Райдо Витич - Код Альфа
И ушла, легла, отвернувшись от парня. Тео словно что то важное потерял, почувствовал себя уродом и глупцом, одиноким и ненужным как прежде. Всего лишь миг он был не один, но этот миг запомнил, как не помнил прожитые годы, хотя и жил по плану, не отходя на йоту от него, и в этом плане места связям не было, он не мечтал о них, понимая, что глупо строить босяку иллюзии, но вот они как раз его настигли, исполнились, а остальное перечеркнули, послав к тартарары все чаянья – еще мгновение назад важные, нужные, а сейчас уже пустые.
Тео бухнулся на постель, прикрыл рукой глаза: в душе смерч хороводил.
Извиниться перед Стасей? Надо видно, но за что? Он же, как положено, как принято и даже щедро… а с ней не так надо? А как? Что надо ей вообще? Да кто она, что с ним творит?!
– Откуда ты? – спросил, не сдержавшись.
– Сам сказал – молчи.
– Я не о конкретике.
– Издалека. Но даже там мы вместе.
– Не понимаю.
– Значит и не надо. Время не пришло.
– И все таки? – нет, не заснуть ему пока он не поймет: правда ли все что происходит? Ей можно верить? Не играет, не лжет?
И знает – нет, а все же сомневается, ведь не бывает так, чтобы любили ни за что, чтобы легко так открывались, доверялись и ничего взамен, ничего за спиной – ни «ножа», ни хитрости.
Как жить теперь? Как?!
– Я из другого мира, другой реальности, – не стала скрывать женщина.
– Из фрактала? – парень сел, уставился на Стасю, как будто только и увидел. И та села, нахмурилась: интересно, это еще что за новости?
– Что за фракталы?
– Фрактальные миры. Одно из исследований. В попытке понять происхождение вселенной, галактик и человека ученые пришли к выводу, что мы являемся своеобразным аттрактором веерных миров, и у нас, как у любого есть фракталы, как отображение единицы в целом, а целого в единице.
«Старая теория», – кивнула Стася.
– Есть научный центр «Фрактал» – он изучает связь с другими мирами и пытается найти исток.
– Что нашел?
– Молекулярно атомарное строение всего сущего. В хаотичном движении частиц были выявлены аттракторы, которые формируясь образовывали фракталы по типу ДНК, а сама лента – фрактал веерных миров, они в свою очередь, имеют точки соприкосновения и переходы по спирали из одного в другую, но при этом так же являются всего лишь фракталами. Я слышал, что разработки проникновения в соседние миры ведутся, но опыты пока безуспешны. Выходит – неправда. Ты оттуда? Из лаборатории сбежала?
Стася похолодела – вот оно.
Взорвать эту лабораторию, чтобы не угрожала ее миру? Толк?…
И поняла – нужно «взорвать» этот мир – населить светлыми субстанциями мыслеформ, запустить в него как вирус в компьютер веру, любовь и благородство. Да – вирус благородства, вирус надежды и любви!
Но, Боже мой, как четко все сошлось, как явно и ясно!
«Я есмь альфа и омега»! А ведь именно фракталы помогли понять закономерность происходящих процессов, при всей их кажущейся беспорядочности, а значит, подсказали как управлять любыми случайностями, прогнозировать ход эволюции, течение времени, изменения пространства. Вот оно! Ну, Оуроборо! Ну, ребята! Значит, просто ДНК? Конечно, как эскиз вариабельности – делай на его основе что хочешь. Вот и сделали – ось за собой застолбили, свой мир ею сделали, прикрылись двумя прилегающими мирами, как лентами спирали. Оно понятно: из десяти измерений человек способен воспринять только три, куда освоить, ознакомится с остальными? С тремя бы справится…
Стася тряхнула волосами: ничего себе узнала. Ее мир, прилегающие: этот – технократический и… какой еще? Если идти от минуса, взяв технократию за крайнюю точку, то противоположность – духовный мир – плюс, мир же Русановой – сплетенье этих двух, где технический прогресс помогает духовному развитию, и наоборот.
От двух миров зависит третий? Значит, от третьего зависят эти два. Все по закону. Но Бог мой, зависеть от того, кого невозможно контролировать, кто хочешь или нет, но в одной связке, в одной скрутке волокон – миров, поэтому влияет, вмешивается, и всеми силами пытаться сохранить человечество, эволюцию и гармонию, противодействуя всплескам негатива извне. Как возможно? А как иначе?
Все, что происходит здесь, дает «волну» что бьет в «соседа», а тот эхом отдает третьему и так наперебой? При этом любая ничтожность производит «эффект бабочки» влияя сразу на все скопище миров. Сколько же нужно ума и сил, знаний, чтобы суметь защитить свой мир от подобных нелепостей, случайностей, предотвратить или во время исправить их, избежать глобальных и плачевных изменений?
Теория Хаоса в действии?
– Ребята, вы гении, – прошептала. Ни смотря ни на что держать форпост посередине столь возмутительных коллизий, что в экспрессивности своей легко могут не только себя – других поставить под занавес финала, искривить, изменить слаженное и сложенное – вот подвиг. – Как вам удается?
И ее взяли в расчет, понадеялись. И она сможет, узнает еще больше, а через нее – оуроборо, ее мир. Он будет сохранен, останется нетленным и будет основой остальных, станет влиять на них больше, чем другие на него. Так правильно, так верно.
Ох, и задумали ребята! Ну, и выбрали дорогу! Теперь бы удержать ее.
Другие ответвления – миры – всего лишь остаточные и бесперспективные направления.
Скорей всего конечные фракталы. Как у веревки состоящий из множества волокон одно может выйти из общей массы, но тут же и замрет, а основная скрутка будет двигаться дальше.
Три мира. Три.
Один Стасин, тот что породил сам себя, но змея, даже кусающая свой хвост не может проглотить сама себя – и в этом суть монументальности созданного, но и абсурд – потому как и возникнуть из ниоткуда змея не может. Чтобы породить, нужно быть рожденным.
А кто родил? Не здесь ли, не эти ли?
– О о!… Хочешь сказать вы?… Стоите у истоков?…
– У истоков? – нахмурился. – Чего?
– Кого. Человечества.
– Чушь, – поморщился. – Когда я это сказал?
«Понятно, Тео знает, еще меньше, чем знала я до подписки. Значит, мой путь лежит в лабораторию», – подумала Стася.
– Почему ты решил, что я из этого центра? Были прецеденты бегства? Кто бежит, почему? Центр недалеко?
– Допрашиваешь?
– Спрашиваю. Интересно.
– Ничего интересного. Берут приговоренных или асуров и экспериментируют, а что как, не в курсе. Тема закрытая, как и лаборатория, копаться – подставиться, – и прищурился подозрительно. – Если ты туда метишь, то предупреждаю – не суйся. Кто туда попадает – пропадает. Любая информация закрыта, засекречена. Ученые из стен не выходит, а кто туда заходит, больше не выходит. Давно, я еще пацаном был, слышал от бродячего Мыслителя, что сбежал один асур из «Фрактала» но прожил ровно день. Он не говорил, ничего не понимал, был невменяем и то и дело менялся на глазах.
– Это как?
– То человек, то туман, то фантом, то сгусток завихрений. То пропадал, то проявлялся, то по частям распадался, как робот, а то рука исчезнет, то часть головы, то нога. Ерунда, конечно, сказка, но страшная и проверить быль ли это, смельчаков нет, как надобности с желанием. Ты не вздумай.
– С чего решил?
– Глаза горят и взгляд у тебя слишком задумчивый. Не шути с этим. Поверь, лучше еще лет пять здесь, чем сутки там.
– Угу, – заверила. Легла и в потолок уставилась. – Давай спать.
– Стася…
– Вставать рано, а после такого триллера не сразу заснешь. Спокойной ночи, Чиж.
И отвернулась к стене. Парень помаялся, жалея, что вообще разговор на тему спец лаборатории завел и решил больше не болтать, чтобы еще хуже не сделать. И успокоил себя тем, что женщина не знает, где это страшное место находится, к тому же не самоубийца в пасть лезть.
Хотя, кто ее знает? Судя по поведению, ничего точно сказать нельзя. Отчаянная слишком.
Но с другой стороны – резон какой себя подставлять и без вести за «просто так» пропадать?
Однако, послушай Стасю – в голове у нее явно смещение векторов – то что для других ценно, в ее понятии вовсе ценности не имеет, а то чему и названия, не то что, места нет, особо важным считает.
Если бы кто другой на ее месте был, если бы Тео точно знал, что женщиной движет, из какой градации ценностей ее мышление сложено – спал бы спокойно. Но та не только сама «на голове» ходила, но его привычную «поступь» мышления перевернула. Теперь он ничего точно сказать не мог, а самое противное, чувствовал, что чтобы не предположил – ошибется, потому что каким то неведомым, неподдающимся логике и объяснению на физическом уровне ощущением понимал – именно в лабораторию Стася и устремится.
Но зачем? Зачем?!!
Ненормальная!
И он дурак!
Какая ему разница? Хочет добровольно с жизнью проститься – ее дело, а ему до того что? Каждому свое, каждый как хочет так и живет, как считает нужным – так и поступает. А он никогда в чужие дела не лез и сейчас не полезет. Из за чего, из за кого ему голову подставлять? Тем более ему всего пять месяцев учебы осталось и «здравствуйте» долгожданные лычки, назначение, статус офицера…
