Джеймс Сваллоу - Кровавые ангелы
Стил поднес флягу близко к лицу. По правде говоря, порченная плоть не принадлежала Хорину. Она была изъята из мертвого тела космодесантника Хаоса, Норо. Но этот небольшой подлог поможет обосновать убийство астропата.
— Надо было сразу уничтожить этот тлетворный объект! — голос Идеона потрескивал статикой. — Выбросьте его в космос, мне на «Беллусе» не нужна такая грязь.
— Как скажете, брат-капитан, — согласился Стил. — Я так и сделаю.
Едва эти слова сорвались с губ инквизитора, как сервитор пробубнил предупреждение.
— Тревога! Возможно столкновение. Приближение к верхней палубе левого борта.
Идеон едва подавил проклятие и заставил руль выполнить резкий поворот. «Беллус» показал ему объект — одиночную мину — тихо дрейфующую к носу боевой баржи. Появление инквизитора в решающую секунду отвлекло внимание капитана. Теперь корабль оказался в зоне поражения.
— В сторону! — заорал Солус, предвосхищая следующую команду капитана, и Стил повиновался.
Хотя инквизитор и хозяйничал в вопросах, касавшихся миссии «Беллуса», в таких ситуациях, как эта, Идеон командовал судном и имел право решающего голоса.
Боевой барже таких размеров даже на полной обратной тяге нужны долгие минуты, чтобы погасить скорость и остановиться. Такое движение послужило бы сигналом для других мин.
Суровое лицо Идеона не изменилось. Он приказал рулевому сервитору изменить курс и повернул «Беллус» навстречу приближающейся мине.
Дух машины ворчал, протестуя против убийственного, с его точки зрения, поступка Идеона. Теперь столкновение мины с корпусом было неотвратимо, до него оставались секунды. Капитан видел, как на руках Солуса, вцепившегося в стойку, побелели суставы. Безмозглый сервитор безропотно повиновался, и «Беллус» подставил бомбе свой молотоподобный нос.
В этот миг Стил, казалось, хотел что-то сказать. Идеон ощутил глухой удар в корпус.
— Столкновение, — бесцветным голосом доложил сервитор. — Детонации нет.
— Как вы догадались? — спросил Стил, на его губах заиграла полуулыбка.
— Я служил на ударном крейсере «Фиделис», на Армагеддоне. Помимо всего прочего, наш корабль служил минным тральщиком, и в рамках своих обязанностей я изучил ограничения такого оружия.
Он активировал голосферу, чтобы показать схему мины.
— Моя догадка состояла в том, что у боеголовки шенлонг-образца замедленный взрыватель. Я сократил расстояние, чтобы удостовериться. Заряду не хватило времени активироваться до столкновения с судном. Поэтому он не взорвался.
Раздался звук, похожий на вздох.
— Однако дважды такая тактика не сработает. Нам сегодня повезло. Я оценивал шанс на успех как один к десяти.
— Сангвиний защищает, — отозвался Стил.
Сержант Солус изучил новые данные, пробежавшие по экрану пикт-планшета строками на высоком готике.
— Брат-капитан, мина… Она не разрушилась после удара… Устройство прилипло к внешней части корпуса.
— Пошлите технодесантника, пусть выяснит состояние оружия, — ответил Идеон. — Хорин, да еще это существо у него внутри… На сегодня хватит неприятных сюрпризов. Мое терпение кончилось.
Солус кивнул.
— Я пошлю брата Люцио.
— Ему, возможно, понадобится помощь, — вмешался инквизитор. — Может, ему составит компанию брат Рафен?
Солус посмотрел на Идеона, и голос капитана просвистел из горлового вокс-кодера.
— Приказываю так и сделать.
Рафен осторожно ставил свои закованные в металл ноги, шаг за шагом перемещаясь по внешней обшивке баржи. Чуть впереди технодесантник Люцио шел по фюзеляжу так легко, словно совершал прогулку.
Наверное, так оно и было. Сражаясь и с годами приобретая опыт, Рафен попадал в самые разные условия — и на ледяные планеты наподобие Тартара, и на болотистые, вроде Заоу. Однако его рота редко воевала в космическом вакууме.
Люцио, напротив, с тех пор, как стал полноценным Кровавым Ангелом, служил на борту «Беллуса» и знал внешнюю сторону огромной боевой баржи так же хорошо, как и ее внутренние коридоры. Рафен слушал шелест своего дыхания в шлеме и осторожно следовал за технодесантником. В мертвой тишине космоса было нечто, что смущало его дух и вызывало ощущение уязвимости. Рафен предпочитал места, где можно услышать, как подбирается враг.
Походка технодесантника казалась ему слишком легкой. Все техноадепты, служившие Адептус Астартес, были существами иной породы во многих аспектах, не только в подобных мелочах. Имея не более мощную, чем у других, силовую броню, Люцио, казалось, двигался в ней более непринужденно, и Рафен задумался: что если технодесантник использовал свои умения, чтобы улучшить и изменить снаряжение?
В самом деле, броня Люцио выглядела иначе, чем доспех рядового Кровавого Ангела. Брат щеголял серворукой — металлической конечностью, укрепленной на энергоранце. Сейчас сложенная, эта конструкция заканчивалась тяжелым на вид зажимом, которым адепт мог управлять так же, как любой из своих естественных конечностей. Рафен видел, как при помощи этого устройства технодесантник отрывает болты заклинившего люка «Лендрейдера» или манипулирует тонкими, как яичная скорлупа, электронными платами. Не впервые он задумывался над слухами, касающимися избранного техноадептами пути. Кое-кто рассказывал, что во время обучения технодесантников неким образом изменяют, надламывая их лояльность по отношению к родному ордену. Тихий и приветливый Люцио скрывает что-то от братьев? Рафен прогнал эту мысль. Недавние события заставляли его где угодно видеть подвох.
— Эй, брат Рафен… — обратился Люцио по воксу. — Ты видишь эту штуку по правому борту?
Рафен проследил за рукой технодесантника и заметил широкую сферу, вдавленную в фюзеляж.
— Она активна?
— Если наши молитвы услышаны, нет.
Они приблизились к оружию. Рафен старался держаться на почтительном расстоянии. Люцио жестом пригласил подойти поближе.
— Она не кусается, брат.
Рафен не испытывал такой уверенности, но подошел. В тишине серворука технодесантника ожила и развернулась. Всеми тремя конечностями Люцио осенил устройство замысловатым жестом, и Рафен через бусину-наушник уловил слова произносимой шепотом секретной литании. Адепт принялся за работу: ловкими скупыми движениями удалил с внешнего кожуха мины винты и, чтобы они не уплыли в невесомости, убрал в сумку на поясе.
— Покарауль пока, — сказал Люцио. Теперь его шлем находился в дюйме от почерневшей поверхности мины. — Если меня отвлечет враг, мы оба, скорее всего, погибнем.
На самом деле предатели едва ли знали о появлении «Беллуса». С еще меньшей вероятностью они могли догадаться о том, что делается на его корпусе. Однако священные эдикты, изданные, едва затих пожар Ереси, обязывали придерживаться Кодекса Астартес. Эта книга, посвященная тактике и стратегии Космодесанта, запрещала выходить в вакуум поодиночке. Рафен задумался: почему именно его выбрали, чтобы караулить Люцио? Такое задание не назовешь безопасным. Ошибись адепт или вызови у машинного духа мины раздражение, и в эпицентре взрыва оба Кровавых Ангела станут плазмой. «А идея-то здравая», — решил про себя Рафен.
Действия технодесантника его не очень интересовали. Он никогда не вникал в замысловатую работу машин, укреплявших мощь Империума. Сам Рафен ограничивался обычными навыками обслуживания и использования оружия. Вне этих рамок он просто признавал, что технологии ордена помогают ему исполнять долг перед Императором. Он не испытывал желания вникать в доктрины Бога-Машины, в отличие от верных своему божественному покровителю Адептус Механикус.
Съемная панель боеголовки, скользнув на старых, столетних шарнирах, открылась, и Рафен услышал краткую благодарственную молитву Люцио, обращенную к Омниссии.
Рафен через плечо оглядел корпус «Беллуса». Темная, спящая громадина походила на готовый к бою корабль не более, чем горы космического мусора, плывущие в пустоте как неприветливые острова. Угловатая рубка корабля терялась во тьме. Ни один луч света не пробивался сквозь задраенные иллюминаторы и клапаны. Ничто не выдавало намерение боевой баржи обрушить красную смерть на проклятых повелителей Шенлонга.
Если взять за ориентир верхнюю часть фюзеляжа «Беллуса», то сам Шенлонг медленно поднимался над судном, будто гигантская восходящая луна. Баделт, естественная луна мира-кузницы, под этим углом оставался невидимым. Траекторию корабля тщательно подобрали навигаторы Идеона. Они гарантировали, что солнечный свет, отраженный одиноким естественным спутником, не высветит «Беллус» и тот не окажется в поле зрения планетарных оптических телескопов.
Рафен наблюдал за ленивым движением планеты. Поднимаясь, она погружалась в ночь; туманная серая линия терминатора перемещалась по поверхности, изгоняя день. Кровавый Ангел оглядел темнеющий мир и увидел зарево городов, охваченных огнем, и клубы дыма, подсвеченные взрывами тактических атомных бомб, метивших землю радиоактивными шрамами. Даже в жестком дневном свете облик Шенлонга был неясным — тысячелетняя гарь и испарения громадных, размером с континент фабрик давно укрыли индустриальный мир плотным смогом.
