Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая - Анна Александровна Сешт
– Всё именно так, мой лорд, – тихо подтвердил Келаэлир. – Его мудрость и тонкость смыслов изречений поражает воображение… Изначально я овладел рэмейским языком для того, чтобы прочесть его тексты в оригинале. Не потерять нюансов. Язык, он ведь… – смутившись, эльф замолчал.
– Из понимания языка складывается и понимание мышления других, – подхватил Иссилан, казалось, прочитав его мысль. – Их представления о мире, таинства верований, особенности культуры, отношение к себе и остальным… Так многое скрыто в гранях родных слов народа…
Они шли по тропам среди вековых деревьев, под арками переплетённых ветвей, и всё казалось юноше чудом. Иссилан Саэлвэ знал о рэмеи так много! Цитировал древние тексты на хорошем рэмейском, поддерживал и развивал мысли Келаэлира, задавал тонкие вопросы, сдержанно восхищался глубиной его познаний и понимания. Такого удовольствия от высоких учёных споров юноша не получал, пожалуй, никогда. Беседа абсолютно очаровала его, и он почти забыл о своей первой робости, обретя благодарного слушателя и мудрого собеседника.
Под конец Келаэлир окончательно уверился в том, что для этого высокорождённого он и правда может представлять собой некую ценность и пользу. Личное знакомство с Иссиланом Саэлвэ внезапно открыло ему, что соблюдать эту вассальную клятву будет не только честью, но и радостью. Не восхищаться Высоким Лордом было просто невозможно! Как удивительно этому высокорождённому удавалось одновременно и держать подобающую дистанцию, и обращаться к самому сердцу собеседника! Только теперь он понял, почему лорд Каэлисс беззаветно предан Саэлвэ. Келаэлир был абсолютно счастлив и мысленно благодарил Богов, что его путь повернулся именно так, пусть и после тяжёлых событий.
Но даже при общей полноте счастья и осознания своего нового места в Данваэнноне юноша был не готов к тому, как завершится этот разговор. Высокий Лорд вдруг остановился, подошёл к ближайшему дереву и положил ладонь на замшелую потрескавшуюся кору, погладил шершавый ствол.
– Подобно древам, прекрасные сыны и дочери нашего народа набирают свою силу медленно, постепенно насыщаясь соками мудрости и красоты мира. Но потом в величии своём они поднимаются над всем лесом… – тихо проговорил Иссилан, обращаясь скорее к самому себе.
Келаэлир терпеливо ждал, пока взгляд древних кобальтовых глаз не обратился к нему.
– Неспокойные времена грядут, – сказал Высокий Лорд. – Нам нужен посол, которому мы сможем доверять – посол в Таур-Дуат, понимающий и принимающий равно обе наши богатые и полные противоречий культуры. В тебе я вижу этот потенциал, юный Келаэлир Линнтэ. В следующий раз, когда я призову тебя, будь готов, ибо я направлю тебя в земли народа рэмеи с особым заданием, которое, возможно, поменяет ход истории для обоих наших народов.
Не находя слов, не веря себе, юноша упал на одно колено и склонил голову.
– До того же мига храни детали нашего разговора в тайне, в том числе и от родных, Келаэлир Линнтэ, – мягко велел Иссилан. – Таков приказ твоего Высокого Лорда.
– Клянусь своей честью, мой лорд, и милостью ко мне Каэрну Охотника, – пылко ответил Келаэлир, не в силах скрыть переполнявшие его эмоции. – Я исполню всё, как Вы повелите.
* * *
Расчёт Таа не оправдался – пленник оказался более терпелив, чем он ожидал. Или же сознание мятежного жреца пошатнулось настолько, что теперь он не вполне различал, что было реальностью. А возможно, Итари Таэху опередила Таа и уже рассказала Перкау, что старик Минкерру оставил мятежников в живых, просто лишил жреческого сана и поселил в храме, приставив к привычным им простым работам. Столичные бальзамировщики относились к пришлым настороженно и не принимали их как своих братьев и сестёр по культу. Все прекрасно помнили, по чьей вине жречество Ануи едва не лишилось милости Владыки.
Таа продолжал умело исподволь подогревать это общее тайное недовольство. Во-первых, мятежники – пусть даже официально вину за всех взял их бывший Верховный Жрец – вызывали у него искреннюю неприязнь. Во-вторых, держать их в почти полной изоляции было выгодно, и это можно было со временем применить с пользой. Община пойдёт ему навстречу в обмен на покровительство, когда Таа угодно будет это покровительство проявить. Они могли подсказать ему что-то полезное касательно человеческой девицы, поднявшей царевича из мёртвых и обладавшей редкими знаниями. Возможно, их даже можно было против девицы использовать, когда Таа до неё доберётся… Всему своё время.
С Перкау было сложнее. Таа не мог защитить мятежного жреца от Великого Управителя и тем более от самого Владыки – и жрец это знал. Поэтому единственной разменной монетой в их уговоре была община. Пожалуй, стоило бы осторожно намекнуть ему ещё раз… но у Таа было мало времени для намёков. Пока что Великий Управитель оставался полностью поглощён государственными делами – с тех пор, как Император отбыл в паломничество. От царицы Таа тоже не получал никаких дополнительных распоряжений – она сейчас, по сути, заменяла Владыку. Хатепер Эмхет не появлялся в столичном храме, хотя мог прийти в любой миг. Таа должен был успеть раньше, пока о Перкау временно забыли. Ждать больше было нельзя.
Почти обо всём происходящем в храме будущий преемник Первого из бальзамировщиков знал. Знал он и когда отлучалась Итари, а потому мог устроить всё так, чтобы она немного задержалась. По всему пока выходило, что сам Перкау не рассказал целительнице о визите Таа, а это уже внушало надежду. Да и кто бы поверил ему, случись что?..
Бальзамировщик не мог не вспоминать о той просьбе царицы – раздобыть кровь мятежника – потому как понимал, кому и для каких целей эта кровь была нужна. Жрецу Сатеха он не доверял ни капли, хоть формально они оба и были на одной стороне, являясь одними из ближайших сторонников Амахисат. Нет, причиной вспышки безумия пленника была не только нестерпимая боль от пыток, заставившая потаённую Силу Перкау выплеснуться. Это стало результатом ритуала Колдуна. То, что жрец Сатеха мог влиять на бывшего Верховного Жреца даже здесь, в стенах храма, вызывало у Таа не меньше опасений, чем сам факт принадлежности Перкау к культу Владыки Каэмит. И как бы пленник ни был драгоценен Дому Владык, преемник Минкерру не мог игнорировать опасность, стоявшую за мятежником. Да и тайн скопилось слишком уж много.
Таа знал, что он сильнее Перкау. Однажды ему предстояло надеть пектораль Первого из бальзамировщиков – какие бы надежды ни возлагала часть жрецов на Кахэрку. Провинциальному мятежному жрецу не по силам тягаться с ним. Отступник был непредсказуем и опасен, как загнанный зверь, но он не мог навредить Таа – разве что косвенно, теми проклятыми тайнами, которые так упрямо
