Пастырь крови - Соломон Корвейн
Глубоко втянув прохладного осеннего воздуха, он шагнул вперёд, стянув по сильнее края накидки, защищаясь от колючего ветра. Вместе с прохладой воздух принёс и нотки смрада нечистот, смешанные с тухлой капустой и вонью гнилой древесины. Высокие кожаные сапоги захлюпали по лужам на брусчатке, захрустели по опавшей листве. Редкие деревья скрипели на ветру и пускали в вихревый воздушный танец «опавшее золото».
Парень потряс ногой, ощутив неприятную прохладу на стопе, а затем почувствовал влагу.
«Сапоги совсем прохудились», - осерчал юноша и продолжил идти, ещё сильнее нахмурившись от того, что его пяти серебряных монет едва ли хватит на еду до конца месяца.
«Я же только стал инспектором, ждать новых денег ещё неделя», - пораскинул Этиен, мысленно благодаря Бога и архиепископа, что смог буквально сбежать с должности помощника секретаря, где работал за сущие крохи.
Его путь пролегал по полупустому «каньону», представлявшему общий вид для большей части города. Узкие дороги, умащённые разбитой брусчаткой, прорезали паутиной и несчётным количеством улочек огромные кварталы, состоявшие из почти однотипных двух- и трёхэтажных построек. На стенах тут и там могли встретиться простецкие иконки, вырезанные из дерева или выдавленные в металле. Невнятные грубые лица праведников подчёркивались краской, которая со временем выцвела. Меланхоличные дома «собирались» возле рослых высоченных квартальных храмов и церквей. Цветные, с серебряными и золотыми куполами, они уподобились светлым пастырям в серой толпе. Роскошь и убранство храмов поражает, ибо они стали сосредоточением веры, праведности, власти и могущества в стране.
Юнец задержал взгляд на грубо вытесанном из берёзе символе чаши, повешенном над косяком рядом с иконой. Глаза неведомого святого смотрели на парня со строгостью и даже каким-то осуждением. Каждый дом в Штраффале имеет подобные значки в зависимости от богатства, выражающие преданностью Церкви и древнюю рану. Народ думает, что они защитят от коварного зла и вечно голодной нежити, ибо в последнее время мертвецы не лежат в гробах своих.
Тут же он повернул голову в сторону переулка, откуда повеяло омерзением. Там пара нищих, ставших проповедниками жёсткого покаяния и умерщвления плоти, хлыстали себя бичами. Каждый их шаг и движение сопровождалось звоном вериг. Один из них, вы мантии с капюшоном держал на высокого поднятой руке курильницу, а её толстая тернистая цепь обвивала тело и конечности. Но даже приторный запах не перебивал смрад немытого тела. Махнув рукой, слуга Церкви пошёл дальше.
- Ого, а вот это удивительно, - нефритовые глаза Этиена усмотрели на нищего, который расположился на кусках ткани и протянул тарелку, в которой с редким звоном падали монетки.
Инспектор присмотрелся, увидев, что это Церковное Государство всегда старалось наблюдать за тем, как обстоят дела с бедными в столице. Несметное количество богаделен за счёт священства должно было приютить нищих, дать работу и помочь преодолеть трудный период в жизни. Но сейчас видимо даже этого не хватает, чтобы справиться с проблемами города.
- Воистину, наступили тяжёлые времена, - сказав, Этиен всмотрелся в того, кто просит денег.
По росту и размерам, казалось, что это подросток лет двенадцати, но лицо и густая борода говорили о том, что это взрослое существо. По изящным пальцам, широким глазам и грубому лицу юнец понял, что это карлик[2].
«Странный горный народ», - подумал юноша, вспоминая, что эта раса известна своими незаурядными способностями в инженерии, технике и металлурги, но тут ему действительно делать нечего. – «Ещё один разорившийся искатель новой жизни».
Этиен мог долго смотреть на серость города, но его внимание привлекли люди, их разговоры. Со стороны он услышал привычный диалог:
- Слышала, священник сказал, чтобы за усопшего ставили две свечки по два медяка за каждую. Говорит, что душа покойного особо радуется жертвам, - стала говорить полная девушка, уперев пухлые руки в бока. – А так же, нужно читать пятнадцать литаний утром, чтобы все дела дня имели успех.
- Хэльга, монетами ты не купишь для души усопшего рая. И для себя тоже. Ты лучше молись.
- Вот твой муженёк тоже не против выкупить душу, Ирис. Индульгенцию-то он прикупил. Да и поговаривают, что он знатный ходок к жене торговца Якова.
- Не неси ерунды!
Едва ли верного слугу Инквизиции интересовали расхожие суеверия. Он лишь нахмурился, услышав то, что какой-то не особо смышлёный священник посоветовал откровенное язычество прихожанке. Он бы был рад послушать, о чём судачит народ, но в последнее время большинство диалогов о религии, проблемах и ереси Лютора, треплющей умы на севере. Но всё же среди толпы он смог уловить что-то интересное:
- Слышала, тридцать пять человек из Гарри-ин-Сиба были приговорены к изгнанию на Болота грешников?
- За что же?
- Да поговаривают, что они ночью собирались в доме на окраине деревни, да разные травы курили и пили много вина, да дела срамные творили. Как только священник об этом узнал, он приговорил их к ссылке туда.
- Господь воистину не благоволит прегрешающим.
Этиен вспомнил, что Болота гибели грешников это колоссального размера топи, где живёт неисчислимое количество монстров – от диких гоблинов до гарпий, от пожирателей трупов до целых орд восставших мертвецов. Благодаря магическим аномалиям звери плодятся как на дрожжах. Орден Света не стал выжигать мерзость калёным железом, вместо этого Церковь сделала это место зоной отчуждения, куда можно ссылать преступников и грешников. Все окраины «охранены» непроходимыми болотами и зыбкой землёй, а единственный путь строго охраняется.
Мысли о правильности такого были развеяны обыденной картиной в небогатых районах Штраффаля. Тут его глаза видели и стражников в кольчугах и табардах с короткими копьями и большущими щитами с символикой чаши. Десяток воинов шагает по улице, вразвалочку, потрясывая оружием и проржавевшими кольчугами. Только двое из них несут короткие луки, а из-за спины торчат стрелы с потрёпанным уродливым оперением.
Вся военная ватага подошла к торгующему, окружив небольшой прилавок, где сверкали серебряные изделия, ткани и сувениры из южных стран. Они угрожающе наперли на парня в дублете, кинули копьё на прилавок и самый крупный вызывающе крикнул:
- Купи оружие! Три лиры! – стражник повернул покрытый ржавчиной наконечник на торговца.
- Три серебряника за этот мусор?
- Купи, сука, - мясистый кулак заехал под дых, парень скрючился, стал кашлять, но удержался на ногах.
Прохожие горожане отвернулись, не желая привлекать лишнее внимание. Такая
