Воин - Даниил Сергеевич Калинин
Окошко для дымохода называется волоковым или «волчком».
Ага, вот и историческая справка по доступному мне базовому уровню…
Мгновение спустя включается обоняние. Первое, что удается идентифицировать – это запах дыма и чего-то ароматно-копченого. Вскоре удается понять, что «ароматно-копченое» висит прямо над моей головой – здоровые, пузатые рыбины, закрепленные на крючках у самого потолка, и пара увесистых аппетитных кусков мяса на кости.
Жилища славян севера изначально представляли собой деревянные пятистенные или шестистенные срубы. Присущие для южных племенных союзов полуземлянки на севере неприемлемы из-за более топкой почвы. До XVI века жилища топились по-черному – использование дымоходов ограничивалось излишней потерей теплоэнергии (зимой срубы топились по пять-шесть часов, съедая очень большое количество дров) и опасностью возгорания. Ведь сквозь дымоходы на улицы могли попасть искры и небольшие угольки, выстреливающие во время горения. А учитывая, что основным строительным материалом славян севера было дерево (крыши же зачастую крылись соломой), пожары оказывались губительны даже для крупных городов вроде Новгорода или Пскова.
При умелой растопке печей сухой осиной или ольхой, которые не оставляют сажи и даже чистят от нее печь, и последующей подпиткой очага уже березовыми поленьями, дым из устья печи поднимается наверх небольшой струйкой, а после уходит к волоковому окошку. При этом он также используется для холодного копчения рыбы или дичи, развешанной под потолком на пути к «волчку».
Понятненько…
Из-под теплой шкуры вылезать неохота – пригрелся. Но в следующую секунду наконец-то заработал слух – и то, что я услышал, мне крайне не понравилось.
А услышал я истошный женский визг, рев детей и резкие мужские крики. Единственной базовой способностью, данной мне при погружении, был навык «полиглот» – я понимаю и говорю на любых языках тех народов, с которыми мне придется контактировать за время игры. Однако сейчас я разбираю лишь отдельные слова, но при этом предельно ясно понимаю, что используется два разных языка. Само собой приходит понимание, что жертвы кричат на славянском, а нападающие – на свейском.
На свейском?!
Свеи – древнегерманское племя, изначально проживающее на территории Уппланда (Скандинавский полуостров). Объединившись с германским племенем гётев (и частично его ассимилировав), свеи сформировали народ будущей Швеции. Фактически, Швеция переводится как «государство свеев».
Шведы, значит?! Мало вас Невский бил, и Петр I под Полтавой…
Все благодушие, нахлынувшее на меня при виде копченого мяса и рыбы, пока я нежился под теплой шкурой, разом слетело. Отбросив «одеяло», я вскочил с топчана, на секунду задержав взгляд на собственной одежде. Холщовые портки и длиннополая белая рубаха со шнуровой на груди и перехваченная поясом на талии. А у самого топчана аккуратно стоят какие-то кожаные… туфли?
Это поршни. Распространенная у славян (и не только) простейшая кожаная обувь без подошв.
Ну супер… Хотя бы без шнуровки.
Быстро обувшись, подбегаю к двери – а вот приоткрываю ее створку я уже очень аккуратно, не спеша высовываться целиком. В единственном жилом помещении сруба мне не попалось на глаза ничего похожего на оружие, так что я решил не спешить с «выходом в свет», не проведя хотя бы начальной разведки.
Из приоткрытой щелочки я вижу лишь небольшой внутренний дворик, огражденный невысокой примитивной оградой. По ее периметру в землю врыты деревянные колья, к которым прикреплены… да блин, это просто тонкие палки. Спрятаться за ними невозможно, невысокая оградка-то…
Мне бы не высовываться – тем более, я успел увидеть бегущую по извилистой «улице» женщину и двух стремительно настигающих ее мужчин с копьями в руках и щитами. Они кричат ей в спину самую мерзкую похабщину и громко, похотливо гогочут. Очевидно, догоняют жертву свеи не ради того, чтобы убить. По крайней мере, не сразу…
Меня начинает трясти. На полном серьезе трясти – и от выброшенного адреналина в кровь, и от уже ставшей привычной ненависти к ублюдкам, терзающим гражданское население на завоеванной территории. Почему именно завоеванной? Да потому, что никаких звуков боя внутри поселения не раздается, хотя в поле зрения попал участок довольно высокой деревоземляной стены (если считать и частокол, и вал – кое-что я все-таки и сам знаю!). А ведь если есть стена, значит, должны быть и защитники… Хотя бы просто мужики, которые возьмут в руки пусть самое примитивное оружие, сражаясь за семьи, за родных и любимых. Наверняка ведь были защитники у Выши – да видно, уже все кончились… С некоей маниакальной страстью шарю глазами по внутреннему двору в поисках хоть какого-то оружия – и наконец замечаю простой топор-колун, стоящий у поленницы.
Два глубоких вдоха – я стараюсь хоть немного успокоиться, унять дрожь в пальцах, одновременно решаясь выскочить во двор. В голове бьется мысль: «А может, спрятаться в избе и переждать, авось, ко мне и не полезут?» – но почему-то в душе зреет уверенность, что враг обязательно проверит каждый дом на предмет чем бы поживиться. А раз так, без оружия мне никак не обойтись…
Значит, надо бежать. Без вариантов.
Раз… Два…
На «три» рывком распахиваю дверь и со всех ног бегу к поленнице, одновременно молясь, чтобы меня не заметили. Стремительный рывок – и вот он, колун с длинной деревянной ручкой и массивным клиновидным топором. Его лезвие хорошо заточено – а взяв в ладонь едва ли не отполированную от частого использования рукоять, я физически ощущаю, что тело перестает дрожать. Вот она, магия оружия – как только оно оказалось в руках, мятущаяся тревога практически мгновенно уступила уверенному спокойствию…
Но в следующую секунду за спиной раздался мерзкий скрип раскрываемых воротин, а следом послышался недовольный возглас очередного свея:
– Еще один. Трус, он не участвовал в схватке!
На смену страху, на мгновение охватившему меня при виде вошедших во двор викингов, приходит бешенство. И слова на незнакомом ранее языке слетают с губ сами собой:
– Трусы – это те, кто воюет с безоружными бабами и детьми! И пусть будет проклят род тех, кто вершит насилие над беззащитными, пусть отвернутся от них предки!
Выкрикнул я то, что первым пришло в голову. Однако, как кажется, мне удалось зацепить скандинава – под конец моих слов он уже без лишних слов стремительно кинулся ко мне, нацелив копье в грудь. На мгновение я дрогнул – но вражеская атака показалась до боли знакомой, едва ли не копируя длинный выпад карабина «маузер» со штык-ножом…
А его я когда-то умел неплохо парировать.
В последнюю секунду приставным шагом влево смещаюсь с линии атаки, одновременно наотмашь
