Шестнадцать способов защиты при осаде - Том Холт
Так что я принял решение. Мы разрушим эту их осадную башню.
Удивительно, но никто не накричал на меня и не сказал, что я, должно быть, сошел с ума, когда я объявил о задумке на вечернем собрании. Вместо этого последовало долгое молчание, а затем Артавасдус сказал:
– Ну, мы же должны хоть что-то предпринять.
– Наконец-то, – довольно хмыкнул Арраск, верховода Синих.
Нико издал смешной трубный звук носом, расшифровывающийся примерно как «я б хотел, чтобы ты был не прав, но ты правее некуда».
Похоже, единственным человеком за столом, который считал, что это действительно ужасная идея, был я сам.
– Хорошо. Итак, как мы это сделаем?
Я редко прошу внести идеи – потому что люди имеют тенденцию их вносить, сейчас же они сразу начали кричать, причем все одновременно. Нико выступал за лобовую атаку – он считал, что следовало разыграть элемент неожиданности и напасть тогда, когда никто не ждет. С ним согласился Арраск, и потому Лонгину от лица Зеленых пришлось встать поперек. Арраск назвал его трусом, Лонгин твердо заявил, что никто из его людей в авантюре участвовать не станет, и я уж на миг подумал, что все решилось без меня. Затем в этот их спор вклинился Артавасдус, и – хоть убейте, не понимаю я людей, любой неодушевленный предмет в сто раз логичнее и понятнее – в итоге все трое сказали, что да, я прав, надо сносить. И все снова уставились на меня.
В голове у меня было совершенно пусто. Никаких идей, ни единой зацепки. А потом я услышал собственный голос:
– Вот что мы будем делать.
13
Позволь, читатель, представить Элию Зенонис, широко известную как Труха.
Она родилась за тридцать два года до Великой осады в одном из беднейших районов Города, в Трущобах – Синий район. Ее мать работала на пуговичной фабрике. Труха работала там же до девяти лет и, вероятно, там бы и осталась, если бы бригадир матери не проиграл ее в кости. Победил в той игре внештатный плотник по имени Зенон, из Зеленых. Он проводил бо´льшую часть своего времени на Ипподроме и близ него, заколачивая деньги на строительстве и ремонте трибун, рельсов и арматуры. Где-то неподалеку он их и просаживал, делая ставки на бои и гонки колесниц. У него не было сына, у дочери был отличный шанс стать горничной в хорошем доме, так что Труха стала слугой плотника – из разряда «принеси то, подай это, передай вон ту штуку». Необычная участь для женщины, но не такая уж неслыханная – и так бывает, когда мужчина слишком беден, чтобы позволить себе ученика. Жизнь, должно быть, устраивала ее – Труха охотно училась и в ремесле чувствовала себя как рыба в воде. К пятнадцати годам она без труда могла вырезать идеальный квадратный паз или балку со сложным тавром, прилаживала косяки, как старик Зенон или даже лучше. Иной мужик и стеснялся бы такой помощницы, но Зенона все устраивало: она зарабатывала для него хорошие деньги, думала только о работе, да и характер у нее был веселый и мирный, а уж к такому он дома привычен не был. Труха искренне вкладывалась в работу – как потом она объяснила мне, ей нравилось, что она в чем-то профи, – и больше всего удовольствия ей приносил труд над реквизитом и сценическими приспособлениями для масштабных церемоний, будь то Чемпионат, Золотая Корона или Деревянный Меч. В наше время такие задачи требуют не только тщательной и точной работы по невероятно плотному графику, но также и недюжинного воображения с изобретательностью – все эти хитроумные механизмы с защелками, подъемами и поворотными рычагами приходится придумывать с нуля, для них нет образцов, одобренных гильдией. Излишне говорить, что конкуренция дикая: Зеленые хотят, чтобы их реквизит был в сто раз лучше, чем тот, что был в прошлом году у Синих, и наоборот. Нужно быть виртуозом, чтобы получить такую работу, но, если докажешь, что способен выполнить ее с блеском, – тобой будут восхищаться Темы, тебе будут щедро платить и безмерно уважать, независимо от того, кто ты есть. Будь ты хоть трижды бедняк из низов Города, или млеколицый, или женщина.
Когда Трухе исполнилось девятнадцать – прозвище, конечно, возникло из-за оттенка ее кожи, напоминающего о свежесрубленной сосне, и волос цвета дубовых опилок, над которыми потешались дети-ровесники: «Стряхни, если сможешь!» – кричали они, – Зенон отпраздновал долгожданную победу на Ипподроме кутежом в «Собачьем дуэте», а на следующее утро его вздернули у ложи префекта как злостного нарушителя закона об азартных играх. К тому времени его жена умерла, дочь вышла замуж, иных иждивенцев не имелось – поэтому все имущество плотника по обычаю и традиции перешло в казну Зеленых, включая, само собой, все его договоренности с Трухой. Обычай и традиция также предписывали, чтобы все подобное наследие выставлялось на публичный аукцион. Чьей блестящей идеей было купить Труху для Синих по до смешного высокой цене после яростных торгов, мы, вероятно, никогда не узнаем, но это был мастерский тактический ход, приведший к уличным дракам и кровопролитию. В следующий сезон бойцы Синих вышли на арену на точной копии имперского военного корабля масштабом три к четырем. Я был там и видел это: зрелище удивительное. Ни веревок, ни рычагов заметно глазу не было – никто не смог разглядеть ничего подобного; а паруса меж тем вздулись, и корабль вдруг двинулся вперед – прочь из тоннеля под трибунами, без малейшего дуновения настоящего ветра. Надо думать, иллюзию раздутых парусов Труха создала при помощи проволок, вшитых в парусину, но вот как декорация двигалась, да еще столь плавно, точно по воде, – не стыжусь признать, что не знаю и по сей день. Это был наивеличайший фурор и триумф Синих за последний десяток лет, и они не скрывали, кто за него в ответе и кому предназначены все восторги. Трухе – простой маленькой девчонке, проданной идиотами Зелеными, купленной, освобожденной и возведенной в свой законный ранг мастера-плотника проницательными Синими.
Итак, когда мне понадобился кто-то, способный не просто скопировать внешний вид стационарной катапульты, но и настроить модель так, чтобы она била на пятьдесят ярдов сверх стандартной катапультной дальности, я точно знал, к кому обратиться.
Почти
