Сергей Анисимов - За день до послезавтра
Не слишком даже задумавшись, Николай набил в поисковую строку «LAES», – просто транслитерировав слово из русского. Ничего. «Бор» в смысле «Сосновый Бор» не подходил – половина ссылок будет про Нильса Бора, четверть про его внука, а остальные – про сам элемент. Тогда – «Petersburg nuclear power plant»[15]. Вот это сработало без проблем – мигнув, экран переродился в разделенную пробелами коллекцию абзацев. По умолчанию они были отсортированы по времени появления на сайте, а всего из трех десятков найденных на страницу влезло двадцать. Нижние были многомесячной давности, в глаза бросилось «Россия продолжает игнорировать требования ЕС об усилении безопасности своих ядерных станций». Верхние были сегодняшние и вчерашние: «атака на станцию», «неизвестные лица в неизвестном числе», «инцидент на станции», «российская сторона пока не дает никаких комментариев»… Николай покусал губы. Парень с забавным ником «Взрыватель» оказался прав – первое из сообщений всего этого блока датировалось 12.44 после полуночи по тому же восточному стандартному времени, разница которого с Москвой составляла восемь часов. Что теперь? Американские же «abcnews.go.com» оказались пустышкой – на их стартовой странице до сих пор висела реклама телесериала, с размером бюста главной героини, едва помещающимся в выделенное под «нажимабельную» картинку пространство. Сайт британских «ВВС» был переполнен уже не только старыми силуэтами станции, но и изображениями земли с пятнами тел, – и, более того, крупными планами с рассыпанными гильзами. Кто-то уже явно успел скинуть им сделанные за последние часы снимки. Скорее всего – и снятые, и переданные с мобильного телефона. Впрочем, нет… Размышляя с такими усилиями, что голову оказалось легче склонить набок, Николай вспомнил, что напуганная женщина в пойманной им часом ранее радиопередаче упомянула, что сотовая связь отрублена. Или включили снова, как очередную меру по успокоению народа, или фотографии появились каким-то другим путем. Но в любом случае, из двадцати с небольшим «попаданий» в архиве ВВС, вызванных к жизни теми же ключевыми словами, свежими были только шесть, и все они появились лишь в течение последних двух часов. Это легко проверялось просто сравнением лондонского времени, выставленного на рамке каждого кадра, опять же с московским. Да и первое было, скорее, просто перепечаткой из американских сообщений, с осторожной приставкой «по некоторым сведениям…» Первое «настоящее», свое, появилось в 6.20, то есть в 9.20 утра по тому времени, какое было в Петербурге и в Сосновом Бору. Не «Боре» же… Забавно, да?
Николай разорвал соединение с Сетью и откинулся на спинку стула. Размышлял он так напряженно, что лишь с большим трудом заметил, как тихонько приоткрылась, а затем вновь закрылась дверь за спиной: мать проверила, что он делает. Итак, британский сайт полнее, но зато американские выложили информацию о случившемся на ЛАЭС заметно, на многие часы, раньше. Что это может означать? К минуте, когда в Атланте ночной редактор ленты новостей выпустил первое сообщение об «инциденте на ядерной электростанции в России», прошло около получаса с момента собственно атаки. В теленовостях сказали, что началась она в 8.10 утра. К скольки она «закончилась», если можно употребить это слово? Прищурившись, Николай поглядел в окно, а затем и вообще закрыл один глаз, чтобы думать было еще легче. Хорошо, что этого не видит никто, кто считает его достаточно умным…
Судя по картинкам из телерепортажа, бой велся на минимальных дистанциях: в пределах 10–15 метров. Оружие было разное, но с явным преобладанием автоматического. Сколько человек участвовало во всем этом – предположить сложно. С одной стороны, были «тяжелые потери убитыми и ранеными», с другой – «все нападавшие уничтожены». Предположим – около десятка с каждой стороны в потери, плюс сколько-то уцелевших, собственно и выигравших бой – с нашей. Тогда бой мог длиться минуты, больше явно никак. На минимальной дистанции работают длинными, почти непрерывными очередями. Стандартный магазин «Калашникова» – 30 патронов, это 4 секунды. У охраны – точно они, у тех, кто на станцию напал? – скорее всего тоже. Штурм домика охраны подразумевал использование длинноствольных типов оружия, способных придать пуле высокую начальную скорость. То есть ни УЗИ, ни какой-нибудь Хеклер-Кох здесь не играют. Более того, когда гарантированная надежность важнее меткости (а та на такой дистанции вообще никакого значения не имеет), ни один реалист не станет брать М-16 или остальные разрекламированные модели. Только старый «Калашников», только так. Значит, 4 секунды или около этого – на первый магазин. Те, кто сумели дожить до необходимости его сменить – считают следующие секунды. К этому моменту целей становится в разы меньше, и израсходовать второй магазин займет, соответственно, в 3–4 раза больше времени. Но в любом случае в пределах одной минуты кончено будет уже все. Учитывая то, что было видно в сумбурном видеосюжете, все нападавшие легли на площадке перед домом, перед проходной – вероятно, внутренней. Перед той избитой машиной, или за ней, или внутри, – это уже неважно, никакой защиты она не предоставляет. Потом уцелевшие бойцы охраны потратили еще какие-то десятки секунд на то, чтобы прошить короткой очередью каждое из столь живописно валяющихся перед ними тел, после этого аккуратно выбрались… Можно было представить, как это было страшно. Еще раз по пуле в каждое тело – с максимальной для тесной асфальтовой площадки дистанции. Никому явно не хотелось рисковать получить прощальный привет храброго воина Аллаха в виде пули или прикрытой им от взгляда гяура гранаты. Потом… Потом они подходят ближе и начинают пинать тела. Тревога поднята уже давно, и к этому времени к проходной с разных сторон подлетают машины с тревожными группами – еще человек десять с оружием. Но все уже закончилось, и теперь впервые звучит облегченное «отбились»… Так было?
Николай поднялся, бросил последний взгляд на застывшую на экране картинку с желтыми кленами и отвел руку назад, не выключая машину. Пока пусть так…
– Ну, что тут? – спросил он, снова войдя в комнату к родителям. Те о чем-то оживленно переговаривались между собой, когда он вошел. О чем именно – разобрать не удалось, да он и не пытался особо.
– Пока ничего. Выступил еще какой-то человек, в голосе – сплошное облегчение. Типа, «всем налить» и по ордену.
– Очень может быть. – Николай с удовлетворением кивнул. Ордена себе эти ребята заработали честно. Сейчас начнут трепать язык, что все это давно и тщательно спецспланированная спецоперация спецорганов, но это уже будет бред. Было бы спланировано – положили бы их между заборами из пулеметов, после предложения сдаться. А так… Все явно было экспромтом, встречный бой, со всеми его радостями. Отсюда и «тяжелые потери»…
Он зябко поежился, стараясь дистанцироваться от того жуткого ощущения почти нарколептической нереальности, которое каждый раз поднималось в нем при произнесении вслух или тем более про себя словосочетания «встречный бой».
– Что-нибудь умное сказали? – спросил он вслух, не собираясь доводить до родителей никаких подробностей своих бесполезных рассуждений.
– Нет.
– Ну и ладно. Может, к вечеру какие детали…
– Ты к скольки сегодня? – поинтересовалась мама.
– Как обычно. К шести. В 4.40 выйду, доберусь не спеша.
Впрочем, к середине дня Николай совершенно точно определил для себя, что выйдет не позже половины четвертого. На дежурство ему было именно к шести, но недопонятые, недодуманные обрывки мыслей метались в голове настолько суматошно, что ему требовалось привести их в порядок. Ничего лучше, чем бег или ходьба по знакомому маршруту, для этого не имелось, поэтому он решил пройти от Василеостровской до Гавани пешком. Погода этому явно способствовала, ветер так и не поднялся, и легкий морозец в сочетании с негусто завалившим дороги свежим снегом сделал прогулку однозначно приятной. Спешащие по своим воскресным делам ленинградские девушки выглядели совершенно шикарно – румяные, с блестящими глазами, большинство простоволосые, и каждая десятая в шубе хотя бы «из козлика» и длиной хотя бы «по то самое». Растет, как говорится, благосостояние трудящихся.
«Что бы это все значило? – спрашивал Николай сам себя, шагая. – Что?» Перед самым выходом он посмотрел очередные новости и еще раз проверил те же самые веб-сайты. В новостях не было ничего кардинально меняющего представление о произошедшем. Единственное – наконец-то прозвучали слова «Кавказ» и «Чечня», и так-то ясные с самого начала. Тон выступлений был едва ли не эйфоричным, генералы разных родов войск делали мужественное выражение лица, изо всех сил стараясь скрыть желание подпрыгнуть на месте. Полуденное выступление президента Николай упустил, но отец рассказал, что и в нем ничего выдающегося не прозвучало: просто связный набор подходящих к случаю фраз. С другой стороны, на сайте CNN он отметил детальку, которая ему не понравилась. Старые сообщения никуда не делись, новых прибавилось штук двадцать пять – как и положено, когда новость настолько «горяча». Но при этом несколько изменился как тон сообщений, так и их формат. Во-первых, через два раза на третий в комментариях начали проскакивать фразы вроде «Как всем известно, охрана ядерных объектов в России находится в неприемлемом состоянии. Таким образом, представляется чудом, что они сумели…» Во-вторых, неожиданно исчезла маркировка ушедших с первой страницы сайта в архив сообщений по времени. Дата осталась, а вот часы и минуты пропали, будто их и не было. Для проверки удивившийся Николай набил в поисковую строку словосочетание «Билл Клинтон». Выскочивший десяток страниц, набитых заглавными абзацами давно ушедших в прошлое новостей и комментариев, был теперь таким же – только даты. Похоже, веб-дизайнер СNN действительно выбрал этот воскресный день, чтобы если не сменить, то хотя бы чуть модифицировать формат их интернет-страницы. Это было странно. Учитывая, какая у них сейчас должна быть нагрузка на сервер, любые манипуляции с форматом могут окончиться плохо. В компьютерах доктор Ляхин понимал не слишком, но замеченная перемена шла совсем уж вразрез с тем, что он знал.
