Гештальт Метаморф - Клео Артенгер
Пока девушка боролось с собой, ее тюремщики успели вернуться. В санузел вошел парень с недовольно-заспанным лицом. Нависнув над ванной, он посмотрел ей прямо в глаза. Девушка стянула волю в кулак, но не стала отводить взгляд, хотя в ней начала подниматься смутная тревога. Проигнорировав ее, Гештальт присел на краешек ванны и стал бесцеремонно осматривать и ощупывать лицо девушки.
— И чего ты так раскричалась, Игла? Подумаешь, ванну занял, — спросил он, оттягивая нижнее веко, и внимательно осматривая белок ее глаза.
— Сколько раз тебе повторять, — надула губки черноволосая, что стояла рядом завернувшись в одно лишь полотенце, — это сталкеры-неудачники вроде тебя могут мыться раз в неделю. Девушка же должна принимать ванную хотя бы раз в день!
— Ну приняла бы чуть попозже, — возразил Гештальт, приподнимая верхнюю губу девушки и рассматривая зубы. — Куда мне еще было ее положить, по-твоему?
Бесцеремонные прикосновения взбесили девушку. Она что, вещь что ли? Изловчившись, пленница укусила Гештальта за палец.
— Так тебе и надо, — расхохоталась Игла. — Добыча-то с характером.
— Зубы-то спрячь, — девушка получила оплевуху от Гештальта.
— Я вам не вещь, чтобы со мной так обращаться! — от обиды у нее наконец прорезался голос. — Я — человек!
— Да ну? — с усмешкой переспросила черноволосая, смерив пленницу взглядом. — Убирай это кусачее недоразумение из ванной, Гештальт. Комната Бритвы ведь запирается снаружи? Там с ней и будешь забавляться. А меня ждут водные процедуры!
— Вы! Да кто вы такие вообще? — у девушки началась истерика. Из одного кошмара она попала в другой. Не столь мрачный, но похоже куда более непонятный и жестокий.
— Видно, добром мне ее не вынести, — вздохнул Гештальт и надавил пластинкой ногтя большого пальца, на подушечку указательного.
Очнулась она уже в комнате. Лежать голой на кровати, со связанными за спиной руками и ногами было крайне неудобно. А сидящий напротив Гештальт, с равнодушным видом осматривавший пленницу, вызывал в ней жгучее чувство стыда, перемешанного с гневом и страхом.
— Развяжи меня! — потребовала она, подкрепив слова взглядом исподлобья.
— Очнулась, — хмыкнул парень, выйдя из прострации.
— Не смотри, дай хоть одежды! Мне же стыдно! — девушка попыталась подтянуть колени к груди насколько позволяли путы, чтобы хоть как-то прикрыться. Ремни больно врезались в кожу, но уж лучше так, чем чувствовать себя блюдом на подносе. Еще ни перед кем она не представала в таком виде, да и сейчас чувство нереальности происходящего не отпускало ее.
— А мне нет, — Гештальт равнодушно повел плечами. — Да и тебе не должно быть. Сейчас ты не женщина.
— А кто? — холодея от ужасного предчувствия, переспросила она.
— Объект для исследования, — жутковато улыбнувшись, ответил парень.
— Развяжи меня! Отвернись! — завизжала она и задергалась в путах. — Что ты делал со мной, извращенец?!
— Знаешь, после крика Иглы твой писк совершенно не впечатляет, — хмыкнул он и лениво поковырялся в ухе. — Так чего же ты хочешь в первую очередь?
— Что, что ты сделал со мной? — невольно заливаясь краской, переспросила она. В голову лезли всяческие непристойности. Девушка старательно отмахивалась от подобных мыслей, но иначе зачем ее нужно было так связывать, да еще и раздевать к тому же.
— Ничего. В смысле я не домогался до тебя. Просто осмотрел. А вчера помыл, когда принес домой. И знаешь? Сегодня ты выглядишь гораздо здоровее.
— Помыл?!! И это ты называешь ничего?! — ее возмущению не было предела.
— Ты волнуешься не о том, о чем стоило бы. Еще вчера твое тело было покрыто язвами, синяками и ссадинами. А сегодня большая часть синяков прошла, половина ссадин затянулась, а язвы засохли.
— И что с того? — поморщилась девушка. Измученное тело, будто только ждавшее напоминания о ранах, отозвалось тянущей болью. Но когда она могла их получить? В голове всплыло воспоминания о странном сне про катакомбы, холод и голод. Нет, это не может быть реальностью. Скорее похитители избили ее.
— А ты еще даже ничего не ела. Я просто перенес тебя в теплое безопасное место и смыл всю ту мерзость, которая налипла на тебя в катакомбах, — Гештальт многозначительно замолчал.
— К чему ты клонишь? Какие катакомбы? — она совершенно не понимала этого человека.
— Ты выдаешь себя за человека, но обычный человек не способен к такой регенерации. Равно как и не способен выжить в катакомбах. Ты же умудрилась еще и напасть на меня.
— Я… — девушка растерялась, не зная, что и возразить. Где-то внутри нее заворочался голод, заставив в спешке выпалить. — Я не помню ничего такого! Я очнулась в этой проклятой ванне, и знать не знаю ничего ни о катакомбах, ни о нападении!
— Я вот не понял, — оскалился Гештальт, словно заметив ее смятение, — ты кого сейчас пыталась убедить? Меня или себя? Меня вот и убеждать-то не надо.
— Ты ничего обо мне не знаешь! Я — человек!
— Да ну, — усмехнулся парень, точно так же как черноволосая в ванной, услышав эти слова. — А ты знаешь, что ремни, которыми ты связана не простые? Это охотничьи путы для удержания опасных монстров, они способны подавлять агрессию. Стоит мне развязать их, и ты потеряешь налет разума и человечности.
— Нет, этого не может быть, — она не верила его словам. Не хотела верить. Воспоминания о катакомбах, о холоде и голоде, вкус крыс, съеденных сырыми и сладкой, горячей человеческой крови, все это она старательно выпихивала из своего сознания. Все это лишь кошмар, дурной сон. Плод больного воображения. Последствия наркотиков, которыми эти странные люди накачали ее при похищении. Да, так и есть. Они сумасшедшие, которые считают ее монстром, больные опасные люди. Но она докажет им, что они ошибаются. Она — человек. Пускай этот урод разрежет путы — ничего не случится.
— Режь!
— Что? — парень удивленно поднял брови.
— Режь сейчас же! Я докажу вам! Я опровергну этот бред!
— Хочешь проверить? Что ж, так, пожалуй, будет даже проще. Не дергайся, я развяжу тебя.
Крупная дрожь пробила девушку. Страх захватил ее душу. А что если он прав? Что, если те видения не сон и не глюк, что, если это правда? Она лишь крепче сжала зубы и позволила Гештальту перевернуть себя. Какое-то время тот возился с узлами, но вот наконец сдерживающие ее ремни ослабли, а потом и вовсе исчезли. Девушка села на постели и принялась растирать затекшие запястья. Невольная улыбочка появилась на ее лице. Она была права. Путы сняты, а с
