такое впечатление, что механическая тварь мне пару ребер сломала, чтоб ей провалиться. Хотя, не появись она, как знать, чем бы кончился наш с одноглазым голливудский пат со стволами, направленными друг на друга.

Между тем «скорпион» в очередной раз дернул застрявшей ногой, на этот раз всерьез решив освободить ее из плена.

И освободил.

Нога хрустнула в месте разреза, часть ее осталась торчать в полу, искря обрывками проводов. Робот же, не ожидавший такого поворота событий, по инерции завалился на бок, круша панцирем остатки стены и возмущенно вереща. Правда, лежать на боку ему сразу не понравилось, и он попытался перевернуться, суматошно суча лапами…

Но его подвел подгнивший пол. Доски подломились, не выдержав веса стальной махины, и «скорпион» оказался на спине, став похожим на обычного жука, не способного в таком положении перевернуться обратно.

Даже хвост не помог, который я наконец-то смог рассмотреть. Эдакая длинная сегментированная плеть, бестолково хлещущая по земле. А на кончике – ствол виднеется, калибром не менее тридцати миллиметров, запакованный в толстый чехол из бронепластин. Неплохой, кстати, замысел конструкторов. Автоматическая пушка на гибком приводе, способная стрелять абсолютно в любом направлении, и одновременно хлыст для проламывания стен, бортов легкобронированной техники и, разумеется, голов тех, кто привык прятаться за стенами и броней. При этом ствол пушки, запакованный в толстый стальной рукав, повредить практически нереально.

Однако чудо-хвост имел еще одну дополнительную функцию. Поняв, что перевернуться не получается, скорпион свернул его кольцом и сунул куда-то в район гипотетической задницы. Послышалось жужжание, после чего хвост вновь взметнулся вверх, но уже с длинным мечом на конце.

Понятно. Клинок, навинчиваемый на нарезы ствола, эдакое оружие последнего шанса, когда снарядов уже нет, клешни бесполезны, а обороняться как-то надо. Снаряды, кстати, наверное, уже давным-давно кончились, а меч «скорпион» берег, бережно таская в заднем проходе, чтоб не затупился и не сломался ненароком.

Но сейчас выбора у робота не было. Поэтому хвост его изогнулся кольцом в другую сторону, удар – и вот уже меч всажен в пол на всю длину, и монстр, получив дополнительную точку опоры, вот-вот перевернется обратно. И тогда большой вопрос, смогу ли я что-то противопоставить твари, которая уже в курсе насчет возможностей моего ножа. При наличии шести ног, потеря одной, конечно, трагедия. Но «скорпион» наверняка и на пяти бегать сможет, а одной клешни и меча, пусть даже затупленного, ему вполне хватит, чтоб разделаться со мной одним-единственным ударом.

Но случилось неожиданное.

К «скорпиону», прямо к его передней, головной части, откуда начинала расти ужасная клешня, смазанной тенью метнулась… Анья. Я хотел заорать, мол, что ты делаешь, остановись! Но из груди, изрядно помятой ударом робота, вырвался лишь сдавленный хрип. И сделать я тоже ничего не успевал. Девушка сейчас была намного быстрее меня. Впрочем, как я понимаю, не только сейчас. Я и предположить не мог, что она может так стремительно двигаться.

А она, грациозно увернувшись от удара клешни, проскользнула вперед, резким движением всунула ствол автомата куда-то меж налобных пластин и нажала на спуск.

Дело в том, что у «скорпиона» не было ярко выраженных глаз, рта, дыхательных ходов или каких-то других заметно уязвимых зон. Одна сплошная броня, как у башни танка, лишенной амбразур или каких-то других заметных отверстий. Отличное решение конструкторов. Куда ни сунься, везде броня, не подступиться. Тем не менее, любой биоробот вынужден питаться, стало быть, пасть у него должна быть по-любому. Даже если глаза ему заменяют какие-нибудь микрорецепторы, микровидеокамеры или еще какая-нибудь высокотехнологичная хрень, жратву ему куда-то пихать надо. Другое дело, что отыскать в головной части «скорпиона» ротовое отверстие было очень непросто – все сплошь прикрыто бронещитками. То есть, как говорится, надо точно знать, где оно расположено.