Лиза Генри - Темное пространство
Я развернулся к двери, но в этот момент из душевой в полотенце на бедрах показался Чезари.
— Эй, Гаррет, — позвал он, несмотря на зубную щетку во рту. — Я слышал, ты обзавелся непыльной работенкой — нянчишься с Камероном Раштоном.
Слова звучали как шутка, а вот тон говорил о другом.
— Ага. Что-то вроде того.
Кроме полотенца, на Чезари ничего не было, влажная кожа блестела в свете ламп. На шее висел серебряный крестик. Мне вдруг стало интересно, действительно ли он верит во все это.
Он уставился на меня, пошевелил губами, но ничего не сказал.
Он хотел знать, но не хотел. Что-то в моем взгляде подсказывало ему, что на самом деле он не хочет этого знать.
«Да, Чезари, все мы скоро сдохнем».
Тот закатил глаза, и тут взвыла сирена.
— Твою мать!
«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».
Харрис с Притцем потащились к выходу. Картер проснулся и накрыл голову подушкой.
Чезари, с трудом натягивая штаны, попрыгал к эвакуационному пункту, махнув рукой в сторону моей койки.
— Тебе письмо, Гаррет. Доставили на прошлом говнолете.
— Спасибо, — кивнул я.
Чезари вышел в коридор с ботинками в руках. Намокшая футболка прилипла к спине.
Письмо лежало на покрывале. Конверт весь помялся и испачкался, но на Защитник-3 ничто не добиралось в первозданном виде. Между Землей и станцией много миль. Наклоняясь за письмом, я уже знал, что в нем. Знал, потому что сюда мне писал только один человек, и почерк на конверте был не его.
Моя рука не дрожала — вообще-то, странно. Может, у меня действительно руки хирурга? Док всегда говорил, что это ему во мне нравится. Мои спокойные прикосновения и то, что я не теряю хладнокровия в решительные моменты.
«Какой смысл паниковать?» — сказал я ему тогда. То же самое я сказал себе сейчас.
Перевернув конверт, я посмотрел на обратный адрес: Дэниз Кларк, ПО г. Копа, β-14.
Я вскрыл конверт и вытащил письмо. Ему было пять недель. Дорогой Брэйди, с прискорбием сообщаю, что твой отец скончался прошлой ночью… Я сложил его и сунул в передний карман куртки.
В силу вступила биология.
Меня захлестнуло волной эпинефрина. Сердечный ритм участился. Кровеносные сосуды сузились. Мышцы напряглись. В ушах зазвенело. Я опустился на койку. Я ничего не слышал, кроме этого звона, словно мозг отключился. Я вспомнил, что это симптомы острой стрессовой реакции из учебника Дока. Смысла паниковать нет, но с психикой не договоришься.
Мы были на внешней орбите. В неделях лета от Земли. Безликие скоро будут здесь. И если они не убьют нас всех, то мне придется проторчать на Защитнике-3 еще семь лет. Застряв в консервной банке посреди космоса, я ни хрена не мог сделать. Я всегда знал, что этот день настанет. Всегда знал, что не смогу прийти на помощь отцу или Люси. Всегда знал, что буду чувствовать себя беспомощным.
И это не имело значения. Не имело значения, даже если бы я повалился на пол и разревелся как ребенок. Нет смысла паниковать. Нет смысла съезжать с катушек. Ни в чем нет смысла.
Такова жизнь, да? Всегда имеет тебя во все места.
Я закрыл глаза и подумал о своей Люси. Дэниз не могла присматривать за ней вечно, а моего жалованья надолго не хватит. В городе жили и хорошие люди, вроде Дэниз и Кайли, но уродов тоже хватало. И хорошенькая маленькая девочка незаметно проскользнет между пальцев, если о ней некому позаботиться. Может, было бы лучше, если бы Безликие смели с лица космоса все станции и отравили Землю. Может, тогда Люси не пришлось бы страдать, потому что я ничего не мог сделать отсюда, чтобы помочь ей.
На мгновение я возненавидел отца за то, что он оказался так слаб и не сумел продержаться до моего возвращения, но он ведь был не виноват. Просто такова жизнь. Жизнь — дерьмо.
Я вздохнул, но горло перехватило. Глаза зачесались, но я не желал плакать. «Будь мужиком, Гаррет».
Я сгорбился, пытаясь вдохнуть, и задержал дыхание, пока в груди не начало гореть. А потом еще немного. Я покажу своему телу, кто тут главный. Когда я наконец выдохнул, перед глазами плыло.
Я уставился в металлический пол.
«Дыши».
Сталь, которой, вполне возможно, касались руки отца на городском заводе. Сталь, изготовленная той же промышленностью, которая его убила.
«Дыши».
Вот, что такое станции — холодные могилы. Бесполезные памятники людям, которые умерли, пока их строили.
«Дыши».
Напоминающий дышать голос в голове принадлежал мне, не Кэму. Мне вдруг ужасно захотелось его услышать. «Все еще с тобой», — сказал он перед моим уходом, и где он сейчас? Он так мне нужен. А потом я возненавидел себя за такие мысли, потому что это ведь я должен за ним присматривать, а не наоборот.
Я встал. К этому времени мои руки уже дрожали, так что я спрятал их в карманы. Может, и хорошо, что его нет поблизости.
«ЭлТи? ЭлТи?»
Ничего.
«Это все расстояние, — сказал я себе, — или он отвлекся, или я», — но мне вдруг стало плохо. Я пошатнулся, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Желудок скрутило, а во рту выступила вязкая слюна, как будто меня вот-вот вырвет. И мозг медика подсказывал, что это не мои симптомы. Черт. Это Кэм.
— Гаррет? — позвал меня Картер, выглянув из-под подушки, но я побежал прочь из казармы.
В горле пересохло, в груди болело. «В моей или его? В моей или его?»
Теперь в коридоре была толкучка. Парни шли к эвакуационным пунктам на внешнем кольце. За последние несколько дней они проделывали это уже столько раз, что и не думали торопиться. Даже завывания сирены больше не могли их расшевелить.
«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».
— Пошли с дороги! — Я попытался прорваться между парой парней, распихивая их локтями.
— Что за нах? — Мерзкая рожа повернулась и растянулась в ухмылке. — Гаррет?
Уэйд. Просто здорово.
Я отшатнулся. Сердце заколотилось быстрее. Теперь ныло все внутри.
— С дороги, Уэйд.
— Куда-то спешишь, Гаррет? — протянул тот и, сощурившись, двинулся на меня. Он все еще хромал. И будет до самой смерти.
— Взбирался на стенку в последнее время? — поинтересовался я, борясь с желанием проверить, нет ли кого в коридоре у меня за спиной. «Никогда не вступайте в бой с противником без стратегии отступления», — учили нас на занятиях, но папа всегда говорил, что нельзя поворачиваться спиной к дикому псу.
Лицо Уэйда скривилось, став еще уродливее.
— Иди на хер, Гаррет! — А потом он сообразил, что сказал, и расхохотался над собственной шуткой.
— Свали с дороги, Уэйд, — повторил я. — У меня нет времени на это дерьмо.
Как и у Уэйда; просто он был слишком тупым, чтобы понять, какие у него будут проблемы, если он не явится к эвакуационному пункту через несколько минут.
Уауауауауауауа.
«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».
Я больше не был тем испуганным ребенком, что и три года назад. Я был такого же роста, что и Уэйд. Конечно, по комплекции он больше походил на говнолет — даже не шкаф — но я за эти дни не раз вспоминал свое дворовое прошлое, и злости во мне было через край. Особенно сегодня, особенно сейчас. Готов поспорить, что завалил бы его, и боже, как было бы здорово разбить этому мудиле физиономию.
— Ну же, давай, — предложил я.
«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога. Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам».
Я глубоко вздохнул. В груди ныло, но сейчас я держался на адреналине. Я больше не был хнычущим мальчишкой, которого помнил Уэйд. Даже если бы я не смог пробиться сквозь него к Кэму, я сделал бы Уэйду очень больно за то, что он меня остановил. Мне почти хотелось, чтобы он избил меня до полусмерти, чтобы мне тоже стало больно. Может, я хотел почувствовать во рту вкус своей крови, чтобы вспомнить, что все еще жив. Все еще жив, тогда как отец мертв уже пять недель.
Я злился. Злость была понятна. Злость мне нравилась.
— Ну, — прорычал я. — Валяй! Действуй или слабо?!
Должно быть, он угадал во мне незамутненное бешенство, потому что Уэйд сделал то, чего я никогда не наблюдал раньше. Шагнул в сторону.
— Да иди ты, Гаррет, — усмехнулся он.
Но я уже пробежал мимо, стук подошв о металлический пол разносился эхом по коридору, словно биение сердца. Я завернул за угол и помчался к лифту.
«Только бы не пришлось ждать. Только бы не пришлось».
Двери уже были открыты. Я нажал на кнопку и прислонился к стене. Каждый вдох ножом резал легкие, и вовсе не от бега. Мое сердце билось слишком часто. Должно быть, давление тоже взлетело до небес. Я чувствовал шум крови, слышал его, словно рев океана. И, казалось, через минуту я в нем захлебнусь.
