Андрей Ерпылев - Курорт на краю Галактики
И в тот самый момент, когда, мягко чмокнув (почти сексуально, ей Богу!), ворота терминала слились воедино, на сцене возник новый персонаж.
Забытая всеми каталка вдруг самостоятельно, без чьего-либо внешнего участия, прокатилась несколько метров до стены, резко качнулась несколько раз на своих колесиках, простыня взметнулась, словно парус пиратской бригантины и перед онемевшей и разом оборвавшей истерический хохот толпой туристов предстал он…
18
Каюсь, я не сразу узнала его.
В первый момент он показался мне каким-то персонажем примитивного фильма ужасов или экспонатом анатомического музея. Обтянутое желтой пергаментной кожей лицо (вроде бы даже тронутое плесенью) с топорщащимися во все стороны тускло-рыжими волосами, пылающие сумасшедшим огнем глаза, глубоко запавшие в глазницы, настолько темные, что казались глазницами черепа, бескровные губы, шея, такая тонкая, что, похоже, держалась лишь на позвонках… Бр-р-р!.. Ничего общего!
Но вглядевшись…
– Кеша! – заорала я и бросилась вперед, как стартующая со стапеля ракета, ловко лавируя между превратившимися в соляные столбы туристами. – Иннокентий! Что с тобой случилось?..
Ужасный оживший мертвец повел в мою сторону горящими глазами и я ощутила прямо-таки осязаемый толчок в грудь, властно остановивший меня, впаявший мои внезапно ставшие бескостными, прямо-таки кисельными, ноги в зеркальный пол.
– Ты?!! – проскрипел кадавр,[31] протягивая в мою сторону иссохший скрюченный палец. – Ты еще жива мразь?!!! Да я сотру тебя в порошок!!!!..
Да ведь это… Словно живая встала передо мной картина фабрики монстров, силуэт зловещего экспериментатора, виденного со спины…
– Это он!!! – заверещала я ничуть не хуже той самой жабихи-медсестры. – Полковник! Это он! Лесли! Это террорист! Держите его! Это ценакиреманин!..
Как мне удалось одним махом, да еще без разучивания выпалить это слово, не знаю до сих пор – вот что значит шоковое состояние!
– Заткни пасть!!! – сипло прокаркал ценакиреманин, делая угрожающее движение в мою сторону, и я попятилась, чувствуя, как леденеет все внутри перед его пронизывающим, как рентген, взглядом красноватых глазок. – Я порву тебя на лоскуты, как…
– …как Тузик грелку? Придумай что-нибудь поостроумней, пошляк!
Передо мной, закрывая от разящего взгляда злоумышленника, выросла широкая спина, за которой я разом почувствовала себя, как за каменной стеной, осмелев настолько, что тут же попыталась осторожненько выглянуть из-под мышки прикрывающего меня Лесли. В колено что-то мягко и знакомо толкнулось, и я вообще почувствовала себя в полной безопасности: оба моих сильных и храбрых друга были на своих местах! А уж когда вокруг нас полукругом выстроилось два десятка сырррян во главе с премьер-полковником Иииком, угрожающе ощетинившихся своими крохотными шпагами, саблями и палашами, на левом фланге грозовой тучей заворочалась громада господина Ловенбухра, а с тыла засучивая на ходу рукава подтянулись остальные мои знакомые мужского пола, включая «мачо», чешуйчатого Винни-Пуха-Мишвилидзея, того самого «огурца», имя которого я как-то не удосужилась выяснить, «таракана» и других…
– Ваша песенка спета! – прямо как в допотопных «шпионских» фильмах напыщенно произнес полковник (Фу, как он банален! Я была лучшего мнеия о доблестных сотрудниках КГБ!), выуживая откуда-то из-под мышки удостоверение. – Предлагаю вам сдаться без оказания сопротивления, сложить оружие и…
В этом месте, опешивший было Иннокентий набычился, содрогнулся всем телом, как будто сделанный из студня и каталка под ним начала медленно, но неотвратимо отрываться от пола. Мгновение и из под нее во все стороны поползли отвратительные щупальца цвета полуразложившегося мяса, мало напоминающие осьминожьи, не говоря уже о конечностях восхитительной Зареганды-диу. Действительно: разве заскорузлые культяпки бомжа чем-нибудь напоминают изящные и гибкие пальцы пианиста-виртуоза?
Приподнявшись над впавшей в ступор от ужаса толпой на трехметровых колоннах толщиной в человеческое тело, стаховидный бородавчатый монстр, напоминающий сразу множество омерзительных существ и ни одного конкретного – точь-в-точь один из обитателей лаборатории в моем бредовом сновидении – походя, расшвырял в разные стороны Лесли, других моих друзей и, с чуть большим усилием, отшвырнул, вернее отодвинул, тяжеловесного мерганца. Смелые до безрассудности, но кажущиеся на фоне «мясного» гиганта сущими микроорганизмами, сыррряне сами, слаженно, по всем правилам тактического искусства отступили за мои туфли. Я не приглядывалась, но они, кажется, заняли там организованную оборону и даже пытались, правда без особенного успеха, окопаться на металлическом полу. Я снова осталась один на один с монстром…
Одна?.. Нет, вперед, словно древний камикадзе,[32] штурмующий вражеский авианосец, задрав вытянутый палкой хвост, самоотверженно ринулся полковник мур Маав, снова ощетинившийся до размеров крохотного тигра.
– Маркиз! Остановитесь! Не сходите с ума!..
Спасти, защитить его! Ведь пушистый рыцарь, несмотря на острейшие когти алмазной твердости, этому страшилищу – словно мохнатая гусеница!
С досадой увернувшись от моих рук, сотрудник КГБ выхватил откуда-то огромный по его масштабам бластер, с натугой подняв его обеими передними лапами, загородил меня своей могучей спиной и открыл ураганный огонь по попятившемуся от неожиданности «коню» Иннокентия.
Тот, восседая в своей беседке-каталке на загривке страшилища, будто погонщик боевого слона в своей будке, в ярости колотил костлявыми руками по бугристой лоснящейся коже, шипел что-то нечленораздельное, царапал тушу длинными когтями и разок даже укусил желтыми острыми зубами за какой-то вырост, но никак не мог остановить отступления зверюги, шпыняемого сварочно-голубыми молниями разрядов.
– Так его, так! – закричала я потрясая сжатыми кулаками. – Бей гадов ползучих! Разобьем собачьи головы! Покажем бумажным тиграм! Винтовка рождает власть!..
Едва я подумала, что от облегчения меня куда-то не туда занесло,[33] как пол станции ощутимо качнулся под ногами.
Так! Космолайн отчалил. Теперь ценакиреманину с его мерзопакостным средством передвижения никуда не деться со станции, будто с древней подводной лодки. Мы победили!..
Краем глаза я уловила, как рядом тяжело заворочалось что-то массивное и, оглянувшись, едва не лишилась чувств…
* * *Лесли, все еще находившийся в той неудобной позе, в которую его швырнул удар огромного щупальца, то есть, по-борцовски выражаясь, «в партере» (а если по-человечьи, то сами понимаете…), разбухал на глазах, распираемый изнутри какой-то загадочной силой. Вот затрещала на ставшей чуть ли не вдвое шире спине, расходясь по шву, свободного покроя «полицейская» куртка (там еще такие, знаете ли, проймочки…), лопнули рукава на чудовищно вспухших бицепсах…
«Что с ним? Какая-то ужасная болезнь? Так этот многоногий гад еще и заразный? Может быть не поздно спасти Лесли? Прививки там какие-нибудь, переливане крови…»
Однако из-под рвущегося по всем направлениям материала проглянуло вовсе не человеческое тело, пусть даже пораженное страшной опухолью… В прорехах тускло блеснул металл.
Я не успела моргнуть, а бедный Джонс уже вообще потерял форму, превращаясь на глазах тоже в какого-то монстра, только не влажно-лоснящегося, живого, как «слоно-осьминого-конь» Иннокентия, а отсвечивающего гранями стальной, по виду, брони, ощетинившегося какими-то острыми выступами, сложными сочленениями, мощными шарнирами… Какое-то мгновение медленно встающую на дыбы глыбу металла венчала крохотная по сравнению с четырехметровыми плечами чернокожая головка в фуражке, но вот и она втянулась внутрь, прикрывшись приземистым обтекаемым бронеколпаком…
– Какой мужчина! – восхищенно произнес за моей спиной знакомый голос и что-то прохладное, только не рука, вцепилось в мой голый локоть. – Просто красавец!
Обернувшись, я увидела восхитительную Зареганду-диу, завернувшуюся в блестящую струящуюся ткань так, что видны были только ее прекрасные глаза. Я ощутила мгновенный укол ревности: очень уж сильно она в этом одеянии напоминала одалиску из восточного гарема сказок «Тысячи и Одной Ночи»…
У полковника, тем временем, несомненно назревали нешуточные проблемы. Видимо он что-то не рассчитал с первоначально кинжальным огнем своей «стрелялки» или просто забыл подзарядить ее своевременно… Заряды в бластере явно кончались, о чем можно было судить по редким молниям, которыми он огрызался, вынужденный, в свою очередь, пятиться от разъяренного многорукого страшилища, понукаемого не менее взбешенным ценакиреманином. Судя по тому, что «многорук» на ходу отращивал себе какие-то малоаппетитные конечности в виде зазубренных серпов и шипастых клешней, в дополнение к уже имеющимся, чересчур гуманным характером он никак не отличался, целиком и полностью оправдывая свой внешний вид…
