Леонид Кудрявцев - Волчонок
Дядюшка был — воплощенная невозмутимость.
Большеголовый несколько раз хватил ртом воздух, словно задыхаясь, а потом выдал:
— Торопимся, представь себе. И в это время некто уходит в неизвестном направлении, бросив нас на произвол судьбы.
Это звучало уже почти как жалоба.
Дядюшка-волк демонстративно вздохнул и развел руками:
— Вот он я, вернулся, даже не попытавшись вас обмануть. Готов отрабатывать свою плату. Двигаемся дальше?
— Ты точно не пытался сбежать?
На этот вопрос можно было не отвечать.
— Мы должны поспешить, — напомнил Дядюшка-волк. — Я думаю, после такого обстрела неизбежно будет вылазка.
— Вылазка?
— Ну да. А иначе зачем бы тем, кто обстреливал, тратить зря дорогостоящие снаряды? Они скоро будут здесь. К этому моменту мы должны успеть найти беглеца и вернуться к вашему летательному аппарату. Учтите, лично я еще должен получить плату и, после того как вы улетите, смыться с острова.
— Успеешь, — отрезал большеголовый. — Главное…
— Двигаться вперед, — продолжил Дядюшка-волк. — Я уже иду. Догоняйте. Учтите, еще раз повторяю, что, когда устроившие обстрел высадятся на остров, вам это очень не понравится. Даже несмотря на все ваше великолепное оружие.
Он в самом деле повернулся к овражку и находившимся в нем ящерам спиной и двинулся прочь. Не торопясь, спокойно, не оборачиваясь.
Там, сзади, большеголовый сказал:
— Аркас, командуй. Вытаскивай своих людей из укрытия. Нам надо спешить. Быстрее! Быстрее!
Вот это было уже лучше.
Теперь Дядюшка-волк не сомневался, что больше задержек не будет. Аркас все-таки был настоящим командиром, и хотя бы управлять своими воинами у него получалось. В отличие от большеголового. Тот, похоже, о каких либо военных действиях не имел ни малейшего понятия.
Впрочем, сейчас Дядюшку больше всего беспокоил Волчонок. Если предположить, что он без помех нашел беглеца, а это наверняка так, то должен был уже появиться, уже вернуться. Его мог задержать обстрел, но надолго ли? Нет, Волчонок должен был уже вернуться.
Где он?
— Быстрее, быстрее! — командовал за его спиной Аркас. — У нас время выходит! Вперед! За аборигеном!
Дядюшка-волк подумал, что это было просто гениальной идеей — выпросить универсальный переводчик. Теперь он точно знал, о чем говорят его наниматели.
Может, он зря с ними хитрит? Конечно, они не идеальны, но свои обязательства вроде выполняют. Или ему так только кажется? Но надо учесть, что проявлять некоторую хитрость ему подсказывает вся его предыдущая жизнь. Не поступай он так в подобных случаях, его давно уже не было бы в живых.
В общем, все пока верно. Но где же Волчонок?
Он повернулся к нанимателям.
Из овражка выбирались последние ящеры. Учитывая, что передние лапы у них были слабоваты для такой работы, можно сказать, что воинство Аркаса совершило настоящий подвиг.
Молодцы. Вот, кстати, и командиры уже близко.
— Идем? — спросил он у большеголового.
— Еще одна минута, — мрачно сказал тот.
Чувствовалось, ему хотелось бы бросить отставших, но он не решался это сделать.
— Хорошо, подождем, — согласился Дядюшка-волк.
Тут к ним присоединился Аркас. Он встал рядом с Дядюшкой-волком и замер, точно так, как это делают земные рептилии. Дядюшке не раз приходилось видеть радиоактивных крокодилов, и он знал за ними такую особенность. Время от времени замирать, словно навсегда расставшись с жизнью.
И эти туда же… Что ж, рептилии и наверху, в космосе, такие же, как и на Земле.
— Думаешь, мы успеем? — вдруг спросил Аркас.
— Должны, — ответил Дядюшка.
А что еще он мог сказать?
— Какова вероятность, что нам придется драться?
— Большая. Преследователи обратили на вас внимание. Значит, они вот-вот появятся.
— Преследователи… это те, кто нас обстреливал?
— Они.
— Преследователи потому, что любят преследовать?
— Любят. И, как говорится, из корыстных побуждений.
— У вас тут все делается из подобных побуждений?
— А у вас?
Аркас снова показал зубы. Теперь можно было сказать почти точно, что это у него заменяет улыбку. Или все-таки рептилиям не свойственно чувство юмора?
Последний ящер выбрался из оврага. Аркас отдал нужные команды, и его воинство, построившись в колонну, привело в готовность оружие. На случай столкновения с врагами.
Молодцы, отметил про себя Дядюшка-волк, все-таки какую-то дисциплину его наниматели соблюдают. Если бы только их начальник не был таким потсом… Впрочем, идеала в мире не бывает. Надо довольствоваться тем, что имеешь.
Возглавив колонну, он повел ее за собой, уже без всяких хитростей, прямиком к тому месту, где должен был находиться беглец.
И Волчонок, и Волчонок…
Через полчаса они оказались рядом с поляной, на которой была мина-дервиш. К этому моменту Дядюшка уже стал тревожиться о судьбе своего подопечного всерьез.
Что-то с ним явно случилось. Неужели самое худшее? Впрочем, ответ на этот вопрос он получит скоро. Судя по запахам…
Дядюшка-волк резко остановился.
Ветер, неожиданно изменив направление, донес до него чужой, незнакомый запах. Чужой? Да нет, он знал, что этот запах означает. Разложить его на составляющие было проще простого. Несколько десятков воинов, среди которых были люди, три вида йеху и, кажется, даже мутанты. Сильный запах оружия, агрессии, страха и алчности. Она, алчность, тоже имеет свой запах, который ни с каким другим не перепутаешь.
Дядюшка-волк шагнул к Аркасу и вполголоса сказал ему:
— Ну вот, теперь я могу тебе сказать точно, что встречи с преследователями не избежать. Приготовьтесь к сражению. Сейчас вам придется солоно.
34
Вода была вкусная до невозможности. Самая вкусная вода, которую он когда-либо пил. А еще в рюкзаке сопровождающего, кроме патронов и разной мелочевки, нашлись несколько стандартных порционов. Они тоже показались Гаргу замечательными на вкус.
В общем, сопровождающий ему попался запасливый, и это было хорошо. Запасливый и глупый, точнее — слишком самонадеянный. И это было еще лучше. Другой, поосторожнее, мог в бункер и не сунуться. Этот — полез. В результате Гаргу не пришлось отправляться на поиски воды и пищи. Все принес в своем рюкзаке сопровождающий.
Покой его душе!
Какая-то не очень прочная у него оказалась шея. Сломалась от одного не слишком сильного удара. А ведь он, честное слово, хотел сопровождающего только оглушить. И не из чистого человеколюбия. Какое может быть человеколюбие у него, прошедшего теперь еще и школу бога средней руки? Нет, у него на сопровождающего были совершенно конкретные, далеко идущие планы, которые теперь придется отложить. По крайней мере, до тех пор, пока ему в руки не попадется еще кто-то, подобный этому вояке.
Гарг осторожно пнул тело сопровождающего.
Да нет, нечего и надеяться. Чудес на свете не бывает. Мертв и бесполезен, словно узел оставшегося от мутантов изношенного тряпья.
Хорошо, с этим вопросом все ясно. Теперь — следующий.
Что делать дальше?
Выйти наружу? Осмотреться?
Вот теперь он действительно жалел о невозможности вновь подсоединиться к компу.
Нет, делать это не стоит. Ни в коем разе. Кто знает, когда еще кто-то введет в пролив, возле его острова, корабль, под который можно подсунуть мину? Да и хватит ли в этот раз силы ее взрыва, чтобы из расшатавшегося гнезда выпал разъем?
Гарг вполголоса выругался.
Получалось, чтобы осуществить свои планы, ему нужно снова вернуться в тюрьму, из которой он только что вырвался. Как это сделать, чтобы не остаться в ней навсегда?
Он осторожно поболтал флягой возле уха. Воды в ней, судя по всему, оставалось около половины. И значит, еще один глоток сделать можно. А потом… Кошка с котом. Потом ему надо придумать систему, которая позволит, подключившись к компу, в нужный момент легко и просто от него отсоединиться.
И она…
Гарг хитро улыбнулся.
Если подумать хорошенько, то безвыходных положений не бывает. У него, кажется, появилась одна идея. Причем исполнить ее в жизни не сложно. Достаточно лишь проявить минимум смекалки да найти подходящие детали.
35
— Где я?
Антон понял, что сказал это вслух, и ему стало стыдно. Кроме того, он понял, что играть в мертвого жука теперь не имеет смысла. Он себя выдал, а значит, долой притворство.
Ничего не остается, как открыть глаза и попытаться сесть.
Попробовал… И получилось… Открыл, сел.
Хм, а это что такое? Где он теперь оказался?
Задавая себе эти вопросы, он всматривался в маячившее перед глазами белое, налитое светом пятно, и никак не мог понять, чем же оно является.
Честно говоря, этому мешала радость, обычная, почти животная радость от сознания того, что остался жить, что кошмар, в котором его разрезало струной, оказался не более чем сном, ну на худой конец галлюцинацией, но ни в коем случае не реальностью.
