Война ассасинов - Кирилл Неумытов
— Не хочу. Но дело не в этом, Жень… Я просто не понимаю, почему нельзя жить так, чтобы у всех всё было хорошо. Изобретения науки это вполне позволяют, но почему-то в нашем мире всё равно остаётся так много жестокости…
— Чтобы у всех всё было хорошо, надо для этого сначала постараться. Не одному человеку, а коллективно. Но при этом не надо надеяться на других — надо начинать с себя. Делать всё возможное для наступления лучшего будущего.
— И для этого лучшего будущего требуется убивать?
— В нашей ситуации и при наших возможностях — да.
— Но точно ли это правильный путь? Может, мы ошибаемся? Может, есть другое решение?
— Если оно и есть, то мы его узнаем только с течением времени. Или, быть может, не узнаем никогда. Делая выбор, мы основываемся на приоритетах и возможной пользе. Нельзя предугадать заранее, что произойдет при каждом из решений.
— Это верно, но всё равно у меня большие сомнения…
— Ты понимаешь, какие у тебя приоритеты?
— Да, только от этого не легче… Наверно, ты сейчас меня презираешь… Жалею врага и склоняю к намеренному провалу миссии.
— Глеб, я тебя не презираю. Вполне нормально стараться сохранить свою человечность. Но скоро война. Нам в любом случае придётся пожертвовать человечностью. Либо убьешь ты, либо убьют тебя. Третьего варианта нет.
— Ты говоришь, что мы делаем выбор, но по сути этого выбора у нас нет…
— Да, Глеб. По сути у нас нет выбора. Мы должны выполнить миссию. Мы должны убить Эви несмотря на то, что она добрая девушка.
Синицын заплакал и склонил голову. Он не хныкал по-бабски, но сдержать слёзы всё же не мог. Я не трогал его несколько минут.
— Надо тебя переодеть, — сказал Глеб, когда наконец успокоился.
Костюм оказался несколько мешковат, но я выглядел вполне нормально для местного простолюдина. Нашей легендой было то, что я лекарь на службе господина Фоба — так в Вавилоне звали Синицына.
Ещё немного обсудив детали, мы поехали на встречу с Эви. Глеб несколько месяцев целенаправленно сближался с девушкой, и заявиться к ней поздно вечером он мог без каких-либо проблем. Другое дело, что от этого сближения Синицыну и было тяжело выполнять миссию. Думаю, внутренне он чувствовал себя предателем.
— Слава императору, — произнес охранник, открыв нам дверь квартиры. — Господин Фоб, вы снова очень поздно.
— Слава императору! — ответил Глеб, но произнести что-то ещё не успел. К нам выбежала невысокая симпатичная девушка.
— Слава императору, Фоб! Я так рада тебя видеть!
Верзила охранник косо посмотрел на Эви.
— Лейтенант, соблюдайте субординацию, — охранник снова переключился на нас. — господин Фоб, кто это с вами?
— Друг и по совместительству отличный лекарь. Он подождет меня в гостиной, если так можно в рамках безопасности. Я за него ручаюсь. Хотел бы даже познакомить его с Эви.
— В гостиную не пустим. И познакомить с лейтенантом тоже не дадим.
— Строго, но справедливо. Гар, тогда, пожалуйста, подожди в машине.
Наш план немного испортили, но к этому мы были готовы. Из дипломатического варианта мы перешли на полностью силовой. Теперь охрана знает меня в лицо, а значит я спокойно смогу подойти в полночь, чтобы поинтересоваться насчёт Глеба.
Как и было сказано, я спустился к машине. Оттуда же стал сканировать окружающую Ки — у сильных магов Ки обычно соответствующая. Энергию Ки можно скрывать, но так умеют немногие.
В доме было полно магов из числа военных. Здесь располагалось временное и постоянное жильё вавилонских офицеров. Обычно половина дома пустовала, но сейчас в Алшайн многих командировали, и потому абсолютно все квартиры были заселены.
На миссию это влияет только одним моментом — у многих есть стационарная кальма, что может помешать нам сбежать. Кальма, которую я создаю преобразованием крови, должна быть сильнее, но это далеко не факт.
Без десяти полночь я задрал штанину и сделал небольшой тонкий надрез на голени. Мне понадобится кровь для создания кальмы, как только я начну операцию. Немного крови я собрал и нанёс на рукоятку пистолета — без бафа оружия мне здесь точно не обойтись.
Поправив насколько возможно пиджак — чтобы не торчала наплечная кобура — я вышел из машины. У меня двенадцать патронов в пистолете и ещё обойма в кармане. Но до второй дойти не должно — дело скорее всего придётся довершить ножом. Второй пистолет я брать не стал.
— Стойте! — крикнул мне консьерж, — кто вы такой?
— Я иду к господину Фобу.
— Ваши документы. Я посмотрю, есть ли на вас допуск.
Когда шёл с Глебом, вопросов не было… Я дал мужчине документы и вместе с тем дотронулся до его руки — дебаф на разум был универсальным допуском. Главное, чтобы на элитнике из охраны это тоже сработало.
Время без минуты полночь. Я звоню в дверь квартиры Эви.
Охранник смотрит в глазок, но никак не отвечает.
— Я к господину Фобу.
Молчание.
— Можете хотя бы передать ему записку. Это очень важно.
Слово «важно» в вавилонском имело магическое действие. Его не использовали просто так — только для самых исключительных случаев.
Дверь слегка приоткрылась.
— Давай записку.
Я протянул руку и снова провернул свой трюк с дебафом на разум. В этот раз я себя совершенно не сдерживал. На пару дней верзила точно овощ.
— Что там? — спросил второй охранник, подходя ближе. Этот был куда менее габаритным.
Я сделал преобразование крови на кальму и преобразование на баф огнестрельного оружия.
Дальше счёт пошёл на секунды. Не обращая внимания на охранника, я стреляю дважды в Эви через стену — под бафом пули пробивали метровые металлические стены, что уж говорить про тонкую стену.
На всю гостиную раздался треск электрических разрядов. Рука охранника до локтя была покрыта молниями. Он побежал на меня с целью как можно более близкого сближения — меня поджарит, даже если я выставлю блок.
Отпрыгнув в сторону, я сразу же пускаю три пули в мага молнии — одна ушла на пробитие магической защиты, а две других уже прошли на вылет. Элитники в охране были собраны неплохие, но против моего бафа оружия не выдерживали.
Ки двух охранников находилось возле Эви. Один из них пространственный маг — это для операции самое опасное. Я бегу сразу в комнату, не добивая первых охранников.
— Предатель! — истошно закричали на вавилонском в дальнем углу помещения.
Глеб раскрылся и стал своей
