Ваше Сиятельство 10 (+иллюстрации) - Эрли Моури
Майкл покорно кивнул, хотя в его мыслях уже не было прежней покорности. Вчерашний день, едва не убивший его, остался в прошлом, господин Милтон постепенно приходил в себя. Нельзя сказать, что он вовсе потерял робость перед Синди, но все же где-то глубоко, может даже очень глубоко, а ней начали шевелиться зачатки мужественности.
— «Rupert’s Chambers» далеко, а район у нас неспокойный. Здесь не любят чужаков, — пояснила мисс Стефанс. — Если кто-то к тебе пристанет, то скажи, что ты — парень Синди… Синди Шухер, — последнее слово она произнесла с неохотой. — Запомнил, мой котенок?
— Да, моя любовь, — Майкл отвел взгляд в сторону, чувствуя себя большим мерзавцем: увы, ему приходилось врать, притворяться для этой странной девушки тем, кого она хотела бы видеть. То, что Синди сказала ему последним, действительно могло оказаться полезным. Барон Мильтон мысленно повторил: «Синди Шухер», пока не совсем понимая, как связана мисс Стефанс с местной гопотой. Но раз у нее есть даже известное в Уайтчепеле прозвище, то это обо многом говорило. И очень возможно это поможет ему выбраться живым из самого гадкого района Лондона.
Примерно через полчаса Майкл вышел из квартирки мисс Стефанс, по прозвищу Шухер, держа в кулаке две купюры по десять фунтов. Слова Синди, о том, чтобы он купил еще пару бутылок пива к ужину и не смел брать ничего лишнего, барон даже не услышал. Сейчас его ум занимала только одна мысль, как ему побыстрее выбраться из Уайтчепеле и куда направиться потом. Но когда он спустился на первый этаж и вышел на улицу, барона Милтона все сильнее начала грызть совесть. Только мерзавец мог забрать двадцать фунтов у доверившейся ему девушки, девушки, которая, возможно, спасла его жизнь!
— Нет, это будет свинством! Я не могу так поступить! — вслух произнес он, подняв взгляд к серому небу Лондона, словно ожидая увидеть там хоть какой-то знак богов.
Майкл дошел до двери во второй подъезд и остановился, натужно размышляя как ему быть. Может, в самом деле пожить некоторое время у Синди? Ведь если он вернется сейчас, в точности выполнив ее поручение, то мисс Стефанс следующий раз без опасений отпустит его. Сбежать он сможет позже, не забирая у деньги и как следует продумав, куда ему податься потом, чтоб его не нашла ни полиция, ни вездесущие люди герцога Уэйна.
С опаской поглядывая по сторонам, барон Милтон направился к пересечению Чиксан и Джулиан стрит — туда, где располагалась лавка господина Макбретни. Он решил, что пока не стоит торопиться со столь серьезными решениями. Нужно осмотреться здесь. Пусть первая его вылазка будет очень короткой — быстро в лавку и бегом назад. Еще на ум пришла мысль, которую он вынашивал не один день: ему очень был нужен эйхос. В памяти Майкла хранилось много важных для него контактов. Если бы Элизабет не упрятали в тюрьму, то он связался бы в первую очередь с ней — Элиз обязательно что-то бы придумала. Просто приехала и забрала бы его у Синди. Но увы… При мыслях о сестре на глаза навернулись слезы. Еще Майкл подумал о графине Елецкой, но посылать сообщение ей, как и Александру Петровичу и вообще кому-либо в России, было опасно.
Когда Майкл прошел мимо ржавого мусорного бака, что стоял у фонарного столба, из проулка справа послышались чья-то громкая ругань. Тут же раздались пистолетные выстрелы. Милтон вздрогнул, хотел было повернуть назад, но, когда обернулся, увидел одного из тех парней, которых повстречал вчера вместе с Синди у ее дома. Встречаться с ним второй раз не хотелось. Майкл продолжил путь к лавке господина Макбретни. Прошел сотню шагов и вдруг услышал топот ног. Кто-то догонял его. А через минуту тяжелая рука легла на плечо барона Милтона.
— Ну, здравствуй, Майкл, — услышал он очень знакомый голос. — Не боязно гулять здесь одному?
Барон обернулся и увидел, ухмыляющуюся физиономию Джозефа Тайрона. Его широкий лоб лоснился от пота, в правой руке он держал пистолет, который еще дымился.
* * *
Не зря моя самая любимая женщина говорит, что я крайне нетерпелив и до опасного любопытен. Она ни раз потешалась над моей слабостью и устраивала всякого рода провокации. Вот и сегодня мне очень хотелось сразу после вылета с базы «Сириуса» ускорить стремительного красавца — «Эверест-8». Поскольку генератора вихревого поля у него три, то без устройства сквозного согласования это практически сделать невозможно. Однако, можно было поэкспериментировать, поиграть с дополнительным эрминговым потоком. Можно, но от этого соблазна я устоял, и летели мы до столицы в самом штатном, прописном в технической рекомендации: режиме с крейсерской скоростью 300 километров в час, чтобы не давать полную нагрузку энегоузлам. Такое решение: отчасти следствие моей несгибаемой воли (шутка, если кто не понял), отчасти в том, что на новой вимане тьма иных областей, куда меня влекло любопытство.
Большую часть полета я провел то открывая люки технического обслуживания на нижней палубе, то непосредственно в техотсеке. Старался сложить наиболее полную картину об особенностях устройства нового воздушного судне, которое я не без гордости мог назвать своим. В общем-то мне нравилось все — добротно сделан «Эверест», как и все виманы, что производят на заводе Юсупова. Оставшись без моего внимания, Оля тоже быстро нашла занятие по душе — пошла изучать интеллектуально-логическое устройство «Эвереста», пообщалась с автопилотом и сервисной системой. А наш пассажир — Бабский Алексей Давыдович, который оказался вдобавок дворянином, между прочим, виконтом, хвостом ходил за мной. Ходил, везде совал нос и все расспрашивал по технической части, задавая неумные вопросы, заглядывал в распахнутые люки техобслуживания. Это казалось странным. Ведь едва мы поднялись на борт «Эвереста», он сказал, что не выспался и просил выделить место в каюте для отдыха, а тут у него вдруг сон как рукой сняло и проснулась в поручике неуемная энергия познания малопонятной ему техники.
В общем, напряг он меня. Когда мы прилетели в столицу и опустились на посадочной площадке рядом с особняком Ковалевских, я ему сразу заявил:
— На этом все, ваша милость,
