Андрей Силенгинский - Курьер
Я перевел дух. Честное слово, мне понравился мой спич! Чем я не рекламный агент? Будь я покупателем, Борис был бы уже куплен и перевязан красивой ленточкой.
Верил ли я сам во все, что говорил? Отчасти. Я действительно считаю, что Мирский может оказаться Роберту полезен. А может не оказаться... Зачем тогда столько красок? Да очень просто. Если ты лезешь куда-то, сам не вполне понимая, куда, всегда хорошо взять с собой друга. Вместе веселее. Если в итоге ты будешь выглядеть полным идиотом, сможешь хотя бы порадовать себя зрелищем другого столь же полного идиота. А зачем еще нужны друзья? В общем, я считаю, Борис мне подвернулся исключительно удачно.
Правда, он пока не торопился разделить мою точку зрения.
— А моим мнением ты не хотел бы поинтересоваться? — раздраженно спросил он.
— Хотел бы — поинтересовался, — резонно ответил я.
Что он как ребенок, право слово. Ведь огрызается из чистого духа противоречия. Ведь я уверен, согласится обязательно. Не знаю почему, но уверен. В себе не был так уверен, как в нем.
Так что все дело за Робертом. На него я и смотрел. Хорошим, незамутненным взглядом, в ожидании единственно возможного ответа. А Роберт смотрел на меня. Очень неспешно смотрел. Мне даже как-то неуютно стало. Я вдруг понял, что он запросто сможет сейчас и отказать. В своем стиле, корректно, дружелюбно и аргументировано. Так, что не только не подкопаешься, но и сам наполнишься осознанием его правоты.
Нет. Роберт ни в коем случае не играл в гляделки, не пытался меня устыдить или заставить пойти на попятную. Он просто принимал решение, и выражение моего лица было одним из решаемых им уравнений.
Продолжалось это довольно порядочное время, мне так вообще показалось, что несколько минут, хотя вряд ли, конечно... Я все ждал, что не выдержит Борис, съязвит, пошутит или возмутится, но Борис молчал. Очень скромно, словно в самом деле на собеседовании у работодателя, когда резюме уже подано и изучено, на все вопросы отвечено, и остается только терпеливо ждать принятия решения.
Наконец, Роберт... нет. не отвел глаз, просто взгляд его неуловимо изменился, цепкость и жесткость отодвинулась куда-то вглубь, в потайные ниши, вернув на передний план привычные уже мягкость и доброжелательность. Только я теперь про эти ниши знаю.
— Скажите, Боря, Вадим не преувеличил ваши способности?
Борис ответил не сразу, понимая, что, фигурально выражаясь, пришло время ставить подписи под контрактом, и сейчас едва ли не последний шанс послать ко всем чертям если не мага, так по крайней мере меня.
Он не стал никуда меня слать. А разве я сомневался?
— Никогда не пробовал искать чихи. И не думаю, что вам они сильно понадобятся. А в целом... Нет, не преувеличил.
Роберт едва слышно вздохнул.
— Вадим весьма красочно расписал ваши умения работать с информацией. Надеюсь, распространение информации не входит в их число?
При этом Роберт посмотрел на меня. Просто посмотрел, не этим своим давешним взглядом, но... И Борис, вы можете себе представить, тоже стал смотреть именно на меня!
Пока я раздумывал, то ли мне обидеться, то ли сказать что-нибудь остроумное в ответ, эти двое рассмеялись! Им очень повезло, что по натуре я человек не заносчивый и склонный к здоровой самоиронии. Вместо того, чтобы дать прочувствовать им всю глубину их бестактности, я присоединился к смеху.
Спустя какое-то время, заполненное невнятной суетой (Мирский снова вспомнил, что он гостеприимный хозяин) и мало что значащими репликами, я получил возможность расслабиться и не принимать участия в разговоре. Разговор был мне в общем знаком — Роберт посвящал в суть собственных исследований Бориса. Правда, более сжато и емко — без лирических отступлений и притянутых за уши аналогий. Я даже позавидовал Мирскому немного.
Вскоре я воспринимал их беседу вполуха, только какой-то частью своего сознания. Оставшаяся часть сознания ничем полезным не занималась, то неглубоко погружаясь в какие-то пустяшные мысли, то оценивая давно мне знакомый интерьер гостиной. Так, наверное, и задремать можно было, но я вдруг понял, что разговор в комнате перешел к обсуждению моей персоны. Целостность сознания моментально восстановилась, и я начал вслушиваться с вполне понятным интересом.
— Это все полумеры! — решительно, почти зло резал Борис.
Роберт чуть смущенно разводил руками, соглашаясь.
— Да, безусловно. Но после провала попытки отследить нападавшего, я пока не могу предложить никаких наступательных действий.
Борис яростно мотал головой.
— Я считаю, что и возможности защиты не исчерпаны. Когда наш негодяй поймет, что Вадим все-таки не совсем труп, он непременно изыщет способ его отыскать. Обычными способами, если не найдет магических. Вы недооцениваете современную технику, да и частных детективов сейчас в избытке. Некоторые из них едят свой хлеб с икрой не зря.
Да, хороший друг — он всегда настроение поднимет. Лучше бы я не выплывал из полудремы.
— Какие же средства защиты вы предлагаете? — поинтересовался Роберт.
Поинтересовался. На самом деле поинтересовался, ожидая какого-то дельного предложения.
Борис выдержал театральную паузу. Очень точно выдержал, еще бы секунда-другая, и я точно врезал бы ему по шее.
— Самые прямые. Естественные. Раз на Вадима покушаются при помощи магии, его и защитить нужно при помощи магии — от магических же воздействий.
Я нахмурился, пытаясь вникнуть в смысл простых вроде бы слов. Роберт, насколько я мог судить, делал то же самое.
— То есть? — все же переспросил он.
Борис начал говорить медленно, выкладывая из слов аккуратные стопочки.
— Нам нужно заклинание, защищающее человека от магических воздействий.
— От каких именно? — спросил Роберт.
— От любых! — безапелляционно заявил Борис, очень, по-видимому, довольный собой.
Я тихонько застонал. Стратег, так его... Как тот мудрый филин. И снова Роберт был со мной согласен.
— Понимаете. Борис, — с некоторой вкрадчивостью сказал он, — это было бы великолепным средством, если бы не одно «но». Нет такого заклинания. Не существует.
— Я догадываюсь, что не существует, — Бориса было не пронять. — Я даже догадываюсь, что, существуй оно, вы догадались бы его использовать.
Он получал удовольствие от собственных слов. И вообще от себя самого. В своем видении ситуации он возвышался над нами, как могучая гора над двумя скромными холмами. Он не говорил, он вещал.
— Мне остается только немного уточнить: пока не существует. Пока! — Борис ввинтил в воздух длинный указательный палец, придавая вес словам. — Вообще, ни одного заклинания когда-то не существовало — до той поры, когда какой-нибудь курьер не приносил его от Белого шара. И кого я сейчас вижу перед собой? Курьера. И не «какого-нибудь», а очень неплохого — по его собственным словам. Твоим словам, Вадим.
Борису стоило, наверное, встать, произнося эту речь. Тогда сейчас он мог бы вальяжно, с чувством выполненного долга и собственного достоинства опуститься в кресло, зафиксировав свое «сНхП». И ожидать бурных продолжительных аплодисментов. До-олго так ожидать.
Я вздохнул.
— Как бы тебе объяснить, Боря... попроще, чтоб ты понял, — очень вежливо и мягко сказал я. — Ты не пробовал задуматься, почему ни один курьер до сих пор не сгонял к Белому шару за этим заклинанием?
Борис улыбался. Ехидно и малопривлекательно.
— Почему не сгонял? Может, кто и пытался.
— Может. — не стал спорить я. — Тогда другой, не менее занимательный вопрос: почему ни у одного курьера не получилось?
— Я тебе отвечу.
— Ответь, будь добр.
Вот теперь Борис встал. Сделал шаг в мою сторону и завис надо мной коршуном. Да нет, каким коршуном
— грифом. Стервятником. Мне даже захотелось защитить глаза от его хищного клюва.
— А потому, Вадим, — а голос был будничным до скучности. — Потому, что ни у одного курьера не было такого мотива, какой есть у тебя. Жить-то хочется, а?
Ненавижу людей, которые всегда правы. Ненавижу Мирского. Жить хотелось. Положа руку на сердце, что я теряю?
— Хм... а что вы теряете, Вадим, если попытаетесь? — подал задумчивый голос Роберт. — Вы ведь всегда можете выйти из Тоннеля, разве не так?
Они не понимали. Они оба не понимали. Курьер выйти из Тоннеля действительно всегда может. Но... не всегда может. Очевидная глупость? Так считают все, кроме курьеров. Как мне объяснить не-курьеру, что в Тоннеле буду уже не совсем я. Моя тень, мое отражение в кривом зеркале, я-из-снов... Может, у психологов есть для этого понятия точное определение, не знаю. Сомневаюсь, если честно. И у того меня своя логика, своя система приоритетов, свои представления о цели и средствах ее достижения. Тот я может не посчитать нужным выйти из Тоннеля в ситуации, когда этот я сделал бы это без колебаний. А позже... позже в моем распоряжении может и не оказаться необходимой пары секунд для выхода. Сотни мертвых курьеров меня понимают лучше, чем кто-либо.
